Страница 8 из 64
— Я — пленник Амары.
— Уже нет.
Она швырнула потоком магии воздуха в дверь, и та сорвалась с петель. Амара стояла у входа со своим стражником, и её лицо исказилось от страха, когда Люция вышла из камеры вместе со своим отцом.
— Вы ищите моего брата? — спросила Люция. — И каковы результаты?
Амара побледнела.
— К сожалению, пока ничего. Мы отправили сорок человек, и они найдут его…
Императрица её боялась. Все боялись. Её репутация, репутация не только волшебницы из пророчества, а и той, кто мог выжигать целые города, ей неплохо сослужит.
Люция не могла дожидаться, пока они вернутся.
Её магия всё ещё достаточно сильна, чтобы взрывать двери и ворота. Может, она сумеет воспользоваться ею иначе.
— Мне нужна отдельная комната и то, что принадлежало Магнусу, и я сумею его найти.
Она помнила, как Алексиус рассказывал ей об особом заклинании, что помогало найти и разбудить Родичей. Она слышала о том, как обыкновенные ведьмы искали людей и потерянные вещи с помощью магии, усиленной собственной кровью.
Раньше она этого не пробовала, но она была волшебницей, а не обыкновенной ведьмой. И даже её угасающая, ненадёжная магия сумеет подобное.
Амара не пыталась остановить её и не требовала вернуть Гая обратно в его камеру. Она с мягкой улыбкой поспешила удовлетворить просьбу Люции.
— Следуйте за мною, — произнесла она.
Люция передала Лиссу отцу, когда они добрались до комнаты, куда их привела Амара.
— Я бы хотела помочь, если смогу, — промолвила Амара.
— Ты не можешь помочь, — прорычала Люция. — Вон.
Амара слегка прищурилась, бросила мрачный взгляд на Гая, но не произнесла ни слова, только кивнула и покинула комнату.
Люции дали то, что принадлежало брату. Его чёрный плащ нашли в коридоре, и король узнал в нем Магнусов.
Разорванный, весь в крови.
От одного взгляда на него в груди Люции всколыхнулась паника. Её брат мучился из-за Курта…
«Мне так жаль, — подумала она, сжимая грубую ткань в руках. — Я обвиняла тебя, я тебя ненавидела, я в тебе сомневалась… Я оставила тебя, лучшее, что было в моей жизни. Пожалуйста, прости меня».
Она найдёт его.
Когда её отец встал рядом с нею, с ребёнком на руках, она устроилась на пол, закрыла глаза и сконцентрировалась.
Магия Земли реагировала легко. Она ощутила вес плаща в руке, представила себе Магнуса — его статную фигуру, тёмные волосы, что постоянно спадали ему на глаза, то, как он ненавидел свой шрам. Его чётко прорисованную челюсть, тёмные карие глаза, которые смотрели на неё серьёзно или озорно, в зависимости от дня. Шрам на правой щеке, который он не помнил где получил.
А потом его взгляд изменился.
Кровь на его лице капала со свежего разреза под глазом. Во взгляде плескалась ярость.
Он висел на цепях, сковывающих его руки.
— Я вижу его, — прошептала Люция.
— Где? Где он? — выдохнул Гай.
— Я… Это уже случилось, — она крепче сжала плащ.
Лицо Курта, напоминающее ласку, и жестокая улыбка, искривившая его губы.
Люция резко выдохнула.
— Магнус его так ненавидит. Он его не боится, но ему плохо…
— Убью, — прорычал король.
Люция попыталась игнорировать его, сосредотачивалась только на том, что видела. Когда-то к ней уже приходило прошлое — о том, как первая волшебница Эва погибла от рук Миленьи. В тот миг, когда Родичи сделали Клейону и Валорию богинями много лет назад.
Она погружалась в магию земли и выпускала её на свободу. Даже сейчас она чувствовала, как быстро уходит сила, и от безысходности хсь кричать.
Тимофей сказал, что магия Эвы пропала после её беременности. И именно это позволило её бессмертной сестре убить её.
Люция зажмурилась и сосредоточилась на Магнусе. Только Магнус. Она прижала плащ к груди, призвала к стихии земли… след его жизни, его кровь, его боль…
Земля.
Много земли.
Лопаты, швыряющие клочки грязи один за другим, бьют о деревянную коробку.
