Сестричка

Лицо здоровяка стало изжелта-зеленым, он хотел было встать. Но передумал. Достал из кармана пестрый платок и вытер лицо.

– Вы это видели на экране, – сказал он.

– Верно, – согласился я. – Но режиссер рассказывал мне, откуда взял замысел этой сцены. Такого не увидишь ни в одном фильме.

Положив «люгер» перед собой, я сказал более естественным голосом:

– Нужно быть поосмотрительнее с оружием, мистер Змей. Невозможно предвидеть, как поведет себя человек, если ему в лицо тычут дулом пистолета – особенно, если он не знает, заряжен ли пистолет. От неожиданности я слегка оробел. Я с обеда не кололся морфием.

Змей, сощурясь, спокойно разглядывал меня. Наркоман поднялся, подошел к другому креслу, развернул его ногой, сел и грязной головой прислонился к стене. Однако его руки и нос продолжали подергиваться.

– Я слышал, что вы крепкий орешек, – неторопливо произнес Змей, холодно и пристально глядя на меня.

– Вас ввели в заблуждение. Я очень чувствителен. Расстраиваюсь из-за каждого пустяка.

– Да, понимаю. – Он долго глядел на меня, не произнося ни слова. – Похоже, мы сделали неверный ход. Можно опустить руку в карман? У меня нет пистолета.

– Валяйте, – сказал я. – Попыткой вытащить пистолет вы доставите мне огромное удовольствие.

Змей нахмурился, потом очень медленно вытащил плоский бумажник из свиной кожи и достал оттуда новенькую стодолларовую ассигнацию. Положил ее на край покрывавшего стол стекла, достал еще одну точно такую же, потом, по одной, еще три. Старательно сложил их в ряд. Алфред опустил запрокинутое кресло на пол и с дрожащими губами уставился на деньги.

– Пять сотен, – сказал здоровяк. Разложил бумажки и подвинул их ко мне.

Я следил за каждым его движением. – Совершенно ни за что, просто держитесь от греха подальше. Идет?

Я молча смотрел на него.

– Вы никого не ищете. Вы никого не можете найти. У вас нет времени работать на кого-то. Вы ничего не слышали и не видели. Вы ничего не знаете. И про пять сотен никто не знает. Договорились?

В кабинете было тихо, слышалось только сопение Алфреда. Здоровяк обернулся к нему.

– Тише, Алфред. Когда выйдем отсюда, дам тебе дозу, – сказал он. – Постарайся вести себя прилично.

И снова поднес ко рту рассеченную тыльную сторону ладони.

– Взяв вас за образец, ему это будет нетрудно, – сказал я.

– Пошел ты, – буркнул Алфред.

– Ограниченный словарь, – пожаловался здоровяк. – Очень ограниченный.

Ну, приятель, ясно вам?

И указал на деньги. Я коснулся пальцем рукоятки «люгера».

Здоровяк слегка подался вперед.

– Да успокойтесь вы. Все очень просто. Это задаток. Отрабатывать его не нужно. Ваша отработка – безделье. Если будете бездельничать довольно долгое время, получите еще столько же. Ничего сложного, так ведь?

– И для кого же я буду бездельничать?

– Для меня. Джозефа П.Змея.

– Что вы собой представляете? – Меня можно назвать деловым посредником.

– А как вас еще можно назвать? Помимо того, что я могу придумать сам?

– Можете назвать человеком, который хочет помочь человеку, не желающему втягивать в беду человека.

– А как я могу назвать этого благодетеля?

Джозеф П.Змей собрал пять сотенных бумажек, аккуратно сложил их, выровнял и снова придвинул ко мне.

– Можете назвать его человеком, который скорее потратит деньги, чем прольет кровь, – сказал он. – Но вполне может и пролить кровь, если решит, что ничего другого не остается.

– Как он обращается с пешней? – спросил я. – Как скверно он обращается с пистолетом, я представляю.

Здоровяк закусил нижнюю губу, потом стал легонько покусывать ее изнутри, словно жующая жвачку корова.

– Речь не о пешнях, – наконец произнес он. – А лишь о том, что вы можете сделать неверный шаг и тем самым причинить себе уйму неприятностей.

Ну а если вы не будете делать никаких шагов, спокойная жизнь и деньги вам обеспечены.

– Кто та блондинка? – спросил я.

Здоровяк задумался, потом кивнул.

