Страница 6 из 89
«О-о-о! Это был совершенно ничем не примечательный полет. Трап отъехал, и я осталась в чреве „Боинга-747“ одна, если не считать остальных пассажиров.
Мне даже не было особенно страшно — кто-то же из них должен не принадлежать к шайке террористов, заполнивших салон! Обыкновенные доброжелательные лица. Почти все. Правда, в кресле наискосок устроился подозрительного вида бородатый старик.
— Хорошо бы проверить, не фальшивая ли борода, как волосы на голове миссис Зорн!
Я следила за его руками, но либо бомбу умело упаковали в корзине, которая стояла у его ног, либо ее просто не было.
Рядом уселся какой-то тип, похожий на мексиканца, с тонкими ехидными усиками и стеклянными глазами. Шляпу он почему-то не снял и красовался в ней вовремя всего полета, а черные перчатки свидетельствовали о том, что этот молодец боится оставить отпечатки на фужере или чашке с кофе, которые, как я слышала, предлагают пассажирам стюарды. О-о-очень подозрительный джентльмен!
Остальных террористов я не успела рассмотреть. Те, что сидели ко мне спиной, не оборачивались, а к другим боялась обернуться я. Они ведь могли понять, что раскрыты, и решиться на крайний шаг.
Самолет вздрогнул и покатился по взлетной полосе.
Я прилипла к иллюминатору, крепко сжимая в руках сумку, в глубине которой лежал заветный конверт, пятьсот долларов и испано-английский разговорник, не считая всяких мелочей: платка, записной книжки, расчески и, конечно же, шикарной открытки с портретом Джесси.
Мимо проплыли огни аэропорта… Потом они оказались где-то внизу… А дальше я уже ничего не видела. Уши заложило, будто меня возносили на лифте.., ну, как тогда, в универмаге… Внутри все смешалось, поднялось к самому горлу, и я стала опасаться за костюм соседа… Сердце языком колокола глухо билось о стенки грудной клетки, а перед глазами запрыгали белые и желтые сверкающие зайчики.
Черный бархат накрыл землю, и я, разлепив, наконец, веки, увидела только синие огоньки на крыле самолета. «Боинг» вдруг стал заваливаться на бок, и я поняла, что это конец — через несколько минут прекрасный огненный взрыв всколыхнет землю! И когда я это поняла, все, что болталось у горла, опустилось к низу живота… Но, видно, Господь услышал наши молитвы, и самолет каким-то образом выпрямился. Но самое страшное, что остальные преспокойно сидели на своих местах, и кое-кто даже умудрялся спать! Некоторые что-то читали, другие потягивали напитки Казалось, мы никогда не доберемся до этой проклятой Колумбии. Я успела прочитать по несколько раз все молитвы, которые учила в детстве.
«Леди и джентльмены, пристегните ремни Наш самолет прибывает…» — раздался уверенный вежливый голос стюарда Уф…
Наконец, колеса мягко коснулись земли, и огромное тело «Боинга», пробежав некоторое расстояние, замерло, как утомленный скакун.
Я вздохнула и оторвала холодные потные ладошки от мокрых подлокотников.
В общем, спокойный, совершенно ничем не примечательный перелет из одной жизни в другую, полную приключений и опасностей».
Чемодан, конечно же, нашли не сразу. (Да и какого порядка можно ждать от служащих в стране, где даже от человека находят лишь кусочек!) Наконец, его вытащили откуда-то сбоку и водрузили на транспортер. Джоан ухватилась за него и поволокла по залу, качаясь на тонких шпильках модных итальянских туфель.
Аэропорт был забит пестрой толпой. Люди сидели на скамейках, стояли галдевшими группами, а некоторые даже лежали. Через несколько секунд выяснилось, что Колумбия очень огромная страна. Очень.
Один не совсем трезвый джентльмен все время порывался спеть какую-то песню, но дальше первой фразы не шел, повторяя одни и те же слова. Видимо, английский язык был сложен для него, но он с завидным упорством хрипел:
— Ай лав ю, май беби… Ай лав ю, май беби…
«Джентльмен» в расстегнутой до пупка рубашке остановился перед парнем с окровавленными бинтами на голове, снова и снова повторяя:
— Ай лав ю май беби… ухмыляясь и протягивая к нему руки. Тот сидел, застыв в одной позе, не обращая на певца никакого внимания.
