Исторические судьбы женщин

С опытностью развитого рабовладельца Ману не рекомендует действовать на женщин мерами жестокости, а чтобы предохранить их от заразы свободолюбия, советует непрерывно занимать их хозяйственными работами. Во избежание домашних безурядиц и возмущений женщинам запрещается употреблять крепкие напитки, – как это запрещается и рабам, например, в южных штатах Северной Америки, – иметь сношения с дурными людьми, выходить без дозволения мужа из дома, спать не вовремя, говорить с чужим мужчиной, смотреть из окон на улицу, чуждаться своего мужа – это шесть пороков, из коих каждый покрывает женщину позором и бесчестием. Женщине, как и рабу, как и судре, запрещено чтение священных книг, ее необходимо держать в полном невежестве, и в Индустане, покорном заповедям своего божественного законодателя, до сих пор не дозволяется женщинам ни читать, ни писать, так как подобные занятия «отрывают их от хозяйственных работ и навлекают несчастье на семью». Даже женщинам, пользующимся их доверенностью, брамины не сообщают никаких важных сведений о своем учении, «дабы они, по своей глупости, не разбалтывались перед непосвященным народом и не бросили бы своих мужей; ибо «кто научается презирать сладострастие и страдания, жизнь и смерть, тот не захочет быть рабом другого». Очень основательно и откровенно!.. Так как жена существует только для мужа, то священная книга Шастер, в его отсутствие, запрещает ей смотреть на танцы, слушать музыку, сидеть у окна, красить брови, смотреться в зеркало. «Женщина, сын и раб ничем не владеют самостоятельно, а приобретают все для того, от кого они зависят». Жена обязана оказывать своему супругу такие же знаки уважения, как раб господину. «Несмотря на предосудительное поведение мужа, на его супружескую неверность и на отсутствие в нем всех хороших качеств, жена должна постоянно чтить его, как Бога».

Вся китайская жизнь основана на семейном начале, и поэтому подчиненность жены мужу служит фундаментом китайского общества. Законодатели и философы, моралисты и полиция, мужья, отцы, братья – все проповедуют в продолжение тысячелетий о рабстве женщины и об его спасительной необходимости для благоденствия народа. «Женщина, – говорит китайское правило, – существо втройне зависимое, как дочь – от отца, как жена – от мужа, как вдова – от сына». От нее требуются четыре главных достоинства: добродетель в сердце, скромность на челе, кротость на устах и руки, постоянно занятые работой». Жена никогда не должна есть с мужем, никуда выходить без его позволения. Только унизившись до состояния безличной рабыни, женщина может устроить себе немного спокойную жизнь в китайском семействе, иначе ее ждут брань, побои, изгнание из дома. Вот почему знаменитая писательница Пан-Хои-Пан в своих «Семи книгах о женских обязанностях» увещевает женщин «ради их собственного счастья, безгранично уважать мужей и постоянно наблюдать за собой, не давая мужьям возможности заметить своих недостатков… Муж – небо жены, говорит сентенция, против которой никогда не возражали.

