Страница 17 из 64
— Нет. Но не ты, принцесса, — Нерисса нахмурилась. — То есть, Клео. О, как трудно привыкнуть… Но спокойной ночи. Тебе надо поспать, а завтра, если ты захочешь заняться своей магией, я могу помочь.
— Возможно, — кивнула Клео.
После того, как Нерисса ушла, Клео задумалась о том, как сильно она любила жизнь, и пыталась перед сном думать о чём-то, кроме Магнуса.
Не вышло.
Линии, что тянулись от символа магии Воды по ладони, светились в темноте и пульсировали с ударами сердца. Она закатала рукав ночной сорочки и провела вдоль линий, напоминающих ветви дерева… или вены.
Или шрамы.
Шрамы у Магнуса на щеке.
Клео отвлеклась от его лица. Как она могла о нём не думать?
Она вынудила себя сосредоточиться на том, что ещё у неё было.
Волшебство, богиня, что в ней… что это?
Она может восстановить силу?
Магнус бы это одобрил.
Не в силах спать, она надела светлый шелковый плащ и скользнула в глубокую ночь, надеясь отправиться в дворцовую библиотеку и читать до рассвета. Там можно поискать книги о Родичах. Она читала в прошлом, но никогда не внимательно…
У дворца были крешийские стражники, но не столько, как в самом начале. Кто-то из них занимал место оранийцев. Они стояли, неподвижные, словно статуи, и казалось, что они не обращали на неё внимание.
Это не напоминало о том последнем разе, что она была здесь, пленница, вынужденная выйти замуж за сына короля-завоевателя, когда наблюдали за каждым её шагом.
Она могла бы уйти. Убежать и начать новую жизнь.
Клео потёрла левую ладонь, отгоняя эти слабые, ничтожные мысли.
Она отказывалась бояться.
Войти в библиотеку, освещённую даже ночью, означало вернуться домой. Она лишь недавно полюбила книги — а ведь большую часть жизни даже не ходила сюда!
Слава Богине, Гай не сжёг их.
Библиотека была больше тронного зала, наполненная бесконечными стеллажами из красного дерева, что тянулись вверх, золотыми лестницами, на которые можно было подниматься к книгам, что находились особенно высоко. Названия тысяч и тысяч томов тянулись вокруг неё, и она не могла найти без проводника нужного.
Клео не могла сыскать ту книгу, которую хотела, потому просто провела указательным пальцем по сотням обложек, пока не обнаружила, как что-то притянуло её.
«Богиня».
Коричневая кожаная обложка с двумя золотыми символами — вода и земля.
Она открыла книгу и подошла к факелу, чтобы можно было прочесть её. Там таились рассказы о Валории, о том, как она властвовала в Лимеросе тысячу лет назад, и изображения богини, которую Клео никогда прежде не видела.
— Это правда о Валории? — спросила она сама о себе. — Или просто личное мнение какого-то влюблённо?
Вопреки тому, что Валория, по слухам, была садисткой хуже Гая, она была красивой — красивее всех бессмертных на свете.
А книга оказалась стоящей.
Клео спрятала её в полах плаща, решив забрать к себе и узнать больше. У неё с Валорией было то общее, что она не могла игнорировать — Родич Воды.
Сон ещё не овладел ею, потому она рассматривала библиотеку. А ещё она нашла то, что не ожидала тут увидеть — портрет матери между двумя факелами.
Годами Клео не видела эту картину. Думала, что её сожгли со всеми остальными портретами.
Тот факт, что её сохранили, наполнил сердце радостью и облегчением.
Королева Елена Беллос была похожа на Эмилию. И Клео хотелось, чтобы она тоже могла познать её.
Под портретом оказался стеклянный футляр, похожий на те, что отец отправлял заграничным семьям, наполнив подарками, что привозил и ей — своей будущей королеве…
Тут было только одно.
Драгоценный кинжал.
Клео приблизилась, понимая, что на земле лежало что-то.
Кусочек пергамента.
Не сумев заглушить любопытство, она подняла пергамент — и увидела письмо, начертанное женской рукой. Часть его была испорчена, и ей осталось только несколько строк.
Милый Гай.
