Страница 18 из 115
Восточные товары, и прежде всего шелк, не залеживались подолгу в теремах русских купцов. С Руси товары направляли в города Центральной и Западной Европы. От Киева через Волынь к верховьям Западного Буга шла большая торговая дорога. Она служила продолжением сухопутного пути, шедшего от Булгара, со средней Волги к Киеву. На Западном Буге располагались дальние на западе форпосты Руси — города Брест и Дрогочин. Тут взималась пошлина с ввозимых и вывозимых товаров.
Из Волыни и Галиции русские купцы попадали в Краков. Далее через Моравские ворота купцы выходили в Моравию, Чехию и оказывались на верхнем Дунае, в городах Германии. Важнейшим торговым партнером славян и Руси на юге Германии был город Регенсбург, столица Баварии.
Каждое лето от пристаней Новгорода, Старой Ладоги, Пскова и Старого Полоцка в X в. руслами Волхова, Нарвы, Западной Двины уплывало множество судов, полных скорой, медом, воском, шелком и восточным товаром. После нескольких суток плаванья по отливающим сталью водам Балтики русские суда причаливали к пристаням городов Волин, Аркона, Старгород, Гамбург, Бремен. Ходили русские купцы и к островам Готланд, Борнхольму, центры Скандинавии — Уппсалу, Сигтуны, Бирку — и далее в Данию и Норвегию.
Из Европы на Русь купцы везли сукно, шерсть, вина, франкские мечи и доспехи, ювелирные украшения и массу иного товара.
При осознании масштабов торговых операций, ведшихся Русью, становятся очевидны мотивы многих поступков князей Киева IX–XI вв. Недаром Аскольд и Дир, Олег и Игорь, а позже Святослав, Владимир I и Ярослав Мудрый, не считаясь с потерями и затратами, так настойчиво стремились получить гарантии торгового мира с Византией. И совсем не случайно Игорь пытался овладеть Таманью — ключом донского пути в Черное море, а Святослав Игоревич и вовсе сокрушил весь Хазарский каганат, города которого запирали низовья Дона и Волги. Понятны и поездка овдовевшей Ольги на Мсту и Лугу, и первостепенная важность для славян Старой Ладоги, столь лакомого куска для варяжских дружин.
Торговля, ведшаяся Русью в IX–XI вв., предопределила и объединительную политику Киева, и покорность отдельных славянских союзов в отношении гегемонии Киева, и такие явления, как полюдье. Все издержки, в том числе и моральные, покрывала материальная выгода, извлекавшаяся централизованным древнерусским государством и частью его граждан из ежегодных торговых операций, ведшихся с востоком, греческим югом и германским западом. Киев в IX–XI вв. стал тем кулаком, которым Русь добивалась реализации своих интересов.
В IX–X вв. союз полян и стоявшие во главе него киевские или русские князья сплотили вокруг себя земли древлянского, дреговичского, кривичского и северского славянских союзов. Радимичи, вятичи и хорваты до конца X в. продолжали отстаивать свою независимость. Северные земли словен новгородских и кривичей псковских были связаны с Южной Русью неразрывными торгово-экономическими узами. И часто те узы были крепче государственных узаконений.
В X–XI вв. территория русского государства расширилась на запад, вовлекая в свою стихию земли хорватов и волынян. Вместе с тем окрепший княжеский дом Киева стал сажать в дальних и ближних городах и волостях не только представителей своей династии, но и наместников, защищавших на местах интересы государства. И вот уже на востоке Руси ее границы коснулись Булгара, на юге утвердились на Тамани и в низовье Дуная, на западе достигли реки Сан и польского города Люблин (одно время входившего в состав галицкого княжества). А на севере границы русского государства стремительно продвигались к берегам Ледовитого океана. Ладьи словен новгородских ежегодно осваивали новые речные и морские пути севера, а сами словены не уставали возносить благодарственные молитвы богу за величину и богатство дарованных им земель.
Континентальная торговля, ведшаяся Русью, не только раздвигала географические и экономические горизонты вокруг центра государства, но и вела к внутреннему перерождению Руси.
