Страница 110 из 115
«Да противу гневу Божию хто постоит!»
Русские дрались с неприятелем, в десятки раз превосходившим его численно, в открытом поле и полегли все, за малым исключением. Из князей в той битве в живых остался лишь Олег Ингоревич Красный. И его «яша еле жива сущя». Олег истекал кровью от множества ран.
Князя привели к Батыю в стан, и великий завоеватель, потрясенный мужеством и красотой Олега, хотел его «изврачевати от великых ран и на свою прелесть возвратити». Но князь до конца сохранил гордость и верность своей земле. Отповедь, данная им Батыю, распалила гнев татар, но, быть может, именно тогда самыми глубинами рассудка они поняли, что русский народ покорить не удастся и рано или поздно возмездие за бесчинства их настигнут.
Олег пробыл в плену у монголов до 1252 г. и скончался в 1258 г.
Татаро-монголы рассеялись по рязанской земле и принялись города и села «бити, и сечи, и жещи без милости». Города Пронск, Белгород Рязанский, Ижеславец были разорены до основания, а население избито без милости. «И течаша кровь христьянская, яко река силная, и грех ради наших».
Вслед за тем Батый собрал силы и подступил к столице княжества Старой Рязани. Штурм города без перерыва продолжался пять дней. Войско Батыя отводилось от стен города на отдых. Горожане бились неотступно. На шестой день осаждавшие подступили к стенам города «овии с огни, а ини с пороки, а иней со тмочислеными лествицами».
Монголы привели в Восточную Европу немало китайских и иных азиатских инженеров, искусных в науке взятия укрепленных городов. У Батыя, имевшего грандиозные завоевательные планы на Западе, не было времени на долгие осады, рассчитанные на истощение запасов осажденных. Города брались если не с ходу, то за неделю. Расчет монголов на специалистов по стенобитным машинам и подкопам в 1237–1241 гг. практически полностью оправдался. 21 декабря 1237 г. Старая Рязань, город, стоящий на окруженном оврагами возвышении, над правым берегом Оки, пал. Жителям отступить было некуда, ибо отовсюду стояли монголы, а с севара стлала быстрые холодные воды Ока. Монголы ворвались в соборную церковь пресвятой Богородицы, служившую последним прибежищем осажденным, и посекли под ее высокими каменными сводами княгиню Агриппину с снохами и другими княгинями.
Там же были сожжены епископ и рязанское духовенство. Жителей стали избивать. Город разграбили и подожгли. Чудные красотой и величьем каменные соборы Старой Рязани были разорены, а их алтари были залиты кровью. «И не оста в граде ни един живых». (По ряду летописных данных князь Юрий Ингоревич Рязанский погиб не на реке Воронеж, а в Старой Рязани.) Ипатьевская летопись под 1237 г. сообщает, что Батый «взяша град Рязань копьемь, изведше на льсти князя Юрья, и ведоша Прыньскоу бе бо в то врем княгини его Прыньскы, изведоша княгиню его на льсти оубиша Юрья князя и княгини его».
От Старой Рязани Батый выступил на север к Коломне. Идти зимой через леса Мещоры монголы не могли и двигались долинами и руслами рек Оки и Москвы.
Согласно «Повести о разорении Рязани Батыем» один из рязанских бояр по имени Евпатий Коловрат в декабре 1237 г. с князем Ингваром Ингоревичем находился в Чернигове. Узнав о происшедшем, Евпатий с малой дружиной поспешил вслед за Батыем.
По прибытии в Старую Рязань Евпатий увидел страшную картину избиения и сожжения города и всей окрестной земли с селами, церквями и монастырями. Боярин собрал тысячу семьсот воинов, которых господь «соблюде быша вне града», и погнал коней вслед монголам.
Настиг Батыя Евпатий Коловрат к северу от Оки, в пределах владимиро-суздальской земли. Крошечный отряд Коловрата внезапно, словно оса, вонзился к громадное войско монголов. Началась злая сеча. «Еупатию тако их бьяше нещадно, яко и мечи притупишася, и емля татарскыя мечи и сечаша их». И подумали изумленные монголы, что встали мертвые рязанцы. Евпатий проезжал татарские полки насквозь и «бьяше их нещадно».
