Клетка

Нет, — неожиданно понимает всё Фобос со странным волнением и беспокойством, — она же просто хочет столкнуться с решеткой! Она считает это хорошей идеей?

Элион делает еще один шаг навстречу горящим лучам, и Фобоса будто прошибает током. Он уже видит, что случится. Хотел ли он этого?

Обоженная белая кожа.

Горящие волосы.

Грубые шрамы на красивом лице.

Он успевает перехватить ее в последний момент, когда ее пальцы почти схватились за огненную решетку. Элион отчаянно сопротивляется, пытаясь вырваться, она брыкается. По инерции Фобоса заносит все ближе к решеткам, и он силой усаживает сопротивляющуюся Элион на пол вместе с собой, чтобы не выпустить ее из рук и не столкнуться с решеткой. Держать ее извивающееся тело, слышать ее отчаянные крики было неожиданно тяжело. Он ведь сам этого хотел, он сам вел ее по дороге отчаяния! Зачем тогда остановил в последний момент?

Прижимаясь спиной к его груди, Элион медленно затихает, по-прежнему судорожно всхлипывая. Голова Элион упирается ему в подбородок, и его неровное дыхание то и дело щекочет ей висок.

— Зачем? — только и спрашивает она, когда руки Фобоса уже устали держать дрожащее тело. — Зачем ты меня остановил?

Его взгляд рассеянно блуждает по ее плечам, на которых рассыпаны серебристые локоны, и ему нечего ответить. Просто сделай она этот шаг, не стало бы больше этой красоты, которая сейчас стала Фобосу так нужна.

— Это больно, — просто отвечает Фобос и показывает ей свою обожженную руку. — Для тебя — даже слишком больно.

Она устало хмыкает, и уверенно освобождается от его объятий, чтобы поближе рассмотреть ожог. Фобос покорно отпускает и с каким-то ноющим разочарованием в груди отодвигается назад, чувствуя, что её истерика окончательно прекратилась, и больше нет нужды ее держать. В клетке, где для него время остановилось, снова почувствовать теплоту чужого тела было почти чудом. Должно быть, он страшно устал от одиночества, что обнимать Элион показалось ему на секунду самым правильным, что он делал за последнее время.

— Это недавно было? — спрашивает она зачем-то, поднимая на него глаза.

Признаваться, что совершил подобную глупость, когда Элион ушла, казалось, навсегда, он не собирался. Но ожог был свежий, и отрицать очевидное не было смысла. Поэтому Фобос кивает, и тогда Элион берет его за руку.

С отчуждением он наблюдает, как она зачем-то гладит его по руке, по здоровой коже, огибая своими тонкими пальцами островки сожженной плоти. Должно быть, считает, что это может как-то помочь, и Фобос никогда бы не признался, что это действительно сейчас помогает.

Он всё готовится вырвать свою руку из плена Элион, но никак не находит в себе сил. Все прекращается внезапно, когда Элион, видимо, вспоминает, чью руку держит сейчас в руках. Почти испуганно она отпускает его и отводит глаза.

Ничего не изменилось между ними, Фобос едва удержался от того, чтобы встряхнуть головой. Он никогда не забудет, что именно Элион посадила его в эту клетку, а она ни за что не простит посягательства Фобоса на корону. Только вот вставая и уходя вновь в свой угол клетки, Элион ненадолго задержала на нем свой задумчивый взгляд, а потом еле заметно улыбнулась.

========== Часть 4 ==========

Говорить необходимости нет, да и желания — тоже. Ему сейчас нужно очистить разум от ненужных мыслей. И Фобос молчит так долго, что у него пересыхают губы. Стараясь не думать ни о чем, он с закрытыми глазами слушает уже сроднившуюся с ним тишину, прерываемую тихими всхлипами и тяжелым дыханием Элион.

Она снова плачет.

— Заткнись, — беззвучно шепчет Фобос одними губами, не чувствуя ни спокойствия, ни равновесия, к которому стремился, — заткнись, заткнись…

Она плачет, когда думает, что Фобос спит.

Она плачет, когда Фобос пытается вернуть себе самообладание медитацией.

Она плачет, когда Фобос просто не смотрит в ее сторону.

