Страница 48 из 64
— Все, и бессмертные тоже, умирают. Просто это занимает времени немного больше, чем у простых смертных.
— Тимофей, — Люция напряжённо шагнула к нему. — Мне нужно срочно с тобой поговорить.
Тимофй покачал головой.
— Ты не должна быть здесь. Я видел в видении, что вы придёте сюда оба, но я искренне надеялся, что вы передумаете. Увы, этого не случилось. Но теперь вам нужно немедленно уйти.
Руки Люции сжались в кулаки.
— Я не могу уйти! Каян украл мою дочь, а моя магия… она слаба. Я не знаю, смогу ли пленить его и других! — её голос задрожал. — Я должна спасти дочь и не знаю, как это сделать. Я пришла просить о помощи.
— Я не могу тебе помочь, — мрачно ответил он. — Уже нет.
— Но ты должен! — Йонас шагнул вперёд. — Мы пришли за ответами. Я даже не знаю, как смог тут оказаться!
Тимофей усмехнулся.
— О, молодой человек… В тебе сейчас волшебства больше, чем может вместить живое тело…
Как он это чувствовал? Йонас даже не чувствовал изменений.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, потому что я сам вложил в тебя это волшебство.
Йонас уставился на него.
— Что ты сделал?!
— Некоторые смертные много веков подряд показывали себя как отличные носители магии. Ты — один из них.
Люция переводила взгляд с одного на другого.
— В каком смысле — носитель магии?
— Есть богачи, которые сберегают в банках своё золото, и в тех же банках они это золото берут, — пояснил Тимофей. — Это судьба Йонаса. Мне казалось, что это весьма полезная способность.
— Подожди, — прервал его Йонас. — О чём речь? Ты вложил в меня большую часть своей магии? Но как?
Тимофей пристально посмотрел на него.
— Ты бы не понял, даже если бы я сказал тебе. И уже нет времени объяснять.
— Ну, позволь уделить мне время, — прорычал он. — Я знаю, что часть моей магии — это магия Федры, когда она спасала мне жизнь, Оливии, что излечила меня…
— Да. И я знал о том, что ты — отличный носитель. Я дал тебе ещё больше волшебства в твоём последнем сне. Ты же знаешь, что твоё подсознание может стать реальностью.
Золотой клинок. Тимофей передал магию Йонаса вместе с клинком и позволил перейти из одного мира в другой.
Он с трепетом смотрел на мрачный силуэт на фоне башни. Бессмертный ведь казался обыкновенным человеком…
Но он не был простым мужчиной. Он был богом.
Все бессмертные были богами.
Для того, кто никогда ни во что подобное не верил, одно только это осознание было просто потрясающим.
— Почему ты вложил в меня эту магию? — уже более уверенно спросил Йонас. Это случилось потому, что ты узнал, что в меня можно вдожить волшебство? Из-за того, что ты понимал, что ты ослабеешь?
— Отчасти и потому, — ответил Тимофей.
— И что теперь? Ты возьмёшь её, подзарядишься и вновь станешь как новенький?
Тимофей какой-то миг задумчиво смотрел на него.
— Нет.
— Нет? — ошеломлённо произнесла Люция. — Что значит нет? Ты мне нужен, Тимофей! Никто больше не может мне помочь! Каян похитил мою дочь, а я боюсь, что не смогу её спасти!
— Я видел твоё будущее, Люция Дамора, — спокойно промолвил Тимофей. — Я видел, как ты стояла рядом с Родичем Огня, как перед тобою были все четыре хрустальные шары, а ты бормотала завершающее заклинание. Оно подарило им силу большую, чем когда-либо они имели. И это ты сделала по своей воле, как и на обрыве той ночью, той роковой ночью, после которой ты вознамерилась помочь ему уничтожить мир. Ты согласна с каяном, и все оправдания относительно Лиссы — это просто оправдания.
Люция покраснела, а в её глазах полыхнула ярость.
— Да как ты смеешь? Я не согласна с Каяном! Я его ненавижу!
Тимофей пожал плечами.
— Мы не меняемся. Мы такие, как мы есть. Можно испытать ругой путь, но это не сработает. Я не изменился. Я был создан, чтобы опекать это место, — он окинул взглядом город, — и смертный. Я пробовал сделать это. Да, я потерпел неудачу, как и все остальные. Всё кончено, Люция. Мы проиграли. Мы никогда не могли победить.