Видимым олицетворением этой метаморфозы у открывавшейся миру Руси стало принятие христианства. Русь стояла последней в череде славянских государств, до последней четверти X в. не принимавшей нового кодекса не только морали, но и всего внешнего проявления естества и природы государства и населявших его народов.
Первой навстречу христианству шагнула княгиня Ольга. В 955 г., видимо находясь в составе шедшей к Византии русской торговой флотилии, она приехала в столицу империи.
В Византии правил хорошо нам знакомый Константин VIII. До 948 г. его соправителем был тесть Роман I Лекапень (919–948). Кроме того, соправителями императора были его шурины: Христофор (919–931), Константин (923–945) и Стефан (945–964).
Контантин VIII в своей книге «О церемониях» годом приезда Ольги называет 957 г.
Русская княгиня появилась в Византии с собственным священником Григорием. Это указывает на то, что, возможно, Ольга уже приняла крещение. Мы помним о киевской церкви св. Ильи и о значительном числе христиан, живших в столице в X в.
Если правда то, что Ольга приехала в Византию христианкой, а это тем более вероятно, что сам Константин VIII не упоминает о ее крещении, то рассказ составителя «Повести временных лет», посвященный крещению Ольги в Византии, всего лишь красивый вымысел.
Но в летописном повествовании есть символичная деталь. Ольгу в Византии крестили сам император Константин VIII и патриарх.
«Бе же имя ей наречено в крьщении Олена (Елена), якоже и древьняя цесарица, мати Великого Костянтина».
Константин Великий (IV в.) стал первым римским императором, утвердившим христианство в качестве официальной религии. Мать его звали Еленой. И тут следует отдать должное летописцу, ибо приведенная им параллель весьма удачна и символична.
Кроме того, супругу Константина VIII также звали Еленой Лакапин. Христианское имя Ольги Елена могло означать наречение ее духовной дочерью императорской четы. Подобное было принято при крещении в средние века.
Однако визит Ольги в Византию посеял в ее душе семена сомнения и побудил к известным действиям. О том, что не все складывалось гладко во время пребывания Ольги в столице империи, узнаем от летописца:
«Си же Ольга придя Киеву, и, якоже рекохом, присъла к ней цесарь Грьчьский, глаголя, яко мьного дарих тя. Ты бо глаголаше къ мъне, яко, аще възвращюся в Русь — мъногы дары присълю ти: челядь и воск и скору и вой в помощь; Отъвещавъши же Ольга, рече к сълом — Аще ты, рьци, тако же постояши у меня в Почайне, якоже аз в Суду, то тъгда ти дамь».
Дары русской княгине Константин VIII и в самом деле преподнес немалые, и об этом император особо сказал в своей книге. Но ранее император унизил Ольгу, продержав в заливе Суд, прежде чем позволил войти в столицу. Тем самым император расставил точки в предстоящем разговоре и дал понять Ольге, что она лишь одна из множества иных, а право греться в лучах солнца империи — это великая милость и русская княгиня, при известном смирении, может ее удостоиться. Позиция Константина VIII не могла не смутить Ольгу, и она пустилась на женскую уловку.
Киевские летописцы дружно молчат о том, что в 959 г. Ольга отправила посольство к германскому императору Оттону I, прося выслать на Русь епископа и духовенство. Мы узнаем об этом событии из западных источников. Оттон I не мог не отреагировать на подобную просьбу мгновенно, и скоро в Киев приехал новопосвященный епископ Руси Адальберт со спутниками.
До поездки на Русь Адальберт († 981) был монахом Вейесенбергского монастыря. По возвращении из Руси в Германию Адальберт стал епископом магдебургским.
Полагают, что Адальберт стал автором труда, именуемого хроникой продолжателя Регинона Прюмского († 915). Ее повествование охватывает 907–967 гг. Поездку Адальберта в Киев относят 961 г.
Обратимся к свидетельству хроники:
«В лето от воплощения Господня 959 король снова отправился против славян; в этом походе погиб Титмар. Послы Елены, королевы ругов, крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников…