Страница 5 из 126
Оно уже ожидало его там. Человеческий глаз увидел бы только равномерно пульсирующую стену из блестящей чёрной субстанции. Но мультидиапазонное зрение, эхолокация и активное сканирование открыли Алефу гораздо больше.
Это было похоже на огромный репей. Почти километр в размахе шипов, целиком погребённое под сотнями метров песка. Самое странное, что изгой так и не смог определить, живая эта штука или нет. Определённо, она была не просто механизмом или куском камня. В ней скрывалась сила — загадочная грозная сила, что могла дремать много веков, но не была мертва, о нет… она ждала лишь часа для пробуждения.
«Кто ты?» — мысленно спросил Алеф.
Он ощутил резкое и болезненное недовольство, по чёрной плоти пробежала волна пульсации, похожая на судорогу.
«Бессмысленный вопрос. Плохой вопрос. Я — это я. Ты можешь назвать меня множеством слов, но от этого я не стану чем-то другим. Не задавай больше таких вопросов, или я убью тебя».
Изгой поёжился. Сейчас, именно когда он впервые открыл для себя хоть какое-то подобие смысла жизни, умирать что-то расхотелось. Не говоря уж о том, что это было бы глупо.
«Как ты говоришь со мной?»
«Барьер в твоём разуме — от таких, как ты, не от таких, как я».
Алеф помолчал. Затем протянул щупальце и робко коснулся чёрной субстанции. Его тряхнуло, словно током, но ощущение было почему-то довольно приятным.
Теперь контакт был намного полнее. Почти как при слиянии разумов, которое было на этой планете привычной частью супружеской жизни.
Он ощутил одиночество. Века чудовищного одиночества. Это создание в песке было старым. Вернее не так. Древним. «Старение» — это когда что-то портится, а оно не могло испортиться. Оно лишь становилось крепче, словно хорошо выдержанное вино. Крепче и злее.
Оно хотело подняться и лететь. Парить в космосе, кричать, убивать и веселиться. Оно было создано для этого, для радостной оргии разрушения.
«Но ты не можешь?» — сочувственно спросил Алеф, прекрасно понимавший — как это, быть отрезанным от всего, что даёт радость.
«Могу, — тоскливо ответило оно. — Но не имею права».
Пять тысяч марсианских лет назад его спрятали здесь те, кто старше и мудрее, чтобы оно дожидалось своего часа. Неважно сколько. Миллионы лет, если понадобится. Его хозяева и создатели были терпеливы. Они расставили такие закладки по всей Галактике. Чтобы однажды одна из них — всего одна из тысяч — могла взлететь и нанести единственный удар. Но этот удар может решить исход войны. Великой войны, растянувшейся на десятки тысяч световых и обычных лет. Более грандиозной, чем кто-то из марсиан мог вообразить.
«Я могу тебе чем-то помочь?» — сочувственно спросил Алеф. Впервые в жизни он разделил с кем-то его боль.
«Мы можем помочь друг другу. Чего ты хочешь?»
И он рассказал.
Ричарда в этой истории больше всего насмешило то, что разработчик величайшего геноцида в истории Марса даже не собирался никого убивать. Марсиане не убивают друг друга, и даже «сейф» не был исключением из этой культурной нормы.
Созданный им при помощи нового друга ментальный вирус сам по себе не был смертелен. Он только соединял два сенсорных центра мозга — восьмой, температурно-болевой, и девятый, телепатический. Когда поражённый пользовался телепатией, он ощущал нестерпимый жар. Ему казалось, что он горит.
У человека это был бы просто очень неприятный опыт, но опасности он не представлял. Но малки, которые контролировали свои тела на молекулярном уровне, причём именно с помощью психосилы… Да, именно. Если марсианин воображает, что он кактус, он станет кактусом. Если марсианин думает, что он в огне… он вспыхнет, как спичка.
