Страница 20 из 21
В 1715 году Эдвард Уортли стал членом парламента от Вестминстера, и чета Монтегю перебралась в Лондон, где привлекательная внешность и острый язычок Мэри сделали ее фигурой довольно заметной в столичном обществе. Однако в том же году Мэри заболела оспой, и хотя осталась жива (в ту пору умирал от этой болезни чуть ли не каждый второй), но нежной кожи и длинных пушистых ресниц она лишилась.
Как раз в это время Эдвард Монтегю был назначен послом ко двору султана, и в 1716 году чета Монтегю отправилась на Восток. Мэри активно писала письма в течение всего путешествия – и в период пребывания при дворе султана Ахмеда III в Стамбуле, который она продолжала именовать Константинополем, и во время возвращения в Лондон. Именно тогда проявился ее эпистолярный дар, умение видеть и комментировать увиденное. Письма должны были не только отразить ее впечатления, но и позволить ей продемонстрировать собственное красноречие. Среди ее корреспондентов была сестра, другие родственники, а также известные литераторы, такие как поэт А. Поуп, критик и издатель Дж. Аддисон.
Портрет Мэри Монтегю Уортли кисти Ч. Джервиса
Благородная леди писала о разном: рассуждала об управлении страной, о нравах и времяпрепровождении местного населения, о посещении гарема султана, о положении женщин, о языке цветов, об одежде. Так, рассказывая в письме к сестре о посещении вдовы султана Мустафы, леди Мэри восторженно описала роскошный костюм, особенно великолепную диадему хозяйки, сервировку стола и обед, включавший 50 перемен блюд. Завершила она свой рассказ словами о том, что это описание не является повторением сказочных историй 1001 ночи.
Автор постоянно проводила параллели между двумя культурными традициями и их проявлениями, подчеркивала различия в системах ценностей. По мнению леди Мэри, восточный женский костюм, придающий анонимность фигуре и скрывающий лицо, позволяет турчанкам вести довольно бесконтрольную жизнь, конечно, если у них есть служанки, которым можно доверять. Укутанные в бесформенные одеяния дамы могут встречаться с мужчинами на нейтральной территории, «в еврейских магазинах, которые подобны нашим индийским домам»,[125] заводить любовные интриги, оставаясь неузнанными своими избранниками, что избавляет их от угрозы возможной нескромности поклонников.
В марте 1718 года леди Мэри родила дочку. В одном из писем сестре в это время она писала, сравнивая нравы двух стран, что «в Турции более презираема замужняя женщина, не имеющая детей, чем в Англии девушка, которая обзавелась ребенком до брака».[126]
Через одну из своих корреспонденток леди Мэри познакомила лондонских дам с языком цветов – селимом. Она отправила посылку, где в определенном порядке были уложены 17 предметов: цветы, пряности, жемчужина, золотая нить, спичка, кусочек мыла и другие мелочи; к посланию она приложила расшифровку на турецком и английском языках некоего отвлеченного объяснения в чувствах.
Не обошла она вниманием и оценку политических нравов народов, находившихся под властью Блистательной Порты:[127] «Управление здесь, – писала она, – полностью в руках армии; и Великий повелитель с его абсолютной властью – такой же раб, как любой его подданный, и трепещет перед неодобрением янычар…»[128] Далее она высказывает пожелание, чтобы английский парламент организовал поездку в эти края для недовольных соотечественников, чтобы «они увидели деспотическое правление в истинном свете…»[129]
Впечатления английской дамы почерпнуты из разных, зачастую случайных источников, а потому ее суждения достаточно поверхностны, но преподнесены с большим апломбом, отличаются парадоксальностью и поданы легко и остроумно.
Посольская миссия Э. Монтегю закончилась безрезультатно. Это стало очевидно уже в 1717 году но уехали супруги из Стамбула только в следующем, 1718 году ближе к осени. Леди Монтегю с сожалением покидала этот город и эту страну где ей было интересно, где она имела массу возможностей удивлять лондонских знакомых занимательными историями. Сюда периодически приходили от А. Поупа письма, подписанные «Ваш друг и обожатель», в которых разнообразные сведения, сплетни и слухи, изящно препарированные, превращались в остроумный сюжет. Оба корреспондента – поэт и супруга посла – состязались в остроумии и были, кажется, совершенно довольны и сами собой, и друг другом. Инициатива переписки принадлежала Поупу, его писем известно в два раза больше, чем ответных писем леди Монтегю.
