Страница 3 из 12
Так это на самом деле или нет, Олег не знал, но давно уже успешно использовал подслушанную где-то фразу. Помогло и на этот раз: старичок сразу подтянулся и принялся заполнять многочисленные графы в журнале.
Поджидая завершения сего явно не скорого процесса, журналист глазел по сторонам. Ничего здесь не изменилось: расходились в обе стороны коридоры первого этажа, уводили наверх две лестницы с изрядно потёртыми ступенями, на дальней стене красовался огромный портрет Ленина – черты вождя отображали непреклонную решимость. Под портретом стояла женщина с невероятных размеров «нижним бюстом», её Алексеев знал, она работала в университетской бухгалтерии. Женщина решительно надвигалась на щуплого мужичка с вислым носом, но тот не тушевался. Разговор, судя по всему, шёл на повышенных тонах: дама что-то яростно шипела, её оппонент упёрто бубнил: «Всё будет в полном соответствии с законом… И не нужно мне угрожать, я свои права знаю и ваши обязанности тоже… Законы для того и пишутся, чтобы их исполнять…»
– Проходите, – недовольно проскрипел старикашка.
Олег с вежливым поклоном изъял из руки охранника удостоверение и направился в сторону лестницы. Вислоносый дёрнулся было в его сторону, явно собираясь что-то спросить (похоже, бдительности вахтёра он не доверял), но тут бухгалтерша зашипела особо яростно, и ему стало не до незнакомого посетителя.
Журналист легко поднялся на четвёртый этаж и недовольно потянул носом: едкий запах концентрировался именно здесь – аж глаза заслезились. Причиной вони были стены, старательно вымазанные масляной краской цвета… м-м-м… про такой в народе говорят: «детской неожиданности», – сразу показалось, что широкий коридор сжался, а потолок опасно нависает над головой.
Зажав пальцами нос и матерясь сквозь зубы, Олег ускорил шаг. Так вот он – нужный ему кабинет, некогда переделанный по чьей-то причуде (имя этого деятеля история не сохранила) из женского туалета. Из-под официальной чёрной с золотом таблички торчит уже пожелтевший листок бумаги, на коем значится: «На раскопках до 1 сентября». Это хорошо, это радует, но ведь теперь придётся топать по вонючему коридору до музея археологии и там добывать нужную информацию.
Старую, но крепкую ещё дверь зачем-то заменили на другую, сколоченную из тонких дощечек. Похоже, сотворившие это считают, что так вход в музей выглядит более эстетично. Ну и чёрт с ними…
Журналист рванул ручку на себя – «эстетичная» дверь пошла волнами, но не открылась. Повторил ещё раз – с тем же результатом. Нагнулся, рассматривая замок: нет, не заперта. Толкнул дверь – не открывается… И тут откуда-то изнутри глухо донеслось:
– Иду! Подождите…
Пара мгновений, и неприступные доселе «врата» наконец-то распахнулись. В образовавшуюся щель высунулась смуглая физиономия Игоря, значившегося в музее старшим научным сотрудником. Он первым делом чихнул, потом пригладил ладонью, как всегда, всклокоченные волосы и бодро поздоровался:
– Здрасьте, Олег Иванович! Проходите скорее…
Журналист проскользнул в щель, и дверь мягко закрылась за его спиной, отсекая поток ядовитых миазмов, – все окна в музее были открыты нараспашку.
Олег с удивлением оглянулся на странное дощатое изделие и спросил:
– Это что ещё за чудо?
– И не говорите, – вздохнул Игорь. – Изнутри и открывается, и закрывается нормально. А снаружи… – он закатил глаза. – Войти невозможно, да вы в этом уже и сами убедились, а чтобы запереть её подлую… Семь потов сойдёт, девчонки плачут регулярно.
– Кто же это вас так осчастливил?
– Новый проректор по АХЧ, Валериу свет Ионелович Лупеску.
– Даже так?
– Ну мы-то зовём его Валерием Ивановичем. Родился, судя по всему, где-то в Молдавии, а к нам прибыл из Казахстана, не сумев изловить там ни счастья, ни чинов.
– Покраску стен тоже он организовал?
– А как же! Хвастается, что раздобыл эту отраву не то что задаром, якобы ещё и приплатили нам за то, что он её забрал. Большого ума и деловой хватки человек.