А тут надо ещё заметить, что биопластик, из которого состояли тела малков, при всех его достоинствах имел один острейший недостаток. Он был очень горючим материалом. Как и большинство жидких углеводородов. Правда, этот недостаток серьёзно сказывался только в кислородных атмосферах. Как на почти безвоздушной поверхности, так и в своих аркологиях марсиане горели не лучше, чем люди на своей планете.
Это не мешало им бояться открытого огня до судорог, до полного паралича воли.
Поэтому вирус (на Марсе этим словом называли не молекулу ДНК, а стойкий галлюцинаторный комплекс) должен был подарить им немало неприятных минут… но для жизни опасности не преставлял. Ма-Алефа-Ак хотел лишь проучить своих сородичей, сделав их всех такими же «сейфами», каким был он сам. Немного обгорев, марсианин должен был самостоятельно погаснуть — и так несколько раз, пока не сформируется стойкое отвращение к телепатическому контакту.
План, конечно, жестокий, подлый… но стоит заметить, красивый. И возможно, даже полезный для марсианской цивилизации в целом. Вывести её из облака грёз, заставить обратить внимание на реальный мир, подтолкнуть остановившееся развитие.
Вот только у Ричарда возникло стойкое подозрение, что одними ожогами и разрушением Великого Голоса дело не ограничится. Что его реципиент, увлёкшись, забыл про что-то очень важное. Примерно настолько же важное, как тот факт, что супермутанты не могут размножаться.
Он пару раз облетел плато, стараясь не приближаться к раскопкам ближе, чем на три сотни километров. Ему не хотелось, чтобы монстр под землёй уловил его мысли. Защита «сейфа» для этого создания не препятствие, только расстояние и слой грунта.
Ответ оказался буквально на поверхности. Не требовалось даже знать секреты марсианской психологии или создания телепатических вирусов. Достаточно обычного курса химии и физики, который преподаётся в Убежище.
Биохимические процессы требуют жидкого растворителя. У землян это вода. У малков — смесь метана и этана. При земной температуре и давлении оба этих алкана являются газами. При марсианских (тех, что на поверхности) — тоже. В аркологиях поддерживалась комфортная для них температура — около ста градусов Кельвина. Когда же малки выходят на поверхность, биопластиковый «скафандр» обеспечивает клеткам их истинного тела нужное давление и охлаждение. Поскольку это вещество является, помимо прочего, хорошим термоизолятором, марсианина на родной планете можно даже из огнемёта окатить — и ничего ему особенного не будет, разве что местный эквивалент психиатрической клиники посетить придётся.
Но когда повышение температуры идёт ИЗНУТРИ — а при псионическом воспламенении так оно и происходит… Биопластик едва-едва успеет начать обугливаться, но истинное тело к тому времени уже будет мертво от теплового удара.
Лапы мягко коснулись песка. Для полёта он принял облик большой птицы, хотя крылья не приносили никакой пользы, но это было просто красиво. Что ж, ответ у него был. Он знал, зачем его сюда послали, и почему именно в тело этого конкретного марсианина. «Серая Зона» был прав — идеализм не позволит ему допустить настолько глупую гибель местной цивилизации. Хватит того, что себя сожгли земляне, чтобы ещё Марс последовал за ними. Миссия почти выполнена. Оставалось решить, что ему с этим теперь делать.
Добрый вариант. Можно выдать Ассамблее Разумов (верховному правящему органу планеты) подземного монстра, уничтожить вирус, и забыть всё, как страшный сон. Перед нормальным законопослушным марсианином открывается великое множество возможностей — с точки зрения жителя Пустошей уж точно.
Нейтральный вариант. Можно ничего никому не выдавать, но и не использовать. Спрятать вирус подальше и хранить его на всякий пожарный (хе-хе) случай. Попытаться выведать побольше о монстре — естественно, приняв необходимые меры безопасности.
Злой вариант. Можно попытаться сделать то же, что хотел Алеф, но умнее. Доработать вирус, чтобы он действительно никого не убивал. Аккуратно использовать его на небольших популяциях, контролируя результат, внося поправки и следя, чтобы локальные вспышки не перешли во всепланетную эпидемию. Попытаться втереться в доверие к подземному «другу»…