Хочется привести реплику относительно роли писем в межличностном общении эпохи Просвещения (которая, ко всему прочему, была также эпохой рококо): «Письма, которые писались друзьям – а тогда все писали письма, – не более как зеркала. В них человек придавал себе такую позу, в которой ему хотелось быть увиденным другими. Тогдашние письма – не просто уведомления, как наши, современные. Они зафиксированные туалетные фокусы ума».[130]
Возвращаться в Англию пришлось «в объезд», потому что в Европе опять разгорелись военные действия. Сначала направились в Тунис, откуда морем добрались до Генуи, потом через Турин и Леон прибыли в Париж. Любознательная леди Мэри старалась везде ознакомиться с местными достопримечательностями. После константинопольской Святой Софии итальянские церковные постройки ее не впечатлили. Зато она восторженно восприняла встречу с работами своих любимых художников Гвидо Рени и Корреджо.
В Париже ей очень понравились театральные постановки, которые показались ей на порядок интереснее английских. А вот парижские моды вызвали у нее всплеск иронических замечаний по поводу «фантастического абсурда в одежде», неестественно ярких румян, причудливо уложенных волос. Что касается столицы Франции, то она показалась М. Монтегю более красивым и комфортным городом, чем Лондон. По ее мнению, Лондон превосходил Париж только размерами. Ей понравились красивые каменные здания, многочисленные сады, лучшая освещенность улиц, чистота тротуаров. Стоит упомянуть, что за две недели пребывания в Париже у нее случилась небольшая любовная авантюра, позднее повлиявшая на ее репутацию.
Когда семейство Уортли вернулось в Лондон, сэр Эдвард сосредоточился на политических интересах. Он принадлежал к группировке «сельских вигов», противостоявших всемогущему премьер-министру Роберту Уолполу.[131] Э. Уортли последовательно выступал против сэра Роберта и позднее, уже в начале 1740-х годов, немало способствовал отстранению его от власти.
Последующие двадцать лет жизни леди Мэри были наполнены разнообразными, далеко не всегда приятными хлопотами. На переднем плане – увлеченность литературой, покровительство молодым дарованиям, среди которых самой яркой фигурой был ее племянник по материнской линии Генри Филдинг, блестящий драматург, автор бессмертного «Тома Джонса, найденыша» – романа, имеющего значение эпохального произведения для английской литературы. Но тогда он делал первые шаги в литературе, и леди Мэри способствовала постановке на сцене одной из комедий молодого драматурга. «Генри Филдингу повезло, что эта родственница прониклась к нему симпатией. Ее нерасположение могло бы закрыть ему все пути на сцену».[132]
Насыщенная и полная эффектных, можно сказать, театральных ситуаций жизнь леди Монтегю дала темы для нескольких картин английского художника середины XIX века У. Фрита.[133] По возвращении в Лондон, если верить воспоминаниям леди Бьют, дочери М. Монтегю, однажды случилось следующее. Маленькая Мэри Уортли играла в комнате, расположенной рядом с гардеробной матери, где та одевалась. Внезапно в комнату вошел незнакомый девочке пожилой мужчина, сказав что-то на ходу служанке. Услышав этот голос, леди Мэри выбежала из гардеробной и бросилась к ногам вошедшего, который оказался ее отцом. Трогательная сцена примирения отца и дочери дала повод художнику-викторианцу написать полотно, красочное и драматичное, с просматривающимся назидательным подтекстом.
125
Paston G. Lady Mary Wortley Montagu and her times. Р. 261.
126
Ibid. Р. 273.
127
Блистательная По́рта (Оттоманская Порта, Высокая Порта) – утвердившееся в истории международных отношений название Османской империи до провозглашения Турецкой республики.
128
Paston G. Lady Mary Wortley Montagu and her times. Р. 263.
129
Ibid. Р. 263.
130
Фукс Э. История нравов. Галантный век. М., 1994. С. 64.
131
Уолпол Роберт (1676–1745) – политический деятель, представитель вигов, на протяжении двадцати лет (1720–1730-е годы) возглавлял английское правительство, в годы его лидерства фактически определились функции премьер-министра.
132
Роджерс П. Генри Филдинг. Биография. М., 1984. С. 13.
133
Фрит (Фрич) Уильям (1819–1909) – английский художник, прославившийся своими повествовательными композициями, полными любопытных бытовых деталей, характеризующих нравы прошлого и современного художнику времени.