Страница 7 из 32
Вот так жил и работал в годы войны коллектив Ташкентского детского эвакоприемника, отдавая все силы спасению детей, заброшенных войной в далекий Узбекистан. Также самоотверженно трудились сотрудники всех без исключения организаций и заведений, связанных с приемом, размещением и воспитанием детей, прибывших с военного запада.
Оказавшись далеко от родных мест, вывезенные в спешке, под обстрелом вражеской авиации дети прибывали в места эвакуации без самого необходимого для жизни в новых для них условиях. Не было одежды, питания, медицинского обслуживания. Так, Бавлинский райком ВКП(б) 21 августа 1941 г. сообщал секретарю Татарского обкома партии о тяжелом положении эвакуированного населения, прибывшего в район. Среди них был 261 ребенок из Беларуси. У детей не было одежды, обуви, район не имел возможности обеспечить прибывших необходимым питанием[12].
Но постепенно трудности преодолевались благодаря вниманию партийных и советских органов, заботе об эвакуированных простых советских людей.
Наибольшее количество детей из Беларуси были вывезены в Саратовскую область и нашли там себе вторую родину. Так, на железнодорожных станциях Саратова, Вольска, Балашова и Ртищево юных белорусов ждали представители органов народного образования, детских учреждений. Эшелоны встречали не только работники эвакопунктов, но и простые саратовцы, чаще всего женщины. Нередко они уводили детей в свои дома, не обращая внимания на то, какой национальности ребенок: белорус, украинец, еврей. Вот она, исконно русская душа, в полной мере проявившая себя в лютую годину.
Чаще всего эвакуированных детей принимали на эвакопункте при железнодорожном вокзале станции Саратов-1.
Маленьких беглецов от войны принимали по-братски, без задержек распределяли по детским домам городов и сел области. Раненым и больным, а таких, к сожалению, было немало, оказывали необходимую срочную медицинскую помощь. Тяжелораненых и больных, а в ряде случаев и чрезмерно истощенных направляли в детские больницы.
Город Хвалынск, в котором до войны проживали 16 тысяч человек, в годы военного лихолетья дал приют и хлеб 10 тысячам детей, эвакуированным из разных районов страны, оккупированных гитлеровскими войсками. Только Саратовским областным отделом народного просвещения по состоянию на 10 августа 1941 г. в хвалынские детские дома были направлены 487 эвакуированных из Беларуси детей.
Несмотря на то что население городка значительно увеличилось, его жители не только с пониманием создавшихся условий военного времени, но и с искренним радушием встречали беженцев из Беларуси, забирали их в свои дома, делились порой последним куском хлеба.
Все санатории и дома отдыха «Черемшаны» – первый, второй, третий, а также «Просвещенец» были переполнены. В городе был создан детский дом № 1, который в народе называли «Минским», так как он был полностью укомплектован учениками минских школ, эвакуированными из пригорода Минска – Ратомки. В его распоряжение было отдано шесть зданий, находившихся в добротном состоянии. «Минским» называли также детский дом № 7 того же Хвалынска. Он был создан в июле 1941 г. для детей, эвакуированных из пригородов Минска – Ратомки, Городища и воспитанников детских садов № 7, 20, 38 и 65 г. Минска. В акте от 19 июля 1941 г. «О состоянии дел в новом детском доме № 7 гор. Хвалынска» отмечается, что «списочный состав детей – 224 человека, из них в наличии – 219 человек и 5 человек – на лечении в Хвалынской горбольнице». А поступление детей все еще продолжалось.
