Сноходец дальней связи

Извините, нормально проду дописать не сумел. Ремонт, вроде закончился, но всякие мелкие усовершенствования толком к компьютеру меня так и не пустили. Но раз обещал, выкладываю, что успел. Еще раз извините, что мало. Надеюсь, больше форс-мажоров не будет. Обычная фэнтезийная история без каких-либо извращений. Будут и штампы и рояли, но постараюсь сильно этим не злоупотреблять. Планируется довольно много военных действий и батальных сцен, но роман тоже предполагается. А там, как получится. Версия от 05.03.18

Смекалин Дмитрий Олегович

Глава 3.

Смекалин Дмитрий Олегович

Сноходец дальней связи

Сноходец дальней связи

Пролог

Солнце приближалось к зениту, и на провинцию Умбруццио неотвратимо опускалась жара. Можно даже сказать - пекло, когда раскаленный воздух поднимается от еще более раскаленных камней, которые тут и являются основным строительным материалом ландшафта. Вокруг - каменистые холмы, под ногами - каменистая почва, на которой дорога, скорее, угадывалась, благодаря редким полузасохшим кустикам, высаженным когда-то по обочинам, и периодически встречавшимся пятнам битого камня, обозначавшим попытки окрестных жителей скрыть наиболее крупные выбоины. Самих жителей, понятно, не наблюдалось. До ближайшей деревушки было не меньше лье (больше двух километров) и, вообще, у добропорядочных граждан в это время сиеста.

По дороге, однако, ехал человек. Совсем еще молодой человек, одетый в темно-бордовый форменный камзол и короткий, такого же цвета, плащ-пелерину. Совершенно неподходящее одеяние для такой жары, но - отличительный знак студиозуса университета Высоких Искусств Пьермонта. Одного из пяти университетов всего Старого Света, где готовили магов. Лицо у молодого человека было, что называется, "аристократическим": высокий лоб, большие стального цвета глаза, узкий, чуть длинноватый нос, четкие скулы, небольшой рот с тонкими губами и ровными белыми зубами, немного выступающий подбородок. К сожалению, впечатление "благородного рыцаря" смазывалось впалыми щеками, и, вообще, общей субтильностью фигуры. Но, все равно, было видно, что перед вами чистокровный альбин, без примесей южных или восточных кровей.

Молодой человек, которого звали Джованни Карафа, и был потомственным аристократом в "надцатом" поколении, но сейчас явно переживал не лучшие времена, как по благосостоянию, так и самочувствию. Форменный камзол был пошит из подходящей по цвету, но дешевой ткани без каких-либо украшений, а сам студиозус был бледен и еле держался в седле.

Его конь был под стать седоку. Когда-то - породистый боевой скакун, но его лучшие годы давно прошли. Нет, назвать его "старой клячей" было бы несправедливо, в случае необходимости, старый конь вполне еще мог рвануть в атаку бодрым аллюром, но сейчас, когда хозяин его не понукал, еле плелся по стоящей в округе жаре, а завидев немного в стороне одинокое дерево с довольно густой кроной, так и вовсе сошел с дороги и самовольно укрылся в его тени.

Молодой человек не возражал, он просто не заметил маневра своего коня. Он был занят гораздо более важным делом, он умирал.

А ведь еще утром он был полон сил и надежд. Его дядя - барон Карафа - неожиданно скончался, не дожив даже до пятидесяти лет, о чем через полторы декады после этого события его уведомили официальным письмом, пришедшем в деканат университета. Никаких теплых чувств между дядей и племянником не было, покойный барон демонстративно не желал признавать никакую родню, и первое, что он сделал, вступив в наследство баронством, немедленно выгнал из него обоих своих младших братьев. Правда, завещание отца он выполнил, снабдив каждого конем, комплектом доспехов и кошельком с десятком дукатов. И устным обещанием немедленной казни, если они еще раз появятся в баронстве.

Никакой помощи младшим братьям барон никогда не оказывал и, если бы мог, скорее, завещал земли и титул любому бродяге, чем им. Но баронство было майоратом, так что его воли в этом вопросе не было никакой. Официальных детей барон точно не имел, так как, ведя достаточно распутный образ жизни, так и не удосужился жениться, и юный стузиозус по имени Джованни имел все права во второй раз вступить в наследство. В первый раз - меньше года назад после смерти отца, служившего в отряде кондотьера Дель Вакто и погибшего при обороне замка Бонакольси. Но тогда его наследство состояло из одного немолодого коня по кличке Гром и довольно скромной суммы денег, которой едва хватило на поступление в университет, а теперь должно было стать целое баронство. Для этого требовалось лишь прибыть в столицу провинции Аквиль с документами, подтверждающими его происхождение, и принести присягу герцогу Умбруццио. Формально герцог мог не признать юного наследника, но для этого имя претендента должно было бы быть запятнано чем-нибудь очень нехорошим. Типа мятежа против короля. Но студиозус университета Высоких Искусств, готовившего элитные офицерские кадры для королевства Авзонии, не мог быть неблагонадежным по определению.

Документы у юноши, только этой осенью поступившего в университет, тоже были в порядке, и снятие с них нотариально заверенных копий много времени не отняло. Вот денег, которых у Джованни никогда не хватало, это стоило, но ради такого дела университет даже выделил своему студиозусу кредит. А также официальное разрешение сдать приближающуюся летнюю сессию осенью, а пока отбыть в экстраординарный отпуск для решения личных вопросов. К сожалению, заявить о своих притязаниях на баронство Джованни должен был успеть в течение сорока дней после смерти предыдущего барона, и половина срока уже успела пройти.

От Пьермонта до Аквиля было дней пять-шесть пути, если поторопиться. Но торопиться почтенный Гром был категорически не согласен, из-за чего поездка должна была растянуться дней на десять. Восемь из них прошли, вполне обыденно. Мелкие конфликты и прочие дорожные неприятности случались, но ничего серьезного. Пейзаж предгорий, где располагался Пьермонт, сменился на равнины Дегурии и Ческаны, а потом и на холмы Умбруццио. Джованни пересек десяток мостов, миновал вдвое больше поселений и заночевал в придорожном трактире примерно в дне пути от цели своего путешествия. Утром позавтракал в общем зале и, как и во все последние дни, неспешно поехал по дороге. Но только с каждым шагом коня, ему становилось все хуже и хуже. Накатила дикая слабость. Вроде, ничего не болело и, одновременно, болело все. Сознание мутнело и норовило покинуть юношу. "Малое исцеление" - единственное лечебное заклинание, которое он знал, совершенно не помогало.

- Меня проклял кто-то очень могущественный, - сообразил он, пытаясь рассмотреть свою ауру и не имея сил сосредоточиться: - Неужели тот странный господин, который подсел ко мне за стол за завтраком? Крайне неприятный тип, лицо которого почему-то не желало запоминаться, но от всей его фигуры веяло какой-то мрачной силой. Черной силой. Неужели черный колдун из Паятмяа? Но откуда он тут? И почему напал на меня? Я с такими колдунами никогда не пересекался, а об их далекой северной стране только слышал.

Силы окончательно покинули юношу, и он сполз с коня, который, оказывается, уже стоял под деревом. Мысли отказывались слушаться, и он впал в сон-забытье, когда душа все больше теряет связь с телом и удаляется от него, чтобы больше никогда не вернуться.

Глава 1. Иван Карташов - засыпанец

Как и все нормальные люди, я люблю поспать. Особенно в мягкой постели с двумя пуховыми подушками под головой, когда тебе спокойно и удобно, каждая клеточка организма расслаблена, и даже во сне продолжает чувствоваться приятная истома.