Страница 13 из 38

Революция и Гражданская война в России 1917—1922

Медведев Рой Александрович

Подготовке Февральской революции служила деятельность меньшевиков, эсеров, народников и других близких им политических групп и течений, включая и различные националистические течения и партии. Занимая, как правило, оборонческую позицию, эти группы и партии все более резко критиковали правительство и монархию. В одном из воззваний меньшевиков-оборонцев осенью 1916 года ясно говорилось об «устранении, свержении или уничтожении того режима, который привел страну на край гибели». Здесь же говорилось, что «демократизация страны не может быть отделена от ее защиты»[82].

Еще более настойчивую работу по подготовке революции проводили большевики, хотя их деятельность не была столь заметна, как деятельность «Прогрессивного блока». Только большевики сумели создать и сохранить в основных пролетарских центрах разветвленную подпольную организацию, отдельные звенья которой проникали и в армию. Еще во время войны в Россию вернулся из эмиграции А. Г. Шляпников, который возглавил Русское бюро ЦК. Накануне Февральской революции в докладе ЦК РСДРП(б) Шляпников писал: «По сравнению с тем, как обстоят дела у других, у нас – блестяще. Можно сказать, что всероссийская организация в данное время есть только у нас. Меньшевики, объединенцы и прочие отколовшиеся вновь вступают в ряды партии. Политическая борьба с каждым днем обостряется. Недовольство бушует по всей стране. Со дня на день может вспыхнуть революционный ураган. Настроение угрожающее»[83].

Почти все стачки и демонстрации, проводившиеся в январе и феврале 1917 года, имели своих руководителей, они координировались районными комитетами и Петроградским комитетом большевиков. К концу февраля 1917 года большевистские организации по всей стране насчитывали 24 тысячи человек, из них в Москве было около 600 человек, а в Петрограде около двух тысяч[84].

«Эти люди, – писал в те дни о большевиках Н. Суханов, – варились в совершенно иной работе, обслуживая технику движения, форсируя решительную схватку с царизмом, организуя агитацию и нелегальную печать»[85].

Из всех приведенных выше фактов и соображений не следует, однако, что революция в феврале не была по преимуществу стихийной, что ее главными организаторами были большевики и что революционные события развивались по какому-то тайному, но четкому плану, разработанному Русским бюро ЦК. Однако столь же неверным было бы утверждать, что революция никем по-настоящему не готовилась и всех застала врасплох. Истина лежит между этими крайними точками зрения. К этой истине близко подошел Л. Троцкий, который позднее писал в своей книге о Февральской революции: «Мистика стихийности ничего не объясняет. Чтобы правильно оценить обстановку и определить момент удара по врагу, нужно было, чтобы у массы, у ее руководящего слоя, были свои запросы к историческим событиям и свои критерии их оценки. Другими словами, нужна была не масса вообще, а масса петроградских рабочих и вообще русских рабочих, прошедших через революцию 1905 года, через московское восстание декабря 1905 года… Нужно было, наконец, наличие в частях самого гарнизона передовых солдат, захваченных или хотя бы задетых в прошлом революционной пропагандой. На каждом заводе, в каждом цеху, в каждой роте, в каждой чайной, в военном лазарете, на этапном пункте, даже в обезлюдевшей деревне шла молекулярная работа революционной мысли. Везде были свои истолкователи событий, главным образом из рабочих, у которых справлялись, что слышно, от которых ждали нужные слова… Элементы опыта, критики, инициативы, самоотвержения пронизывали массу и составляли внутреннюю, недоступную поверхностному взгляду, но тем не менее решающую механику революционного движения как сознательного процесса»[86].

Большевистские организации Петрограда, конечно, и готовились к революции и готовили ее. Но даже они не предполагали, что события развернутся со столь стремительной быстротой. Показательно, что на 23 февраля большевики не намечали никаких стачек и демонстраций. Только на 1 мая 1917 года была намечена всеобщая забастовка и манифестации на улицах[87].

Но события обогнали этот план. Именно 23 февраля начались стихийные выступления петроградских работниц, к которым вскоре примкнула большая часть рабочего класса Петрограда. Контроль за начавшимся массовым движением не был, однако, утрачен. Все партийные комитеты большевиков немедленно присоединились к движению, стремясь не только политически его оформить, но и выдвинуть вперед своих представителей.

Немалую роль в событиях первых дней и недель революции играли и отдельные группы меньшевиков и эсеров. Меньшевики в это время пользовались еще большим влиянием на многих предприятиях, а эсеры – среди солдат гарнизона. В самом первом составе исполкома Петроградского совета большевиков еще не было. В первые дни революции руководство Петроградским советом оказалось в руках трех лиц: Ю. Стеклова, не примыкавшего тогда ни к большевикам, ни к меньшевикам, Н. Суханова, который примыкал к группе меньшевиков-интернационалистов, и Н. Соколова, который в это время примыкал к левому крылу меньшевиков. При участии этих людей был составлен и знаменитый «Приказ № 1» Петроградского совета – о демократизации в армии. С возвращением в Петроград других, более авторитетных деятелей социалистических партий эти первые активисты Петроградского совета отошли на задний план.

Важно проследить и за позицией В. И. Ленина в январе-феврале 1917 года. В нейтральной Швейцарии, оторванный от России, Ленин внимательно следил за событиями в России, в Европе и во всем мире. Конечно, он ждал революции и в России и во всей Европе и делал все, что было в его силах, чтобы приблизить этот революционный взрыв. Ленин был уверен, что мировая война кончится революцией в большинстве стран Европы, но он, конечно, не мог предвидеть конкретного хода политических и военных событий. Ленин хорошо видел, что именно Россия является наиболее слабым звеном среди воюющих стран, и он тщательно продумывал возможные альтернативы развития событий. Часто ссылаются в этой связи на доклад Ленина для швейцарской молодежи об уроках революции 1905 года. В этом докладе в январе 1917 года Ленин, в частности, говорил: «Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе. Европа чревата революцией. Чудовищные ужасы империалистической войны, муки дороговизны повсюду порождают революционное настроение. Господствующие классы все больше и больше попадают в тупик, из которого без величайших потрясений они вообще не могут найти выхода. Ближайшие годы как раз в связи с этой хищнической войной приведут в Европе к народным восстаниям под руководством пролетариата против власти финансового капитала, против крупных банков, против капиталистов, и эти потрясения не могут закончиться ничем иным, как только экспроприацией буржуазии и победой социализма. Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу высказать надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции»[88].

Очевидно, что фраза о «стариках» в данном контексте была не более чем риторическим приемом. Ленин был глубоко уверен, что революция не за горами. Н. К. Крупская вспоминала: «Никогда, кажется, не был так непримиримо настроен Владимир Ильич, как в последние месяцы 1916 и в первые месяцы 1917 года. Он был глубоко уверен, что революция надвигается»[89].

Но и Ленин не думал, что революция придет в Россию уже в конце февраля. Через полтора года после февраля Ленин говорил: «За два месяца до января 1905 года и перед февралем 1917 года ни один, какой угодно опытности и знания революционер не мог бы предсказать, что такой случай взорвет Россию»[90].

Канун революции. Петроград, 1918. С. 104.

Вопросы истории КПСС. 1965. № 9. С. 81.

Суханов Н. Н. Записки о революции: книга I. С. 50.

Троцкий Л. Д. Февральская революция. С. 178–179.

Большевики в Февральской революции 1917 года. М., 1971. С. 142.

Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 328–329.

Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. М., 1957. С. 271.

Ленин В. И. ПСС. Т. 36. С. 496.