Многие дети прибывали в советский тыл самостоятельно, без взрослых. Случалось, что в дороге воспитатели, другие сопровождающие погибали во время многочисленных бомбежек, терялись в трудных условиях эвакуации. Часто в числе беженцев находились добровольцы, в основном девушки и молодые женщины, которые собирали детей на дорогах войны и доставляли на эвакопункты. Так, В. Б. Разин приводит факты, найденные им в архивах г. Саратова, что в область прибыли из г. Ба рановичи – 11 подростков без сопровождения; из Белостока – 51 подросток без сопровождения; Бреста – 5 подростков без сопровождения; Ви тебска – 23 ребенка в возрасте от 2 до 14 лет без сопровождения; Орши – 3 подростка без сопровождения; Гомеля – 4 воспитанника детдома без сопровождения; Жлобина – 2 ребенка без сопровождения; Гродно – 4 подростка без сопровождения; Лиды – 1 ребенок, шестилетняя девочка без сопровождения; западных областей Беларуси – 49 человек от 6 до 14 лет без сопровождения; Минска – 440 человек, дети разных возрастов без сопровождения (в том числе из детсада № 8 – 1 человек; детсада № 27 – 5 человек; детсада № 30 – 4 человека; детсада № 33 – 1 человек; детсада № 47 – 2 человека; детсада № 53 – 2 человека; детсада № 86 – 1 человек, детсада № 92 – 3 человека; яслей-сада № 3 – 2 человека); г. Могилева – 135 человек от 2 до 14 лет без сопровождения; г. Кричева – 87 человек от 6 до 14 лет без сопровождения.
Сейчас трудно представить, как дети в таком возрасте, в условиях страш ной войны одни смогли добраться в далекий от родной земли край. Конечно, в пути им помогали взрослые, случайные пассажиры поддерживали, как могли… Но тем не менее…
Разин Владимир Борисович – минчанин, воспитанник детского дома, житель г. Саратова:
– Это – жутко, но вот тако-ое… не передать словами и не представить даже во сне: из ДЕВЯТИ (!) детских садов, добравшихся до земли саратовской из Минска, – оказалось всего лишь от ОДНОГО (!) до ПЯТИ (!) детей, и – без сопровождения (!).
Господи-и! Сколько же из миллионов детей, устремившихся в бегство из Беларуси, не добрались до приютов?..[13]
Вот еще одно страшное свидетельство.
Березина Г. И. – в 1941 г. старшая пионервожатая Саратовского детского дома № 1 «Красный городок», участвовала в приеме эвакуированных детей:
– Особо запомнился такой случай. Было это к вечеру одного из июльских дней сорок первого. Раскрылись ворота и въехала машина – трехтонка с фанерной будкой в кузове. От одного вида машины не по себе стало: пробоины кругом, наверное, не менее сотни. Но еще страшнее, когда начали снимать ребятишек двух-трехлеток. Было их человек двенадцать. У одной девочки, которой мы позже дали фамилию «Неизвестная» (сама она фамилии не могла назвать, и в этом ей никто из новобранцев не помог), была рана на голове. Раненых еще было четверо. Все малыши были истощены.
В столовой шофер поведал историю, которую я слушала со слезами на глазах и от первого до последнего слова запомнила на всю жизнь.
– Наша воинская часть, – рассказывал солдат, – стояла под Витебском. Немцы так наперли, что пришлось отступить. Но мы знали, что там остался Дом ребенка. Собрались с силой и выбили фашистов. Шастаем глазами и не видим детворы. Стали искать. Малышки попрятались кто где: в дровах, сараях, чуланах, под кроватями… Собрали человек тридцать. Нашлась и воспитательница, девушка лет двадцати двух, которая тоже пряталась: оказалась под кроватью.
Командир распорядился откомандировать меня в тыл, доставить детей и вернуться.
В машину набросали соломы, кое-как наспех покормили детей и воспитательницу, дали сухарей – и в путь. «Путь» – это легко сказать, что не километр – дорога в неизвестное. Сами видите… Приходилось и с самолетами «играть в кошки-мышки», и маскироваться. Ночами было легче.
После обстрелов останавливался и проверял состояние «дел»: убитых – снимал, раненым – лишь сочувствовал, не было ни бинтов, ни лекарств. Погибла воспитательница, и из тридцати малышей доставил лишь двенадцать.
Слава богу, хоть меня не задело, а то бы и этих негде было искать.
…И он, солдат, закончив рассказ, вдруг вскрикнул, заревел по-бабьи…[14]
В одном из документов, хранящихся в архиве Саратовской области, указывается, что Балаковским школьным детским домом № 1 приняты без путевок облоно:
12
Белорусы в советском тылу. Июнь 1941 г. – 1944 г.: сб. док. и материалов. – Минск, 2010. – Вып. 1: Июнь 1941 г. – 1944 г. – С. 16.
13
Разин, В. Б. От Минска до Хвалынска: Дети Белоруссии на земле саратовской: 1941–1945 гг. / В. Б. Ра зин. – Саратов, 2003. – С. 36.
14
Там же. – С. 134–135.