Его глаза закрыты, но он видит перед собой ее глаза, ее закушенные губы. Ему кажется, что он даже слышит, как соленые капли падают, теряются в рассыпавшихся по полу серебристых волосах. Тишина может свести с ума? Нет, теперь Фобос был уверен, что сведут с ума его эти звуки.

Слезы когда-нибудь могут кончиться?

Желание ударить ее, заставить замолчать почти осязаемо в воздухе. Ногти то и дело впиваются в ладони, и чтобы разжать кулаки приходится прикладывать усилия. Внутренности то и дело скручивает судорогой, когда после небольшой паузы Элион сотрясает следующий судорожный громкий вздох, и Фобос старается приручить это бешеное чувство в груди, но лишь откладывает неизбежное. Он уже знает, что сорвется.

— Фобос, прости меня, — она неожиданно обращается к нему, и Фобос знает, что сейчас она заламывает руки то ли умоляюще, то ли по привычке.

Ему хочется уточнить, за что именно ему надо ее простить, но он лишь смыкает губы плотнее. Если ей хочется очистить совесть перед очередной попыткой суицида, то Фобос не станет ей в этом помогать. Он мог бы просто ответить «нет», но это слишком просто. Услышать любой ответ — это лучше, чем не получить его вовсе. Неопределенность убивает, Фобос знал это слишком хорошо, проведя столько времени в клетке.

Шаги раздаются неожиданно, и Фобос даже не слышит скрипа дверей, потеряв свою бдительность от присутствия Элион в клетке. Стражник заходит в зал один, вновь оставляя свою ведьму в безопасной темноте коридора. Фобосу хочется язвить, но слова застревают у него в горле, когда Элион, стирая с лица беспорядочные дорожки слез, неожиданно поднимается с места.

— За мной? — тихо спрашивает Элион, с какой-то дикой, неприемлемой покорностью опуская глаза в пол. — Хорошо. Я… я готова.

Элион будто всё это время ожидала чего-то подобного, а вот Фобос с трудом сдерживает изумленный взгляд в ее сторону. Об этом его не предупреждали. Хотя с какой стати его вообще должны были предупреждать? Он же просто пленник.

Ведьма из коридора не произносит ни слова, она уже показала Фобосу, на что способна клетка, и рисковать он не станет. Десяток лучей гаснут под неразборчивый шепот ведьмы, и у Фобоса снова захватывает дух. Свобода так близко, его, казалось, дразнят этим, с любопытством ожидая от него безрассудных поступков. Но пока не время, и он сдержится. Он подождет. А потом лично оторвет голову этой глупой самоуверенной ведьме.

Элион выходит, и лучи снова освещают ту часть клетки. Фобос слышит гулкие быстрые шаги и скрип дверей, ведьма покидает его первой. Элион не торопится уходить, и стражник легонько толкает ее в спину. Озлобленная ярость, которая никогда его не покидает, колышется у Фобоса в груди. А Элион оборачивается и смотрит на него так, что Фобос не может даже привычно съязвить.

— Фобос, пожалуйста…

Она хочет его прощения. Чувствуя, что его обманули, почти предали, Фобос выдавливает насмешливую улыбку. Элион уходит, оставляя его снова наедине с этой оглушающей тишиной, и считает, что Фобос так ее просто отпустит? Слишком великодушное одолжение, на это он не способен. В этой камере действительно слишком мало места для двоих.

И она уйдет, так и не получив никакого ответа. Щелчки засовов, громкий грохот от захлопываемой двери. Фобос откидывается назад и привычно утопает в темноте.

Темнота внутри. Темнота снаружи.

Что происходит сейчас за стенами этого помещения? Элион обладает огромной силой, она найдет способ дать отпор захватчикам, а если нет… С ней будет покончено.

Фобос почти жалеет, что так и не узнал, за что именно просила прощения Элион. За то, что он остается снова один? За то, что проиграла дело всей его жизни? Вопросов слишком много, и он не успел вытащить из девчонки хоть что-то для себя полезное. Рассчитывал, что времени у них будет больше.

Но его вечность вдруг сузилась до краткого «сейчас», которое могло тоже оборваться в любой момент.

Отчего его не убили до сих пор? Только из-за Элион. Клетка и это существование были ее прихотью, она считала, что убивать брата — не гуманно. Когда не станет Элион, Фобос отправится вслед за ней.