— Нет… — прошептала она.
— Что ты видишь? — спросил отец.
— Я чувствуют. Курт… После пыток… — её голос оборвался. — Он… Он похоронил Магнуса заживо.
— Что?! — взревел Гай. — Где? Где мой сын?!
Люция попыталась удержать свой ужас, свои мысли, и картинки прыгали у неё перед глазами, но их было поймать так же трудно, как и развеянные штормом сухие листья.
— Всё так быстро проходит, я… Нет, богиня, нет! Сердце Магнуса бьётся в темноте, а сейчас…
Люция содрогнулась и наконец-то открыла глаза. Он исчез, и магия исчезла, и заклинание закончилось.
— Я чувствую только смерть, — по её щеке покатилась слеза, но она не нашла в себе сил смахнуть её. — Он мёртв. Магнус мёртв.
Глава 4
Магнус
Пелсия
Те, кто избрал тёмный путь в жизни, так же себя чувствовали в Тёмных Землях.
Бесконечная темнота.
Медленное, мучительное удушение.
И столько боли!
Переломанные кости убили его силу, и столкнуть крышку гроба могло только дыхание.
Время было вечным, и он не знал, сколько пробыл в этой ловушке, в гробу под землёй. Он устал бороться. Горло охрипло от крика, но никто не мог открыть свежую могилу.
Каждый раз, засыпая, он верил, что больше не проснётся, но приходил в себя.
Снова и снова.
Лимерийцев не хоронили в деревянных ящиках. Они веровали в Валорию и радовались возможности соприкоснуться с землёй телами или утонуть в море.
Пелсийцы жгли своих мертвецов.
Оранийцы веровали в богиню огня и воздуха и должны были поступать, как и пелсийцы, но предпочитали гробы. Богачей хоронили в мраморе, крестьян — в дереве.
— Курт похоронил меня, как оранийского крестьянина, — пробормотал Магнус.
О да, последнее оскорбление бывшего короля.
Пытаясь отвлечься от ужаса быть похороненным заживо и совершенно беспомощным, он представил себе смерть лорда Курта Кирелло. Возможно, крешийцы поделятся с ним умением сдирать с заключённого кожу?
А ещё он слышал, как жертву хоронили в земле до шеи, поливали сиропом и позволяли медленно их съедать голодным жукам.
Это будет прекрасно.
Может быть, Магнус отрежет Курту руку. Медленно, тупым ножом. Или ложкой.
Именно ложкой.
Крики Курта помогли Магнусу избавиться от боли. Но это отвлекало ненадолго.
Магнус подумал, что расслышал эх грома. Но единственным звуком доселе было сердцебиение — уже медленнее. И дыхание его теперь было тихим, поверхностным.
Он умирал.
Курт отомстил. И вот какую смерть он выбрал злейшему врагу! Одиночество, и у Магнуса хватало времени подумать о жизни, о выборе, об ошибках и жалости.
Вспомнить о ледяных лабиринтах и скульптурах, вырезанных из снега в тени лимерийского дворца.
О младшей сестре, что смотрела на него с ужасом и отвращением, убегая с бессмертным красавцем или с огненным монстром.
О красивой золотой принцессе, что презирала его. Чьи сине-зелёные глаза излучали такую ненависть, что он и не помнил, когда её взгляд успел смягчиться.
Она не оттолкнула его при поцелуе. Она ответила со страстью, такой же, как и его.
Может быть, он просто это придумал. Он помог отцу уничтожить её жизнь, и она праздновала сейчас его смерть.
Но он позволил себе фантазировать о Клео.
Его свет. Его надежда. Его супруга. Его любовь.
Магнус вновь женился на ней — но не в разрушающемся храме, не по принуждению, а на лугу. Красиво цвели деревья, колосилась пышная трава.
Пышная трава? Что за глупости лезут ему в голову?
Он предпочитал лёд и снег Лимероса.
Так ведь.
Магнус позволил себе вспомнить её редкую улыбку, её радостный смех, её острый взгляд, когда он говорил что-то раздражающее её.
Он думал о её волосах — они всегда его отвлекали, эти золотистые локоны, спадающие на плечи до талии. Он вспомнил шелковистую кожу, свадебный тур, первый поцелуй под аплодисменты толпы — поцелуй, который он презирал за всё то удовольствие…