Страница 11 из 64
Ещё один человек, от которого Амара держалась бы подальше.
— Вы вернулись после поисков? — напряженно спросила Амара.
Нерисса кивнула.
— Остальные вернутся с наступлением сумерек, но мне хотелось побыть с принцессой.
— Как это мило.
— Вы плакали.
Амара сражалась с желанием вытереть глаза.
— Просто пыль.
— Вы навещали брата, да?
Амара резко усмехнулась.
— Да. В той тюрьме, где оказалась бы ты за измену, если б не Клео. Не заставь передумать.
Нерисса проигнорировала её тон.
— Я знаю, что причинила боль.
— Боль? — Амара тихо рассмеялась. — Вот это вряд ли.
Нерисса рассеянно поправила свои короткие чёрные волосы.
— Знайте, Ваше Величество, я восстала против вас, потому что у меня не было выбора. Я всегда была предана принцессе Клео.
— Это уже понятно, Нерисса, — Амара покрепче сжала трость.
Предательство ранило сильнее, чем казалось Амаре. Нерисса была большим, чем служанка, большим, чем подруга.
Нерисса хмыкнула.
— Ведь я видела это, вы знаете.
— Что видела?
— Ваше истинное я. Вы — не жестокая, не жаждущая власти.
Боль в ноге превратилась в боль в сердце — но лишь на миг, и Амара вновь сжала губы.
— Ты видела только притворство, и в этом ошибка.
— Возможно, — тихо ответила Нерисса.
Амара презрительно посмотрела на девушку.
— Я слышала о тебе рассказы, но большинство отклоняла как досужие слуги. Кажется, никто не может соблазнить человека быстрее, чем тебя. Какая прелестная маленькая шпионка…
— Я соблазняю только тех, кто хочет соблазниться, — Нерисса смотрела на неё маленькую вечность, прежде чем опустила голову. — Простите, Ваше Величество, но мне нужно увидеть принцессу.
Амара наблюдала за тем, как девушка шагала к королевской резиденции, и сердце колотилось в груди.
Она уже решилась. Пришло время покинуть Митику.
Пришло время просчитать следующий ход.
Глава 6
Йонас
Пелсия
Йонас оставался в деревушке куда дольше, чем намеревался. Ради Клео, Тарана, Энцо и Нериссы. Ради Феликса, который опять попал за решётку.
И, оказывается, собирался искать своего бывшего врага.
Люция считала, что принц Магнус мёртв, но розыски продолжались. И когда она попросила у Йонаса помощи, он не сумел отказать.
После долгого, изнурительного и бесполезного дня поиска по бесплодной Пелсии за воротами деревни Йонас погрузился в самый глубокий сон, который только помнил. Блаженство без кощмаров…
А после случилось это. Словно кто-то выдернул его из одного мира и швырнул в другой, и он уже стоял посреди травянистого поля с человеком в белых мерцающих одеждах. Человеком, которого он очень хорошо знал.
Тимофей не был старым — не казался таковым. Он был на вид таким же, как сам Йонас, лет двадцати на вид… Но глаза его открывали правду — они были древними.
— Здравствуй, Йонас, — произнёс Тимофей.
Йонас оглянулся, но вокруг было только травянистое поле.
— Мне казалось, мы закончили.
— Ещё нет.
Йонас оглянулся и встретил взгляд Тимофея, отказываясь бояться.
— Я бросил вызов твоему пророчеству. И Люция всё ещё жива.
— Да. И у неё есть дочь Лисса, чьи глаза светятся фиолетовым, — Тимофей кивнул поражённому взгляду Ёонаса. — Я многое знаю, потому давай не будем тратить время на воспоминания. Ребёнок интересен мне, но ты тут по другой причине.
В Йонасе всколыхнулось негодование. Эти хранители веками смотрели на смертных ястребами, но ни разу не помогли. Он предпочитал считать их просто мифом, который можно игнорировать, а не раздражающей реальностью.
Йонас раздражённо ходил взад-вперёд. Это не сон — во сне всё туманно.
А тут он чувствовал мшистую землю под ногами, тёплые солнечные лучи на лице. Вдыхал аромат цветов, как в маленьком саду его сестры..
Розы, да. Но слаще. Что-то сахарное — как редкая конфета в его детстве.
Он покачал головой, отмахиваясь от всего, что его отвлекало.
