Ночь любви

Мы приступили к чаепитию.

Чай оказался вкусным. Я отхлебнул и подтолкнул пришельца локтем: Попробуйте, неплохой чай!

Он посмотрел на меня мутными глазами, машинально как-то ухватил стакан семипалой рукой и глотнул. Его тут же вытошнило. Тетка, обернувшись, презрительно хмыкнула.

"Итак, впереди - самый ответственный этап моего путешествия: темный подъезд и квартира. Там может случиться все, что угодно. В деталях продумаем дальнейшую тактику...".

Пришелец перестал корчиться в конвульсиях и, подцепив из граненого стакана на столе салфетку, вытер ею губы. Похоже, что ему полегчало.

- Живем! - подмигнул я ему.

В это мгновение уши мои уловили еле слышную прекрасную музыку. Словно порыв ветра распахнул дверь кафе. Мы оба обернулись в темноту, а потом на пороге из лунных лучей начала ткаться фигура. Минута, и в дверном проеме уже стоял некто в белой струящейся тоге, с узкими крыльями за спиной. Лицо незнакомца было почти человечьим, если бы над его удлиненным безбровым овалом, прямо на лбу не начиналась гладкая шевелюра из нежных перьев. "Тихий Ангел",- вспомнил я слова Викентия Петровича. А фигура, грациозно опираясь на тонкий извилистый двуручный меч, уже сделала движение по направлению к нам. И тогда я заметил его огромные, розовые, как у летучей мыши, прозрачные yши, через которые сочился мерцающий блеск луны. Ни страха, ни удивления я почему-то не почувствовал, только краем глаза заметил, как скорчился и пополз под стол мой многострадальный пришелец.

- Ну уж нет,- решительно сказала тетка-кооператорша,- хватит мне и того, что на стол наблевал! Закрыто заведение! Завтра приходите! - и захлопнула дверь перед носом Тихого Ангела. С минуту мы прождали повторного вторжения, но все было тихо.

- Вот что, ребята,- шепнула тетка, подходя к нашему столику,- допили свой чай, так идите. Через заднюю дверь идите. Не понравился мне шаромыга этот, что в дверь ломился. Как бы он с вами не сотворил чего...- и она посмотрела на нас умно и проницательно, чего я от нее никак не ожидал.

Сказав женщине "спасибо", мы выскочили в заднюю дверь и продолжили свое путешествие. Как ни странно, Тихий Ангел в той же позе стоял у "парадного подъезда" кафе. Просто стоял - и все, а вокруг него кружились херувимчики, состоящие из одной только головы с крылышками.

- Убивашки,- с дрожью в голосе прошептал мой пришелец.- Еще бы чуть, и мне - конец.

Он вполне чисто говорил по-русски.

Ни Ангел, ни херувимчики не обратили на нас внимания. А меня почему -то вдруг вновь поразили его уши.

Так бы стоял и смотрел на них всю ночь. Завораживающие уши у Тихого Ангела!

Мы обошли эти уши стороной и продолжили свой маршрут. Пока можно было расслабиться - следующий напряженный момент ожидался только в подъезде.

- Слушайте,- спросил я Пришельца,- почему они все так на вас ополчились? И те, с зелеными глазами, и Тихий Ангел, и ламия ко мне вяжется..

- И ламия...- повторил пришелец дрогнувшим голосом.- Я видел ее в...

- В трамвае,- подсказал я.

- Я видел ее в трамвае, но мне показалось, что это все еще бред. Значит, правда, что и Бродячие Девственницы тоже включились в игру. Да, молодой человек, нам с вами не позавидуешь!

Против ожидания, в подъезде обошлось без приключений. С неимоверной осторожностью, единожды только дав в темноте кому-то по шее, поднялись мы на пятый этаж.

- Ну вот и все,- сказал я, открывая ключом дверь и пропуская гостя в прихожую.- Теперь вы в безопасности. Товарищ Алябьев будет доволен.

- Алябьев?! - в голосе пришельца послышался нескрываемый ужас.- Так вы человек Алябьева?! О, Боже!

Только мы уже были внутри. Нечего и говорить, что в дом свой я вошел в расстроенных чувствах. Последнее восклицание сарафанга, хоть и показалось мне не мотивированным, поселило в душе смятение. Вдоль хребта скользнула вниз капля холодного пота, а рука сама потянулась к усыпляющему пистолету. Невольно подтолкнув плечом запаниковавшего инопланетянина, я вошел в комнату. Она была ярко освещена. Даже как-то неестественно ярко для трех шестидесятиваттных лампочек, горевших в старенькой люстре. И сразу же увидел я Викентия Петровича. Он стоял, вытянувшись, как солдат на плацу, в дальнем углу за телевизором. У меня мелькнула мысль, что пыли там со времен последней уборки накопилось пуда четыре. Да и что бы ему там делать, потомку композитора?! А он стоял там, бешено вращал глазами и кривлялся, словно хотел что-то мне сказать, да не мог.

- Эй, что вы там...

В это мгновение откуда-то сбоку по моей правой руке ударил тонкий световой жгут, в пепел искрошивший зажатый в ней пистолет. Рука сразу же словно свинцом налилась. А второй такой же жгут, ударив под коленки, бросил меня на пол. Но прежде меня на полу оказались обрывки обеих штанин.

Ко мне подошли двое, мужчина и женщина. Он подошел первым, и я подумал, что неплохо было бы сейчас лягнуть этого наглого типа в голень, чтобы знал: с советскими журналистами такие штучки не проходят. Вот только лягнуть было нечем - ноги мои остались при теле так, только для формальности.

- Будьте благоразумны, Михаил Фомич! - сказал он абсолютно спокойно.Мы не хотим причинить вам ни малейшего вреда. -И нейтрализовал я вас временно, пока не объясню вам сути происходящего. Мы с Людой боялись, что вы разнервничаетесь и натворите здесь дел. Мы очень благодарны вам за то, что вы живым и здоровым доставили сюда товарища Мехвандрата,- и он кивнул в сторону сарафанга, возле которого суетилась светловолосая девушка.- Ну, обещаете быть паинькой?

Я молча кивнул.

Незнакомец наклонился, и из машинки в его кулаке вырвался новый жгут. На сей раз он казался материализованным сгустком темноты, холодной и колючей. Ноги отпустило.

Первым делом я все-таки лягнул обидчика в голень, и пока тот прыгал вокруг меня на одной ноге, я видел в глазах стоявшего в углу Алябьева сатанинскую радость и надежду. Потом, когда незваный - впрочем, все они у меня сегодня такие! - гость чуть успокоился и, все еще держа ногу на весу, нацелил на меня свое негуманное оружие, я учтиво перед ним извинился, сославшись на непроизвольное сокращение мышц. Не люблю ни у кого оставаться в долгу.