Страница 17 из 25
Неожиданно в колени ткнулось что-то жёсткое. Тоня подняла глаза и обнаружила там покаянно склонённую собачью морду. Которая замерла, словно ожидая чего-то, а потом снова толкнулась, типа - ну извини, ну погладь уже. А реющий позади хвост, как опахало намахивал нечто умиротворяющее. От такого недвусмысленного подхалимажа руки сами потянулись к растопыренным ушам и нырнули в глубокую густую шерсть.
- Ур-р-р... - удовлетворённо вздохнул пёс и, оставив голову на полное Тонино растерзание, стал ещё примащиваться задом, а примостившись, вообще растаял, старательно подставляясь под руки.
- Ну ладно, ладно... хороший Буран, хороший, - снизошла Тоня, успокоившись настолько, что даже сама удивилась. - Я знаю, ты хотел, как лучше...
- Давно пора, - буркнула мама, - Хоть один мужчина в доме появился...
- Ура-а-а! - вдруг подскочил на диване Борька. - Видили, да?! Буран прагнал Бубу!!
- Точна!.. Бубу!.. Маладец Буранчик!.. Так Бубе и нада! - воодушевилась чего-то вся компания, срочно распаковалась из халатов и полотенец и полезла к собаке обниматься. Слава богу, объёма Буранского зада хватило на всех, чтобы и детей занять, и Тониных колен не лишиться. Только Тоня не поняла.
- Какого бубу? Вы о чём?
- Эта Буба падкалодный прихадил!.. Каторый к тибе пристал!.. А Буранчик прагнал!.. Буранчик хароший!
- Точно-точно, подколодный, - ворчливо подтвердила мама. - Правильно, детишки - так ему!
- Надо же - "буба"! - смаковала Тоня новое значение своей же "страшилки", а вместе с ним как-то незаметно заполонившее её ощущение свободы. Словно прогнали "бубу", и вот она - новая жизнь, о которой только мечталось. Как же она раньше этого не замечала?! Она продолжала наглаживать-выжимать Буранову шею, а вместе с этим простым движением в душе разливалась спокойная уверенность, что теперь всё в её судьбе будет хорошо. И когда Тоня, наконец, оторвалась от собаки, то сама удивилась откуда только силы взялись.
- Так! Буранчик, я очень тебя люблю, но у нас ещё есть дела... Дети, быстренько одеваться! Мама, проследи пожалуйста, - раздала она указания, а после набрала для решимости воздуха и выдохнула, словно в омут головой: - А я пойду, пока не поздно, звонить вашим родителям.
Собственно, выбор был небольшой, точнее - вообще никакого, потому что имелся только телефон, полученный вчера от Бориной мамы. Можно было ещё, конечно, быстренько свести домой Лёльку - всего-то в соседний двор, но это "аристократическое" семейство Тоня боялась пожалуй больше, чем грядущую милицию. Так что...
- Алё? Здравствуйте, это Тоня вас беспокоит...
- Тоня?.. Что-то случилось?! Что-то с Боренькой?!! - (нет, ну так и думала!).
- Нет-нет, всё хорошо! Просто они тут рядом играли и ко мне зашли. Не могли бы вы забрать и... других помочь развести? А то у меня тут...
- Щас, уже бежим! - заверила Борина мама и Тоня вздохнула с облегчением, но пока клала трубку, услышала ещё оттуда: - ПАША!!! Быстрей!!! - и поняла, что рано обрадовалась.
Вернувшись в комнату, она застала культурную программу в самом разгаре. Уже одетая детвора обсела маму и с воодушевлением выясняла, кто какую песню знает. Собака тоже активно участвовал, устроившись вместо тапочек у мамы в ногах.
- "С галубого ручийка начинаится рика, ну а дружба начинаится с улыбки-и-и!.."
- У-у-у-у!..
- Тише, тише! А то соседи сбегутся.
- Пусть сбигутся! А Буранчик гавкнет, так сразу разбигутся! - воинственно заявил Боря. - Он жиж Бубу прагнал!
- Так то буба, а с соседями так нельзя... О, Тонечка! - обрадовалась мама поводу прекратить хулиганские поползновения. - А ты нам не споёшь? Твою любимую?..
- О, Тёть-тонь! Нашу любимую! - поддержали дети.
- Так она же колыбельная... - засомневалась Тоня, стоит ли усыплять малышню перед приходом родителей.