– Ладно, бес с ним… Евгений Васильевич где в этом году?
– Да всё там же. В районе Линёва.
– Постой… – журналист попытался припомнить то, что когда-то слышал. – Помнится, вы там скифское городище нашли?
– Точно, – подтвердил Игорь. – Опять его копаем. Да там ещё лет на пять работы. Находочки – ого-го!
– Что-то интересное отыскали? – заинтересовался Олег.
– Для вас – нет, – вспомнив, с кем разговаривает, честно признался историк. – А для науки – очень даже: все находки подтверждают разработанную шефом теорию.
– Это хорошо… – протянул Алексеев, прикидывая, что придётся ему пролить семь потов, пытаясь объяснить читателям эту самую научно обоснованную, но невероятно скучную для обывателя теорию.
– Впрочем… – Игорь почесал кончик обгоревшего носа. – Давайте-ка я вам покажу кое-что… Кстати, а чего мы у входа топчемся? Пойдёмте в кабинет.
Они прошли мимо шкафов и стеллажей, заставленных глиняной кривобокой посудой. («Да, в этом отношении мы предков обогнали, но зато они потребляли экологически здоровые продукты», – подумал журналист.) Чуть не все горшки были тщательно склеены из многочисленных кусочков-обломков. В витринах лежали проржавевшие наконечники стрел и останки разнообразных ножей. Сквозь стёкла одного из шкафов скалились жёлтыми зубами потемневшие от времени черепа. (Олег почему-то вспомнил старый анекдот: «Перед вами череп Александра Македонского в двадцатилетнем возрасте, это его же череп в шестнадцать лет, а этот – маленький – принадлежал великому полководцу, когда ему исполнилось всего пять лет».) На специальной подставке стояла гордость музея – гипсовый портрет скифского воина, восстановленный по методу знаменитого академика Герасимова[2].
В ярко освещённой солнечным светом комнатке, стены которой были сплошь уставлены шкафами с научными книгами и журналами, Игорь указал журналисту на старый продавленный диван:
– Устраивайтесь. Я сейчас…
Он открыл невзрачную старенькую тумбочку, извлёк из неё картонную коробку из-под дамских туфелек и бережно разложил на столе какие-то тускло серебрящиеся бляшки.
– Вот…
Олег склонился над находками и вдруг почувствовал, что виски сжимает. Резко закружилась голова, невесть откуда нахлынули невероятно яркие видения, не имеющие ничего общего с окружающей журналиста действительностью…
Серое небо затянуто рваными тучами. На мгновение в просвет между ними проступает истончившийся серпик умирающего месяца, почему-то совсем близко от него висит ещё одна Луна – полная, отливающая угрожающе-багровым цветом. Сильный ветер задувает позёмку, бросает в лица людей пригоршни жёсткого снега. Их двое, оба напряжённо смотрят куда-то вдаль и не обращают никакого внимания на оказавшегося рядом с ними Алексеева, словно его для них не существует. Олег не чувствует холода, но знает, просто таки физически ощущает, как продрогли эти люди. Напрасно они кутаются в одежды, это не помогает… Оба хранят молчание, потом один из них всё-таки произносит:
– Они должны были вернуться ещё вчера…
– Сегодня мы останемся здесь, – отвечает его напарник. – И давай не будем начинать этот разговор.
(Слова, произнесённые на незнакомом языке, каким-то образом понятны журналисту.)
– Как думаешь, что случится с этим миром? – после долгой паузы спрашивает первый.
– Не знаю… – отвечает второй и, помолчав, добавляет: – Планета-убийца приходит не в первый раз, записи об этом остались.
– Да, – соглашается его товарищ. – Жаль только, что это случилось именно сейчас.
Собеседник словно не слышит его.
– Раньше этот мир выживал… – говорит он.
– Почему ты не отдал Ключ летающим? – неожиданно спрашивает первый.
– Побоялся, – неохотно признаётся второй.
– Пожалуй, я бы поступил так же, – после паузы говорит его напарник. – И потом, мы ведь так надеялись, что они пробьются и приведут помощь…
2
Герасимов М.М. (1907 – 1970) – советский антрополог, археолог и скульптор, доктор исторических наук. Автор методики восстановления внешнего облика человека на основе скелетных остатков.