Йонас молча слушал слова бессмертного — и был полностью согласен с гневом Люции.
— Вот что? Ты просто сдался?
— Ты понятия не имеешь, как долго я бборолся, — устало ответил тимофей. — Я полагал, что ещё есть шагс, я сделал всё, что только мог. Но это не помогло. Нам придётся это принять.
Йонас вскипел. Он шагнул к башне, словно мог выдернуть Тимофея из жалкой картинки.
— Как типично для тебя до сих пор говорить загадками! Люции нужна помощь, чтобы всё исправить, а ты… Какая бы это ни была магия, ты просто смотришь на нас сверху вниз! Оттуда, где ты можешь быть в безопасности, пока мы тут истекаем кровью и обрекаем себя на верную смерть!
— Борьба, кровь, смерт… — Тимофей покачал головой. — Это смертная дорога. Прошлое, настоящее, будущее… Будущего мало. Всё заканчивается, бессмертного не бывает.
— Тимофей, — теперь Люция говорила спокойно. Она вытянула руки и смотрела на его отражение в стенах башни. — Где остальные?
— Остальные исчезли, — уверенно ответил он.
— Я… Я видела Мию В пелсийской деревне у монолита, — она покачала головой. — Она ничего не помнила. Ни своё прошлое, ни то, что мы прежде виделись…
— Это ты с нею сделал, — наконец-то осознал Йонас, окончательно восполнив пробелы. — Это ты причинил ей боль, украв её воспоминания. И у других тоже!
— Ты, как всегда, так быстро делаешь выводы… — ответил Тимофей. — Быстр на решения, смелый и такой распыляющийся, так часто ошибающийся…
— Тогда что же произошло на самом деле? — спросила Люция.
Йонас не хотел больше слушать ложь. Это была пустая трата времении — приходить сюда. Ему хотелось сказать об этом, но Тимофей наконец-то ответил.
— Я обратился к своему старому другу за помощью, к единственному, кто мог стереть все воспоминания. Нас осталось так мало, и никто, кроме меня, не знал, во что на самом деле превратилось это место. Они полагали это прекрасной тюрьмой, которую они могли покидать ястребами, чтобы посмотреть на смертную жизнь. Много столетий подряд они предпочитали оставаться смертными в вашем мире, их магия оставалась ограниченным. Мне казалось, все изгнанники довольны. Им нравилась несовершенная, короткая, испорченная смертная жизнь.
— Значит, ты дал им такой шанс, — голос Люции превратился в беззвучный шепот, — а остальные остались здесь. И ты изгнал их и стёр их воспоминания, чтобы они могли жить в смертном мире, не помня о Святилище.
Тимофей кивнул.
Йонасу хотелось его ненавидеть. Хотелось вынуть золотой кинжал из ножен и бросить его в бащню.
Но он этого не сделал.
Он изучал старое, измученное лицо человека, прожившего много веков, и у него оставался только один вопрос, нак оторый следовало дать ответ.
— А почему ты остался? — спросил Йонас. — Если то, что ты сказал, правда, почему ты не выбрал испорченную, но красивую смертную жизнь?
— Потому что, — печально ответил Тимофей, — мне надо было ещё немного задержаться. Я надеялся на то, что в эти последние минуты меня удивят…
— Удивят? — уточнила Люция.
— И я не ошибся.
— Спустись сюда, — попыталась убедить она его. — Помоги мне посадить Родичей в тюрьму. Тогда всё станет прежним — тут и в смертном мире. Ты сможешь оправиться и… будешь кем хочешь.
— Я надеялся, что это возможно, но уже слишком поздно, — он посмотрел вниз и покачал головой. — Всё кончено. После стольких лет… И, если вы надеетесь выжить, вы должны…
Он содрогнулся, словно его поразила жуткая боль. А тогда посмотрел на них, и его глаза засияли поразительным белым светом.
— что? — спросил Йонас, когда Люция схватила его за руку. — Что мы должны делать?
— Бежать, — прошептал Тимофей, а после вдруг сорвался на крик. — Бежать!
Свет полился с его глаз, и Тимофей побелел — а после полностью исчез.
Пронзительный луч света сорвался с узкого шпиля с болезненным криком. Йонас отшатнулся от башни и прижал руки к ушам, сталкиваясь с поражённым взглядом Люции.