А есть ли на земле место, где бы не было неба? Поэтому жена навсегда остается на земле, то есть всю жизнь находится под небом своего мужа. Жена, любящая мужа и им любимая, повинуется ему без труда. Но это только половина долга. Безусловное повиновение мужу, теще и тестю – только это может предохранить женщину от упреков, если она даже исполняет все другие обязанности. Женщина, говорит Нию-Хин-Шу, должна быть в доме настоящей тенью и простым эхом. А тень не имеет другой формы, кроме той, какую ей дает предмет; эхо не говорит ничего другого, кроме того, что заставляют его сказать»… Далее Пан-Хои-Пан дает совет, как возбуждать любовь мужа; для этого женщина должна быть скромной, молчаливой, говорить лишь тогда, когда ее спрашивают, и если она образована, то «не обнаруживать этого в разговоре, потому что не любят, чтобы женщина цитировала беспрестанно истории священной книги и поэтов»; наконец, она должна заботиться о своей внешности. Руки женщины постоянно должны быть заняты работой, и относительно причин этого требования Китай совершенно сходится как с Индустаном, так и с остальным Востоком. «Работа, – говорит одна китайская баллада, – есть хранительница женской добродетели; не дозволяйте женщинам быть праздными, пусть лучше они круглый год наряжаются и раздеваются. Им нужно доставлять наряды, чтобы, забавляясь ими, они не думали о своеволии!» Учение Пан-Хои-Пан считается в Китае одним из лучших изложений правил закона и морали об обязанностях жены; оно с такой последовательностью выведено из доктрины Конфуция, что было чрезвычайно благосклонно принято двором и всеми мандаринами. Ученый Ма-Юнг, начальник ученых и литераторов, приказал своей жене выучить его наизусть, чтобы совершенствовать женщин. Заключенных в четырех стенах, подавленных домашним деспотизмом, китаянок с молодых лет стараются пропитать такими доктринами, преподавая им исключительно только правила и уроки семейного чинопочитания и чисто азиатского раболепия, а мужчин заставляют построже присматривать за ними и за слабый надзор бьют бамбуковыми палками; женщина за свои отступления от упомянутых правил терпит столь же бесчеловечное наказание. Напротив, женам, отличившимся семейными добродетелями и покорностью, воздвигаются после их смерти публичные памятники. В каждом городе Китая есть официальные храмы, построенные для поощрения женских добродетелей, в честь женщин, замечательных покорностью мужу и целомудрием, и в честь девушек, отличившихся дочерней преданностью и невинностью. Семейные добродетели женщин, засвидетельствованные местным начальством, подтвержденные императорскими указами и объявленные во всеобщее по государству сведение, награждаются деньгами, рисом, материями и правом выкупа от телесного наказания.

Мусульманин, совершенно в духе своего вероучения, третирует жену, как невольницу; она прислуживает за столом мужа, на коленях подает ему трубку. Коран уполномочивает супруга не только подвергать ее телесным наказаниям, но и употреблять какие угодно средства для приведения ее в покорность. В Египте муж часто ведет свою непокорную жену к кади и, записав ее у него в штрафную книгу, тем избавляется от обязанностей заботиться об ее жилище, одежде и содержании. Даже крепостной, забитый феллах относится к своей супружнице с явным пренебрежением, заставляет ее ходить за собой, как рабыню, и носить его трость, трубку и всякую тяжесть.

