Страница 5 из 10
По мнению В. В. Груздева, судебная практика исходит из того, что обжалование торгов в соответствии с ГК РФ основывается на применении судами правил об оспоримых сделках, а вместе с этим используются сокращенные сроки исковой давности[38]. Теоретически, ст. 2 ФЗ «О контрактной системе» позволяет применять положения ГК РФ и практику его применения. Судебная практика признает частичное применение ГК РФ к контрактным отношениям в части ничтожности сделок, заключенных с нарушением требований закона (п. 9)[39].
Однако мы уже заметили, что обжалование действий уполномоченных лиц ограничено периодом времени (п. п. 3–6 ст. 105), также сокращен срок исковой давности по оспариванию решений административных органов (п. 9 ст. 106). Юрисдикционные органы отказывают в расторжении контрактных отношений, если к моменту рассмотрения дела контракт был заключен[40].
В зависимости от особенностей дела суды мотивируют отказы несущественностью нарушения процедуры торгов, отсутствием их связи с ущемлением имущественных прав, а также необходимостью подтверждения доводов законными основаниями расторжения способов определения контрагента[41]. В других делах арбитры указывают на возможность защиты нарушенных прав иными способами за счет лиц, действовавших недобросовестно[42] (надо полагать, за счет возмещения убытков заказчиком, не принявшим во внимание наличие спора в суде, допустившим заключение контракта с иным контрагентом). Также суды вовсе отказывают в защите прав со ссылкой на отсутствие возможности восстановить нарушенное право, попранное в рамках проведения закупочных процедур, так как заказчик уже заключил контракт с иным контрагентом[43].
Получается, что имеет место узаконение противозаконных действий путем формальной констатации факта заключения контракта. Более того, при решении вопроса о признании торгов недействительными суды руководствуются общими положениями ГК РФ (ст. 449)[44], и это несмотря на наличие ФЗ «О контрактной системе», который содержит весьма скупое основание недействительности определения контрагента: нарушение положений главы закона по иску заинтересованных лиц (ст. 47). Однако, как мы выяснили, судьи признают разнообразные нарушения незначительными, ссылаются на невозможность защиты прав ввиду наличия контрактных отношений. В связи с этим ФЗ «О контрактной системе» должен содержать строгие основания прекращения контрактных отношений.
Таким образом, содержанием организационного отношения в рамках контрактной системы является упорядочение основного отношения путем накопления необходимой совокупности юридических фактов. Различные трактовки понятия содержания правоотношений не противоречат концепции организационных отношений. Более того, в отдельных случаях имеется судебная регламентация отношений на основании правил, выработанных правоприменительной практикой, при отсутствии норм закона. Последнее нарушает логику построения закупочного законодательства и негативно влияет на законность, т. к. нарушается строгая детерминация организационного и имущественного отношения.
Самостоятельность содержания организационных отношений проявляется в их автономном существовании: далеко не все их них влекут возникновение имущественных отношений, что наглядно показывают данные статистики. Имеется пресекательный период для защиты прав: после заключения контракта оспорить действия заказчика практически невозможно, также как и восстановить право, нарушенное в рамках организационного правоотношения, т. к. это приведет к нарушению существующего имущественного отношения. Несмотря на наличие ФЗ «О контрактной системе», вопрос о точных основаниях оспаривания процедур определения контрагентов не был разрешен, данный пробел легализует правонарушения, допущенные в период организационных отношений, что приводит к невозможности защиты прав заинтересованных лиц.
§ 3. Особенность объекта правоотношения как признака организационных отношений в рамках контрактной системы удовлетворения государственных и муниципальных нужд
Второй признак организационных отношений – особенность их объекта. Вне зависимости от различных трактовок понимания категории объекта, О. А. Красавчиков рассматривал его как то, на что направлено общественное отношение. Таким образом, объектом организационного отношения является упорядоченность отношений, связей, действий участников организуемого отношения[45].
Представляется необходимым проанализировать данные положения. Категория объекта правоотношения с давних пор исследовалась именитыми учеными. Еще Г. Ф. Шершеневич утверждал наличие объектов права двух разновидностей: вещи и действия других лиц. Однако его интерпретация поведения людей как объектов правоотношения носит сугубо частноправовой имущественный характер, ибо, по его мнению, действия должны носить характер экономических услуг – если они лишены экономической ценности, то не могут быть объектом права[46].