К Батыю привели пятерых изнемогавших от ран воинов Евпатия. Хан спросил, какой они веры, земли и почему творят ему много зла. Воины ответили, что веры они христианской, люди князя Юрия Ингоревича Рязанского, полка Евпатия Коловрата и посланы князем Ингваром Ингоревичем. Так монголы узнали имя своего противника.
Батый послал на Евпатия Коловрата шурина Хостоврула с полками. Монголы вознамерились взять Евпатия живьем.
Хостоврул сам съехался с Евпатием Коловратом. Рязанский боярин был могучим воином и «раесече Хостоврула на полы до седла». И пошел Евпатий Коловрат сечь монголов по обе от себя стороны, как косарь траву по утренней росе. «Татарове возбоящеся, видя Евпатия крепка исполина», и поняли, что в открытой схватке его не одолеть. А Евпатий тем временем монголов «ових на полы пресекоша, а инех до седла краяше».
Битва кончилась тем, что монголы, не смея подступиться к будто вылитому из железа боярину, стали наводить на Евпатия множество стенобитных «пороков, и нача бити по нем ис тмочисленых пороков, и едва убишя его».
Тело Евпатия Коловрата монголы принесли в стан к Батыю. Хан собрал своих военачальников и приближенных и, подивившись на русского боярина, сказал: «Аще бы у меня такий служил, держал бых его против сердца своего».
Счастье и крепость Руси-матушки в том, что люди, подобные рязанскому боярину Евпатию Коловрату, врагам не служат. Думаю, что то понял зимой 1237–1238 гг. и Батый.
Тело Евпатия Коловрата отдали оставшимся из его полка воинам. Батый велел монголам людей отпустить и вреда им не делать.
Один из рязанских князей Ингвар Ингоревич из Чернигова от Михаила Всеволодича приехал в свою вотчину. На пепелище Старой Рязани, среди углей, камней разваленных соборов, среди обагренного застывшей на морозе кровью снега и льда, князь отыскал тела матери, снох и родни. И «призва попы из веси, которых Бог соблюде», схоронил мать и снох «кричаше велми и рыдаше». Схоронили всех погибших в Старой Рязани. Город очистили как могли и освятили.
«Земля Разанская изменися доброта ея, и отиде слава ея, и не бе в ней благо видети — токмо дым и пепел, а церкви все погореша, а великая церковь внутрь погоре и почернеша».
Схоронил Ингвар Ингоревич и свою братию князей Юрия Ингоревича, Давида Ингоревича Муромского, Глеба Ингоревича Коломенского и других князей, бояр, воевод и «ближних знаемых». Тела принесли в Старую Рязань и отпели.
От Старой Рязани Ингвар Ингоревич ездил в Пронск и там собирал и хоронил погибших. Поехал князь и на реку Воронеж, подобрал тело Федора Юрьевича и упокоил его рядом с телом супруги Евпраксеи и их сына Ивана. Над могилами князь поставил каменные кресты. На месте погребения стояла церковь с образом св. Николая, в 1224 г. принесенного на Русь иереем Евстафием из греческого Херсонеса (Крым). «И от сея вины да зовется великий чудотворець Николае Заразский яко благоверная княгиня Еупраксея и с сыном своим князем Иваном сама себе зарази».
Сел на столе отца Ингоря Святославича князь Ингвар Ингоревич, в крещении нареченный Козма. «И обнови землю Рязаньскую, и церкви постави, и монастыри согради, и пришелцы утеши, и люди собра».
Еще один чудом уцелевший после нашествия Батыя рязанский князь Кир-Михаил Всеволодович сел на столе своего отца в разоренном Пронске (Кир-Михаил по данным Новгородской летописи погиб в 1218 г.).
Ипатьевская летопись утверждает, что Кир-Михаил «оутече со своими людми до Соуждаля и поведа великомоу князю Юрьеви» (Всеволодовичу) о происшедшем в рязанских землях.
Так рязанская земля первой на Руси вступила в новый этап своей истории, пройдя через страшное, во многом очистительное (это свойство огня) пламя и кровь монгольского нашествия. То, как рязанцы встретили более чем стотысячное полчище монголов, было залогом грядущей Куликовской битвы. Русь живет по своим особым законам, никому не ведомым. Но одно из правил тех неписаных законов гласит: всякий пришедший на Русь со злом рано или поздно получит воздаяние и едва устоит при этом.