- А ничё! - отмахнулась детвора с энтузиазмом.
- Ну ладно... - Тоня, словно всамделишная барышня, присела на краешек дивана, сложила на коленях руки и тихо протяжно начала: - "Лу-у-унные поляны, но-о-очь, как день светла. Спи-и-и моя Светлана, спи, как я спала-а-а..."
Когда Тоня так пела, она совершенно "улетала" и ничего вокруг уже не видела. В общем-то, у неё и голос был хороший, так что в садике на колыбельные сбегались из соседних групп воспитательницы и нянечки. Но вместо "аплодисментов" Тоне обычно доставались только "ну Тонька, ты даёшь!" и дружный хор "носиков-курносиков". А вот теперь... Затянув заключительное "спи моё сердечко...", она глянула, наконец, осмысленным взором и... наткнулась на внимательный, словно впитывающий каждую её ноту собачий взгляд. И на мгновение показалось, что никакой это не Буран, а заколдованный царевич, который только и ждёт, чтоб расколдоваться и предложить ей руку и сердце... Или лапу и сердце... Ну, по крайней мере, сердце-то у всех одинаковое!
"Боже, ну о чём ты думаешь!" - вспыхнула смущением Тоня и, наконец, отвела взгляд. Буран вздохнул и положил голову на вытянутые передние лапы. Тоне почему-то стало стыдно, словно она только что выслушала признание в любви и не знает, что ответить. "Господибоже... О, господи..." - разгосподькалась она, но тут из пучины фантазий её вывели детские голоса.
- А теперь, чур, я буду петь!
- Нет, чур, я!
- А я первая!
- А у меня страшнее!
- Так, дети, дети! - заторопилась мама. - Боря, что значит - страшнее?
- А я знаю песню, каторую дядька стораж пел!
- Господи, что ж он такое страшное пел?! - подначила Тоня, но пацан воспринял всё серьёзно и тут же немелодично заорал:
- "Шумел как мышь, деревья гнулись, и ночка тёмная была! Адна визлюбенная пара всю ночь гуляла да утра! Адна вазлюбинная пара..."
- Стой-стой! - замахала руками Тоня, когда обрела дар речи. - Боря, что ты поёшь?! Какая "мышь"?! Там же "шумел камыш"!
- Какой "камыш"?! - возмутился знаток романсов шести лет от роду и посмотрел на воспитательницу, как на глупого ребёнка. - КАК камыш можит шуметь!
- А как мышь может шуметь? - попыталась Тоня давить логикой, но с логикой у Бори было всё в порядке.
- "Шурр-шурр-шурр...", - с готовность изобразил он. - А ночию знаишь, как слышна!
- Да-да, я как-то об этом не подумала, - ошарашено согласилась Тоня.
- Да, действительно... - мама в свою очередь подумала и не нашла, что возразить.
- А кто у них там шумел? Ну, как мышь? - вдруг заинтересовался наблюдательный Витя.
- Ну-у-у... - задумался Боря.
- Наверна, кош! - встряла Лёлька.
- Какой "кош"? - не поняли её все. - Может "кот"?
- Вы чиго, какой "кот"! - отмахнулась девчонка. - Раз "шумел как мышь", значит должин быть "кош"! Разви кот шумит, как мышь?
"Логично!" - подумала Тоня с уважением, но тут нечаянно глянула вниз, на единственного участника спора, не принимавшего в нём участия, и ей стало смешно. Потому что глаза пса были так философски возведены горе, словно он один понимал нелепость всей постановки вопроса, но из философских соображений не считал возможным мешать людям сходить с ума. Ах ты ж паршивец!
И тут в дверь длинно позвонили. Очарование момента улетучилось, как дым в форточку. Снаружи ждали позабытые на время проблемы. Они вернулись и настоятельно требовали, чтобы их впустили - хоть из дома беги... Ощутив напряжение взрослых, детвора испуганно притихла. Мама подтянула на плечах шаль, Буран подтянул под себя хвост, Тоня встала, зачем-то одёрнула юбку и решительно пошла открывать.
Как и ожидалось, за дверью топтался наряд милиции, преисполненный ответственности. За его спинами безответственно прятался "милый друг", пытаясь и "органы" подтолкнуть к действию, и на глаза Тоне до времени не попасться. Рядом переминались с ноги на ногу Борины родители, с подозрением косясь на представителей "органов".