— Значит, ты знаешь, что родичи на свободе. Как минимум двое. И Клео и Таран… В беде. В большой беде, — он потёр лоб. — Почему ты позволил этому случиться?!
Тимофей отвернулся от обвинительного взгляда Йонаса. Сосредооточиться было не на чем — зелёное поле оставалось бесконечным.
— У Люции есть все четыре хрустальных шара?
— Зачем мне отвечать на вопросы, если ты и так всё знаешь?
— Говори! — почти приказал Тимофей.
В груди Йонаса появилось странное чувство — он вспомнил, как вытягивала из него правду Люция.
— Три, — вздохнул он. — Янтарь, лунный камень и обсидиан. Мне сказали, что обсидиановый шар треснул, но теперь там ничего нет.
— Он исцелился.
— Не знаю. Наверное.
Тимофей нахмурился.
— А аквамарин?
Правда вновь сама рвалась с его губ.
— У Клео.
— Она может прикоснуться к нему?
— Нет… Носит в сумке, — ответил Йонас.
— Замечательно, — кивнул Тимофей.
Странная хватка на горле Йонаса ослабла.
— Ты хоть представляешь, что происходит, или мне лгать и манипулировать?
— Я всё знаю, — Тимофей скрестил руки на груди и обошёл вокруг Йонаса маленький круг, с прищуренными глазами глядя на него.
— Ну, раз ты всё знаешь, то знаешь, что Люция рыдает над братом. И если хочешь, чтобы она остановила Каяна, поделись, где он и есть ли шанс его спасти!
— Ты заботишься о том, кому сам желал смерти?
Этот вопрос был сложнее, чем ему хотелось.
— Мне плевать, что Люции плохо, но Магнус, вопреки всем его недостаткам, может пригодиться в предстоящей войне.
— Войне против родичей.
— Против Родичей, — кивнул он. — Императрицы. Чего-то ещё.
— Я тут не для того.
— Ну так ради чего? — разочарованно вздохнул Йонас.
Тимофей какой-то миг молчал, и Йонас понял, как он устал от своей вечной молодости. Неужели даже бессмертным нужен сон?
— Всё почти закончилось, — наконец-то выдохнул Тимофей, и в его голосе сквозила боль.
— Что?
— Моё время, — Тимофей вздохнул и сложил руки за спиной, глядя на солнечное, яркое небо. — Меня создали, чтобы я наблюдал за Родичами, за смертными, за силой… А я потерпел неудачу. Я унаследовал предсказания Эвы, и они могли даровать мне только бесполезные версии пророчеств. А теперь вот это…
— Что это?
— Горстка союзников, что сражаются с судьбой. Я много лет назад увидел тебя, Йонас. Видел пользу. И понимал, что ты один из немногих смертных, которым я могу доверять.
— Но почему я? — ошеломлённо спросил Йонас. — Я… Я никто. Сын пелсийского торговца. Я глупо взялся воевать против хорошего короля и отдал Митику Кровавому. Я позволил друзьям умереть из-за своего дурацкого выбора и восстания. Я потерял всё, что любил. Теперь во мне эта странная магия… — он потёр грудь, там, где была странная спираль, — которая для меня ещё и бесполезна. Я не могу пользоваться ею, я не могу даже помочь кому-то!
— Ты слишком много думаешь, Йонас Агеллон.
Йонас раздражённо усмехнулся.
— В этом меня прежде ещё не обвиняли.
— Ты смелый, — грустно улыбнулся Тимофей. — Сильный. Ты достоин этого…
Тимофей добыл нечто из складок своего наряда. Это был золотой кинжал, самый красивый из всех, что видел когда-либо Йонас. Лезвие его было покрыто символами — некоторые из них обозначали магию элементалей.
Что-то внутри мерцало. Йонас не знал, что именно, но он чувствовал это.
Магия. Не простая — древняя.
Тимофей вложил в его руку золотую рукоять, и Йонас содрогнулся, чувствуя, как холодная дрожь древней магии метнулась вверх по его руке.
— Что это? — спросил он.
— Кинжал, — равнодушно сказал Тимофей.
— Я ещё не ослеп! Но что это за кинжал? Что он делает?
Убивает.
— Просто скажи мне правду, или я испытаю это сейчас же!
Улыбка Тимофея стала шире, но взгляд оставался серьёзным.