Знаю, ты ненавидишь меня. Между нами всегда царили и любовь, и ненависть. Но знай, что я вхожу в этот брак потому, что вынуждена выполнить обязанности перед своей семьей. Я не могу отказать своей матери в её желании. Это бы убило её — мой побег с тобою. Но я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Я могу повторить это тысячу, миллион раз, и это никогда не перестанет быть правдой! Если бы только был какой-то другой способ, знай…»
А после рваная черта пересекла письмо — и Клео содрогнулась.
Её мать писала это.
Королю Гаю.
Клео дрожащей рукой потянулась к кинжалу.
Эфес был покрыт драгоценными камнями. Сокровище, такое страшно знакомое.
Эрон Лагарис, её бывший жених, владел драгоценным кинжалом, но не таким, как этот. Йонас несколько месяцев носился с этим кинжалом, вспоминая о том, как потерял брата, пытаясь разбудить мятежные сердца.
А ещё один кинжал Клео принёс принц Ашур в первую брачную ночь.
— Свадебный крешийский кинжал, — выдохнула она.
— Да. Да.
Клео застыла от голоса короля Гая. Она глубоко вздохнула и выпрямилась.
— Это ты оставил его тут.
— Я подарил его твоей матери на свадьбу.
Она попыталась собраться с силами.
— Какой странный подарок для лимерийца.
— Да? Я хотел, чтобы она убила Корвина во сне.
Клео оглянулась, чтобы взглянуть на него. Король носил такой же чёрный плащ, как его волосы и глаза. На мгновение он выглядел так похоже на Магнуса, что она всхлипнула от боли.
— Если ты сделал ей такой подарок, — промолвила она, — то я понимаю, почему она тебя ненавидела.
— Я оставил здесь письмо… — его взгляд упал на пергамент в руках Клео, и он вырвал его из её рук. — И если ты его прочтёшь, то поймёшь, что ненависть была лишь минутной по отношению ко мне, — король посмотрел на портрет. — Елена сохранила кинжал. Я видел его в шкафу, когда приехал навестить твоего отца двенадцать лет назад.
Взгляд Клео метнулся к нему.
— Тот кинжал, который увидел Магнус? Такой красивый, что он не сумел выпустить его из рук? А он…
— Порезал его, — прямо ответил он. — Да. И с того дня шрам на его лице напоминал мне о том моменте, как я потерял над собою контроль, утонув в своём горе.
— Не могу поверить в то, что моя мать… — боль сжала её сердце горем и возмущением. — Она любила моего лица!
Гай отвернулся, отступая в тень.
— По-своему да. Она была так послушна, так предана своей кровавой богине, своей близорукой семье! — его улыбка стала насмешливой. Он изучал портрет уже с презрением, а не с почтением. — Елена была сокровищем, которое твой отец хотел прибавить к своей коллекции. Бабушки и дедушки были в восторге от того, что фамилия Корсо — благородная, но не так важна, чтобы получить виллу в Золотом Городе, — станет королевством. Они приняли предложение, даже не уведомив её об этом.
Клео жаждала узнать больше и в тот же миг содрогалась от отвращения.
— Твоя мать сказала, что вы полюбили друг друга на острове. Тогда почему ты не женился на ней? Ты был принцем!
— Как умно! И как я об этом не подумал? — эта холодность, этот сарказм… она содрогнулась. — Увы, слухи, слухи, слухи… Неодобрение. Я был… Тёмным, непредсказуемым, опасным и жестоким. Они беспокоились за безопасность своей драгоценной дочери.
— Они были совершенно правы.
— Я никогда бы не навредил Елене. Я поклонялся ей, — его тёмные глаза сверкнули, и он присмотрелся к Клео. — Она знала об этом. И хотела бежать со мной за месяц до их свадьбы.
Она бы отказалась от одного предположения, если б не видела письмо.
— Но не сделала этого.
— Нет, я вместо этого получил вот что. И был не слишком счастлив его прочесть.
Это объясняло то, почему он порвал его пополам.
Клео попыталась понять.
— Это бабушка и дедушка вмешались?
— Это вмешалась моя мать! — он нахмурился. — Теперь всё яснее, чем прежде. Она так контролировала всё, когда дело доходило до её ланов относительно меня! Её контроля надо мною!