Вместе с усилиями изолировать женщину в семействе и обратить ее в домашнее рабство тесным образом связаны ее религиозные отверженность и общественное бесправие. Мнение о нечистоте женского организма, существующее, как мы уже говорили, у дикарей, переходит в религиозные системы культурной эпохи, развивается и комментируется здесь жрецами, которые пользуются им для своих личных целей, для устранения женщин от жреческой должности, для запрещения им ходить в храмы, читать священные книги и т. д. Эта религиозная бесправность имела еще своим последствием то, что женщина должна была сама сознавать необходимость для себя рабской зависимости от мужчины. Самостоятельно она не может приносить жертвы: только жертвы сына или мужа могут открыть ей райские двери, да и то, если она покорная жена! Разврат и излишество половых удовольствий, столь обыкновенные на Востоке, достигая известных пределов, производят аскетическую реакцию, отвергающую половую любовь и позорящую женщину, как источник всякого зла. Таковы, например, аскеты индейские, безбрачное буддийское духовенство, распространенное почти по всему Востоку, ессеяне и т. д. Разочаровавшись в своих любовных безобразиях, истощенный, разоренный ими, пораженный любострастными болезнями, возненавидевший всякое половое удовольствие, мир мужчин создает свою аскетическую доктрину и практику и указывает на женщину как на источник всех нравственных зол, как на орудие и вместилище злого духа. У евреев во время менструации жена не может ни есть, ни пить с мужем, ни сидеть, ни лежать рядом с ним; даже еврейскому лекарю запрещается в это время щупать пульс своей жены. У парсов на все время месячного очищения женщину запирают в отдельное помещение, и все избегают ее, как прокаженную. С этими предрассудками о физической нечистоте женщины тесным образом соединены мнения об ее нравственной низости. Эти мнения высказывались и высказываются даже самыми передовыми людьми Востока, например, Аверроэсом. Но нужно отдать ему справедливость, что эту нравственную несостоятельность женщины он приписывает не ее природе, а рабству, в котором она находится. «Так как состояние рабства, – говорит он, – лишило женщин всякой способности к великим делам, то у нас вовсе нет женщин, одаренных моральными добродетелями. Они прозябают подобно растениям и служат бременем даже для своих мужей». Подобное же мнение высказывает и китаянка Пан-Хои-Пан: «кажется, все в заговоре, чтобы поддерживать несовершенство пола, который по самой природе своей слишком несовершенен». Большинство же ориенталов относят все действительные и воображаемые недостатки и пороки женщин к прирожденным и неизменным свойствам их природы. Законы Ману, например, приписывают женской природе, в виде отличительных свойств ее, леность, похотливость, «дурные наклонности», желание делать зло и развращать мужчин. Борьба женщин против насилия, те порочные средства, к которым она прибегает как к орудиям защиты или нападения, наконец, нравственные недостатки, развитые в ней непосредственно ее рабским положением и необходимостью прибегать к коварству или хитрости, – все это служит главным источником тех ругательств, издевательств и нападок на женщину, которыми мужчины осыпают ее в продолжении тысячелетий. Система обязанностей, составленная для женщины мужчиной Востока, никогда в точности не исполнялась ей, и женщина никогда не допускала сделать себя безусловной рабыней мужа – вот в этом-то, а ни в чем другом, по нашему мнению, и заключается главная причина упомянутых ругательств. Чтобы убедиться в этом, стоит припомнить их содержание. Все ориенталы бранят женщин за их сварливость, болтливость и наклонность к домашним сценам, – и понятно, как смеет говорить, а тем более ругаться, баба, которая по закону должна быть безмолвной, покорной рабыней. А главное, пылкость чувства всегда дает женщине перевес над мужчиной, если дело дошло до перебранки. Китайская мудрость говорит: «язык женщины – меч ее, который никогда не ржавеет»; «не немая женщина всегда может отомстить за себя!..» «Кто верит своей жене, тот обманывает сам себя, кто не верит ей, того обманывает она», – говорит восточная пословица. Но чему же удивляться, если задавленная рабыня обманывает своего жестокого владыку? Рабство всегда делает людей лжецами и лицемерами. Мотовство женщин, их страсть к нарядам и кокетство, развиваемые в них, как мы видели, мужчинами также ставятся совершенно несправедливо в число обвинительных пунктов. Несправедливость большей части нападок видна также и из того, что сплошь и рядом они выражаются в самых общих злостных фразах и обо всех женщинах. «Где найти добродетельную женщину», – с отчаянием восклицает добродетельный мужчина, царь Соломон, имевший 700 жен и 300 наложниц. Наконец, развитию теоретического пренебрежения к женщине много содействовал и сам факт ее унизительного рабства. Как цивилизованный рабовладелец презирает даже своего любимого раба, так и аристократ-мужчина свою невольницу-женщину. На основании этой отверженности и с намерением содействовать закабалению ее законы и религиозные системы налагают на нее печать еще большей отверженности. Магометане сомневаются, есть ли у женщины душа и войдет ли она в рай; более благосклонные из них допускают ее в рай, но в особое от мужчин отделение. Ей недоступна мечеть, как и всем нечистым животным; как всем сумасшедшим, пьяным и больным, ей запрещено возвещать о молитвенном часе. Индуски не имеют права быть свидетельницами в суде; бирманки хотя и могут свидетельствовать, но не впускаются в судный дом, дабы своим присутствием не осквернить этого святилища; в Персии свидетельство одного мужчины равняется свидетельству двух женщин и т. д. Воспитание женщин в такой отверженности убеждает часто даже их самих в своем естественном ничтожестве перед мужчинами и в необходимости быть рабынями последних. «Мы, – говорит китаянка Пан-Хои-Пан, – занимаем последнее место в роде человеческом, мы слабая часть его; это истина, которой мы должны быть проникнуты и которая должна влиять на все наше поведение. Женщина должна со смирением держать себя на месте, указанном ей самой природой и знать, что она ничего не может сделать без посторонней помощи».