– Видно, вы уже слишком глубоко залезли в это дело, – вздохнул он. – Может, нам уже поздновато договариваться.

Секунду спустя он подался вперед и мягко сказал:

– Ладно. Я поговорю с шефом и узнаю, как далеко он готов пойти. Может, еще сможем договориться. Все остается как есть, пока я не дам о себе знать. Идет?

Я не возражал. Змей оперся ладонями о стол и очень медленно поднялся, глядя на пистолет, который я двигал туда-сюда по столу.

– Деньги остаются у вас, – сказал он. – Пошли, Алфред.

И грузно зашагал к выходу.

Алфред покосился на него, потом внезапно перевел взгляд на деньги.

Пистолет будто по волшебству оказался в его тонкой правой руке.

Молниеносно, словно угорь, он метнулся к столу. Наведя пистолет на меня, левой рукой потянулся к деньгам, которые тут же скрылись в его кармане. Он спокойно, холодно-бессмысленно улыбнулся мне и пошел к двери, возможно, не отдавая себе отчета в том, что у меня тоже был пистолет.

– Идем, Алфред, – уже из коридора резко позвал здоровяк. Алфред юркнул в дверь и скрылся.

По коридору прозвучали шаги, открылась и закрылась наружная дверь, потом настала тишина. Я сидел и обдумывал происшедшее, пытаясь понять, что это: совершенный идиотизм или новый способ запугивания.

Через пять минут зазвонил телефон. Хриплый голос добродушно произнес:

– Да, кстати, мистер Марлоу, вы, наверное, знаете Шерри Бэллоу?

– Не знаю.

– "Шеридан Бэллоу инкорпорейтед". Влиятельный агент. Вам бы надо как-нибудь повидать его.

С минуту я молча держал трубку. Потом спросил:

– Он ее агент?

– Возможно, – ответил Джозеф П.Змей и сделал паузу. – Думаю, вы понимаете, мистер Марлоу, что мы играем эпизодические роли. И только.

Эпизодические. Кое-кто хотел немного разузнать о вас. Мы решили, что это самый простой способ. Теперь я в этом не уверен.

Я промолчал. Он повесил трубку. И почти сразу же телефон зазвонил снова.

Обольстительный голос произнес:

– Я тебе не очень понравилась, так, амиго?

– Понравилась, конечно. Только отвяжитесь.

– Я дома, в Шато-Берси. И совсем одна.

– Обратитесь в бюро по найму спутников.

– Ну пожалуйста. Не нужно так говорить. Дело очень важное.

– Еще бы. Только на меня не рассчитывайте.

– Эта стерва... Что она говорит обо мне? – прошипела мисс Гонсалес.

– Ничего. Кстати, она могла бы назвать вас тихуанской шлюхой в галифе.

Как бы вы отнеслись к этому?

В ответ она рассмеялась. Серебряный смех не прекращался довольно долго.

– Ты вечно остришь, да? Но, видишь ли, тогда я не знала, что ты детектив. Это имеет очень большое значение.

Я мог бы сказать ей, как она ошибается. Но сказал только:

– Мисс Гонсалес, вы что-то говорили о деле. Какое это дело, если, конечно, вы не шутите?

– Тебе хотелось бы заработать кучу денег? Большую кучу?

– Имеется в виду, не подставляя себя под выстрелы?

В трубке послышался вздох.

– Си <да (исп.)>, – задумчиво сказала моя собеседница. – Однако нужно учитывать и эту возможность. Но ты такой смелый, такой сильный, такой...

– Мисс Гонсалес, в девять утра я буду на месте. И стану гораздо смелее.

А теперь, если позволите...

– У тебя встреча с женщиной? Она красивая? Красивее меня?

– О господи, – сказал я. – Неужели вы больше ни о чем не можете думать?

– Иди ты к черту, дорогой, – сказала она и повесила трубку.

Я погасил свет и вышел, а идя по коридору, встретил человека, разглядывающего номера комнат. В руке он держал заказное письмо, так что пришлось вернуться, чтобы спрятать его в сейф. Пока я возился с замком, зазвонил телефон.

Я не стал отвечать. День и без того был нелегким, хватит. Пропади все пропадом. Появись здесь царица Савская в прозрачной пижаме – или без оной, – от усталости я бы и бровью не повел. Голова казалась тяжелой, словно ведро мокрого песка.

Когда я подошел к двери, телефон все еще звонил. И я вернулся. Инстинкт пересилил усталость. Я поднял трубку.