Маленькая девочка в белом платье, с воздушным огромным бантом в черных волосах, плясала перед толстой мулаткой. Та улыбалась белозубым ртом и хлопала в ладоши, раскачиваясь из стороны в сторону, как бы помогая малышке…
Чуть подальше, размахивая руками, о чем-то громко спорили мужчины. Вопрос, очевидно, был неразрешимым, и наконец, один из них, исчерпав все аргументы, треснул соперника кулаком по макушке. Началась всеобщая свалка. Крик стоял невообразимый. Захлопали выстрелы, пронзительно залились трелью свистки дежурных, топая, пробежал наряд полицейских.
Нет, подальше, подальше!.. Еще не хватало получить случайную пулю прямо в аэропорту!
Поздравляю тебя, Джоан! Именно сюда ты мечтала попасть всю свою жизнь! Веселая страна, веселые люди!
Она поспешила выбраться на площадь из этого сумасшедшего дома.
Толпа с корзинками, баулами, детьми, птицами в объемных клетках, поросятами в мешках осаждала старенький, знавший гораздо лучшие времена автобус, на котором висела табличка с короткой надписью: «Картахена». В нескольких метрах стоял такой же монстр с грязными стеклами и облупившейся краской. «На кладбище машин в Нью-Йорке таких ископаемых наверняка нет!» — подумала Джоан и замерла, пытаясь сообразить, куда же ей направиться. Оба чудовища не вызывали доверия вконец истерзанной девушки. Хотелось рыдать… «Не сметь! — приказала она себе. — Анжелина не плакала НИКОГДА!»
Великан носильщик с бляхой привлек внимание своей приветливой улыбкой. Увидев тяжелый чемодан в руках у леди, он, надеясь заработать несколько центов, а если очень повезет, то и доллар, всем своим видом выражал готовность помочь и тащить — за хорошую, разумеется, плату — ее чемодан хоть на руках, и хоть до самой границы.
Джоан остановилась рядом. Тот расплылся в еще более счастливой улыбке.
— Скажите, будьте любезны, где автобус на Картахену? — спросила она, явно не собираясь расставаться в ношей.
— Не понимай, — равнодушно ответил носильщик, лицо его моментально изменилось, улыбка пропала, и он стал похож на сонную рыбу.
— О, господи, — вздохнула Джоан и потащилась к первому автобусу.
Потный Ральф носился по площади с книгой под мышкой, заглядывая в лицо каждой женщине. Он приставал ко всем с одним и тем же вопросом: «Самолет из Нью-Йорка прилетел уже?», но люди проходили мимо, не отвечая.
Что за дурацкая страна! Хоть бы кто-нибудь выучил нормальный язык!
Джоан только что отошла от носильщика, как перед ним вырос толстяк. Губы великана поползли к ушам…
— Буэнос диас, сеньоре!
— Скажите, а самолет из Нью-Йорка уже прибыл?
— Не понимай, — ответил тот уже с нескрываемой злобой и отвернулся, процедив сквозь зубы:
— Pinga[4].
Высокий худой человек в черном плаще стоял чуть в стороне и ждал, куда же, наконец, пойдет эта курица, которая чуть не скукожилась в самолете.
Толстый усатый водитель как раз собирался сменить табличку, когда странная женщина в теплом пуховике, который она напялила, несмотря на тридцатиградусную жару, подошла и стала что-то бормотать по-английски.
— Скажите, этот автобус идет в Картахену? Джоан почти не надеялась получить ответ и оказалась совершенно права. Шофер смотрел на нее, выпучив глаза. Она достала из сумки разговорник и, коверкая испанский, попыталась повторить вопрос.
— Он вас не понимает! — услышала несчастная за спиной и оглянулась.
Перед ней стоял тот самый сосед по самолету и вежливо улыбался.
— Вы говорите по-английски? Это замечательно! — (А он не такой уж и страшный!) — Скажите, пожалуйста, это автобус в Картахену? — в который раз спросила она.
4
Pinga (исп.) — сволочь.