С. С. Алексеев указывал на недопустимость столь широкого понимания категории объекта отношения со ссылкой на опасность отождествления их с категорией содержания правоотношений, т. к., с одной стороны, содержание может выражать действия сторон, с другой – объект тоже может содержать в себе действия. В результате чего автор приходил к выводу, что объектом правоотношения являются различные, материальные и нематериальные блага[47]. Однако, применительно к концепции организационных отношений, как было выяснено, их содержание не позволяет относить их к связям, порождающим отраслевые отношения, т. е. в них нет ни имущественных, ни неимущественных благ. Они направлены на накопление установленного законом юридического состава, порождающего иное отношение. Получается, что они ориентированы исключительно на поведение участников. Тогда возникают закономерные вопросы: что понимать под благом, а также являются ли благом действия участников? Например, В. В. Лазарев к нематериальным благам относил жизнь, здоровье, честь и пр.[48] Представляется, что действия сторон не охватываются содержанием нематериальных благ.
Исходя из позиции С. С. Алексеева, получается, что действия участников не относятся к объекту отношений, тогда как, объясняя феномен организационных отношений, не обладающих подобной субстанцией, получается, что мы имеем дело с правоотношением, лишенным объекта. Представляется, что автором изначально было неверно истолковано соотношение категорий объекта и содержания отношений. Так, если содержание отношений в различных трактовках понимается как субъективные права и обязанности сторон, или как их фактическая реализация, то объект отношения не имеет столь выраженной конкретизации, он более абстрактен и охватывает поведение сторон вообще, безотносительно совершаемых ими действий, однако, объект заключает в себе и определенный ориентир, конечный результат к которому должен прийти стороны.
Уместно упомянуть плюралистическую природу объекта правоотношения, отмеченную в трудах А. В. Мицкевича[49], В. В. Лазарева[50], Л. А. Морозовой[51] и других авторов, в которых наряду с различными благами фигурируют и действия участников. Стоит только оговориться, что плюралистический характер объекта правоотношения не означает постоянное наличие в его составе всех элементов (благ и действий) – в рамках различных видов правоотношений отдельные элементы могут вовсе отсутствовать, в других, наоборот, превалировать. Подобная асимметрия наблюдается именно в рамках организационных отношений. Если рассматривать ФЗ «О контрактной системе» с этих позиций, то подобный объект отношений проявляется всюду. Например, нормы главы второй целиком посвящены регламентации действий заказчика при планировании закупок, нормы главы третьей в еще более детальном виде определяют действия участников отношений уже при осуществлении закупочных процедур, в т. ч. и действия участника закупок.
38
Груздев В. В. Возникновение договорного обязательства по российскому гражданскому праву: Монография. М., 2010. С. 147–148.
39
Обзор судебной практики по делам, связанным с разрешением споров о применении п. 9 ч. 1 ст. 31 Федерального закона от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». Утв. президиумом Верховного Суда РФ 28 сентября 2016 г. // Администратор образования. 2016. № 21.
40
Решение Федеральной антимонопольной службы от 31 июля 2015 г. по делу № П-509/15. Документ опубликован не был // СПС «Консультант Плюс».
41
Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 17 декабря 2015 г. по делу № А41-38200/15. Документ опубликован не был // СПС «Консультант Плюс».
42
Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29 июля 2014 г. по делу № А76-3309/2014. Документ опубликован не был // СПС «Консультант Плюс».
43
Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 25 ноября 2015 г. по делу № А21-4604/2015. Документ опубликован не был // СПС «Консультант Плюс».
44
Решение Арбитражного суда Свердловской области от 27 октября 2015 г. по делу № А60-33116/2015. Документ опубликован не был // СПС «Консультант Плюс».
45
Красавчиков О. А. Гражданские организационно-правовые отношения. С. 162.
46
Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. В 4 т. Т. 3. М., 1910. С. 588–595.
47
Алексеев С. С. Общая теория права. В 2 т. Т. 2. С. 155–159.
48
Лазарев В. В. Указ. соч. С. 190.
49
Проблемы общей теории права и государства / под ред. В. С. Нерсесянца. С. 383–385.
50
Лазарев В. В. Указ. соч. С. 190.
51
Морозова Л. А. Указ. соч. С. 240.