История России

Грозная для восточных славян опасность нависла и с северо-запада. Скудная земля Скандинавского полуострова выталкивала в Европу большие отряды «искателей славы и добычи, пенителей морей» – норманнов, которых называли на Руси «варягами». Во главе отрядов стояли викинги, происходившие большей частью из знатных семей. Закаленные в боях и морских путешествиях, вооруженные эффективным оружием – секирой с остроконечным штыком, норманны были страшной опасностью для многих стран Европы. Пик варяжских набегов на Русь приходится на IX в. В то же время варяги принесли не только беды, но и обновленный механизм правления, лучшее оружие, более совершенные корабли, особые украшения способствовали евразийской торговле (И.В. Дубов).

Непосредственно с варяжским влиянием на славян связана проблема «руссов», «Русской земли». О происхождении этого слова высказано множество предположений. Последовательно различают Русь и славян не только древнерусские летописцы, но и арабоязычные авторы. У последних все детали описаний, касающихся руссов, практически полностью совпадают с тем, что известно о варягах по археологическим данным (Г. С. Лебедев). В то же время хорошо известны и фрагменты древнерусского летописания, в которых славяне не противопоставляются, а отождествляются с Русью.

Не менее сложно связать сведения письменных памятников с данными археологии и топонимии. Ряд археологов и лингвистов считают слово «русь» этнонимом. По мысли В.В. Седова, это иранское название, которое было перенято славянами еще в позднеримское время. Место их проживания фиксируется в летописях как Русская земля в узком значении – территория, входящая в треугольник, ограниченный городами Киевом, Черниговом и Переяславлем. Наиболее подробные сведения об этом собрали А.Н. Насонов, Б.А. Рыбаков, В.А. Кучкин.

Давно существует и иная по смыслу гипотеза, не считающая это слово на раннем этапе его истории этнонимом. В настоящее время ее придерживаются Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин, согласно мнению которых так назывались скандинавские дружины «гребцов», участников походов на гребных судах. Похоже, что нынешний уровень наших знаний о Древней Руси не позволяет предложить оптимальное решение происхождения и развития терминов «Русь», «русы».

«Политогенез» восточных славян, т. е. зарождение и развитие у них политических институтов и в конечном итоге – государства – одна из сложнейших проблем российской исторической науки.

Что касается летописных «племен», то более или менее бесспорным является их «этнографический» характер. Вероятно, надо оперировать понятиями «род» и «община», как форма, прежде всего, хозяйствования рода. «Род», в отличие от «племени», был известен летописцу. «Община» – термин неизвестный летописи, научное понятие, но отстоявшее свое право на существование.

Если «племя» еще может претендовать на жизнь в современном научном понятийном аппарате, то никак нельзя этого сказать о «союзах племен». Последнее понятие было заимствовано нашими исследователями из работ Л. Моргана и Ф. Энгельса, которые нуждаются в значительной корректировке. Так, «союз племен» ирокезов, воспетый Л. Морганом, оказался вождеством.

Путь от антов и склавен к восточным славянам в плане общественного развития – это движение от военной демократии к вождеству. Надо подчеркнуть глубокую архаику, свойственную древнерусскому обществу данного периода. Согласно К. Ренфрю, для отнесения изучаемого общества к стадии цивилизации достаточно двух из таких трех показателей, как город, письменность и монументальная архитектура. Монументальная архитектура Древней Руси стала складываться поздно (после принятия Русью христианства) – в самом конце X в. Письменность, как известно, также получает распространение в последующий период в условиях формирования городов-государств.

Из трех показателей остается один – город. В советской историографии господствовало мнение о том, что город возникает в классовом обществе, является детищем развивающегося феодализма (М.Н. Тихомиров). В 70—80-е годы XX в. подобного рода подход к проблеме возникновения древнерусских городов перестал удовлетворять специалистов. С точки зрения одних, город возникает как «племенной центр» (И.Я. Фроянов, А.Ю. Дворниченко); других – как центр международной торговли (В.А. Булкин, И.В. Дубов, Г.С. Лебедев, Е.Н. Носов).

Есть ли противоречие между этими подходами? Вряд ли. Во всяком случае, они снимаются концепцией вождества. Древнейшие города были средоточием архаической княжеской власти, что не мешало им быть родовыми центрами. Они были центрами сосредоточения прибавочного продукта и редистрибуции (распределения) его. Эти древние города вполне могли «специализироваться» на внешней торговле. Города того времени носили аграрный характер, горожане в основном занимаются сельским хозяйством.

На смену выборной княжеской власти приходит власть княжеского рода. К сожалению, мы крайне мало знаем о древних княжеских родах. О Рюриковичах знаем уже гораздо больше. Перед их появлением, судя по всему, возникли два солидных вождества, которые по терминологии Р. Карнейро можно определить как компаундные: одно на севере, другое – на юге – «Русская земля».

Летописец повествует о том, что в 862 г. чудь, славяне, кривичи и весь обратились к жителям Скандинавского полуострова варягам: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». По приглашению прибыли три князя: Рюрик, Синеус и Трувор со своими родами. Рюрик сел в Новгороде, Синеус – на Белоозере, а Трувор – в Изборске.

Летописная версия уже в XVIII в. стала предметом ожесточенной дискуссии между русскими и немецкими учеными – российскими академиками (Г.З. Байер, Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлецер) и М.В. Ломоносовым. В спорах родилась целая «норманнская проблема», которая на протяжении последующих двух столетий зачастую становилась объектом ожесточенной идеологической борьбы, позволяла одним, прежде всего зарубежным авторам, отрицать полностью способность восточных славян к созданию собственной государственности, а другим – пренебрегать ролью варягов в отечественной истории.

Современные исследователи в большинстве своем признают, что факт приглашения, правда, не трех князей, а одного – Рюрика, имел место. Научные изыскания показывают, что игнорировать деятельность варяжских отрядов на Руси так же ошибочно, как и преувеличивать их значение. Оказав значительное влияние на становление княжеской власти, развитие культуры, варяги не принесли на Русь государственности.

В 882 году воевода Рюрика Олег, везя с собой малолетнего сына Рюрика – Игоря, спустился вниз по Днепру и, хитростью умертвив княживших в Киеве варягов Аскольда и Дира, захватил власть в городе. Князь Олег на какое-то время установил властвование северного вождества над южным, но затем сам обосновался на юге и зависимость ослабла.

Олег совершал в 907 и в 911 гг. походы на далекий, манящий своими богатствами Царьград, целью которых были дани. Дани, в свою очередь, были основным инструментом, с помощью которого строились отношения и внутри восточнославянской общности. Военные действия способствовали накоплению предметов престижного потребления, пленников, которых можно было использовать в хозяйстве и т. д. Для усиления киевского вождества предпринимались и меры «идеологического» свойства. Языческое капище Перуна выносится на новое место, более открытое и доступное.

Активной была и «внешняя политика» Игоря (912–945), также совершавшего походы на Византию. Походы руссов были направлены и в сторону Каспия. В 945 году Игорь пал жертвой межплеменной борьбы полян с покоренными древлянами. Последние предложили вдове Игоря княгине Ольге выйти замуж за древлянского князя. Здесь отразились архаические воззрения на характер власти: тот, кто убил своего противника, облеченного властью, мог претендовать и на его жену, и на саму власть. Ольга не только не пошла замуж, но и страшно отомстила обидчикам. Исследователи считают, что в летописных сценах мести Ольги также отразились архаические традиции.