Страница 2 из 3
Мы выпили. Стало грустно. Я рассеянно смотрел по сторонам.
– А ты, старик, никак вспоминаешь свою Испиланти? – вдруг прервал мои размышления Педро.
Я насторожился.
– Понимаю. Знатная штучка. Но ты не унывай, забудешь. Правильно говорят: "С глаз долой – из сердца вон".
Разговаривать о Медее не хотелось. И утешать себя я не просил.
– Булька, смотрю, не теряется, – разглагольствовал Педро. – Смейся, не смейся, но если она что решила, то не отступит. Хватка у нее цепкая.
Я нахмурился, стоять рядом с ним расхотелось. Может, пойти капустник посмотреть? Все-таки праздник, надо взбодриться.
И тут я заметил за крайним столиком у окна странную девицу. Сколько раз скользил взглядом по тому месту, но не видел ее. Одетая в зеленую блузу она сливалась с нефритовой шторой. Девушка читала книгу, отрешившись от окружавшего ее веселья.
– Кто это? – толкнул я Педро, не дослушав его советов.
– Где? Та с книгой? Не знаю. Кто-то привел.
– Это я привел, – раздался позади нас сконфуженный голос.
Мы обернулись и увидели белобрысого лобастого паренька, этакого нафталинового джедая, Энакина, в серебристой водолазке. Его я тоже раньше не встречал.
– Сестра моя, – пояснил Энакин. – Никуда не ходит. Думал, развлечется, с людьми познакомится. А она наелась и опять читает.
Мы прыснули. Парень недовольно замолчал.
– Что же, пойду знакомиться с твоей сестрой, – подмигнул я ему.
Нашел на стойке чистую рюмку, щедро плеснул в нее коньяку и направился к незнакомке.
– Чудак! – бросил мне вслед Педро.
Затылком я чувствовал внимательный взгляд Энакина.
Есть такой фильм про принцессу, которая благоволила к поэтам, художникам и артистам. Она обещала свою любовь тому, кто впечатлит ее больше всех. И вот они изощрялись и приносили ей шедевр за шедевром. Последним пришел рыцарь, растолкал всех прочих поклонников, разбил и поломал шедевры, подхватил принцессу на руки и забрал себе. Это я к тому, что барышни, вздыхающие над стихами, вполне могут прийти в восторг и от грубой силы.
Я обошел стол, за которым она сидела в гордом одиночестве, встал напротив и с пристрастием уставился на нее. Бледная блондинка, одетая безвкусно и неброско, скованная, как молодая учительница. Она сразу заметила, что я на нее смотрю, но продолжала читать, надеясь, что мне это надоест, и я оставлю ее в покое. Но я не уходил. Наконец, она не выдержала и удостоила меня взглядом. В нем была досада и неловкость. Не помню, чтобы женщины когда-либо смотрели на меня, как на помеху.
– Прекрасная Незнакомка! – воскликнул я. – Выпей со мной коньяку.
– Не хочу, – девушка отшатнулась, растерянно оглядываясь по сторонам, как будто бы на вокзале к ней, одинокой путешественнице, пристал пьяный бомж. Но на самом-то деле ее соблазнял преуспевающий риэлтор в расцвете сил!
– Почему, нет?! – возмутился я.
– Не хочу, – повторила она твердо.
– Тебе будет хорошо, – пообещал я.
– Мне и сейчас отлично, – возразила непреклонная читательница.
Не отказывайся, – попросил я. – Хочешь, анекдот расскажу?
Я сел на стул и оказался ближе к ней. Она все еще сжимала в руках спасительную книгу и кривила губы.
– Короткий? – процедила она.
– Исключительно! – заверил я. – Динозавр динозавриху трогает за плечо и говорит: "Угу?" А она отвечает: "Не-а". – Так и вымерли.
– Блеск! – по ее лицу я видел, что она слегка оттаяла.
– Смешной анекдот?
– Смешной.
– Так что, будем целоваться?
– Нет, лучше выпьем.
Мы чокнулись. Она ловко опрокинула рюмку – дольше сопротивлялась. Теперь ей точно будет не до чтения. Я выяснил, что зовут ее Дашей, и что работает она в библиотеке. На мой шутливый вопрос, не снятся ли ей книги по ночам, девушка серьезно ответила, что снятся сказочные истории, в которых она – главное действующее лицо.
Не вдаваясь в подробности, я пригласил ее танцевать. Она отнекивалась, но опять не смогла устоять перед моим обаянием. Танцевать Даша не умела, я старался вести ее аккуратно, но она сбивалась, смущалась, краснела. Ее гладкая блузка на резиновом пояске все время ползла вверх, обнажая под моей рукой спину и бока неловкой партнерши. Устав одергивать на ней блузку и удерживать от неверных шагов, я просто прижал Дашу поближе. Похоже, это был единственный способ танцевать с ней. Я не собирался целоваться с новой знакомой в ресторане, но это вышло само собой. На нас обращали внимание. Мне нравилось, что никто из наших сотрудников не знал Дашу. Думали, что Ульяна Мироновна получит меня по наследству. Не дождутся!
Моя незнакомка, такая непреклонная вначале, стала жаркой, как птица феникс, и позволяла вытворять с ней все что угодно. Я вертел ею в воздухе, наклонял, чуть ли не до самого пола… И она обращалась со мной не по-детски: заползала на меня, как лиана на дерево, и впивалась в губы, как жалящая пчела. Что сказать, танцевали вдохновенно.
В толпе наблюдателей я приметил полыхающее негодованием лицо Энакина. Видимо, он впервые видел свою сестру– библиотекаршу в таком экстазе. Сам же хотел, чтобы она с кем-нибудь познакомилась! Потом я решил, что пора уходить. Поддерживая горячее гуттаперчевое тело, я протолкался к выходу с танцевальной площадки. Мы захватили по пути ее сумочку и побежали в гардероб.
– Ты одна живешь? – спросил я.
– Одна, – раздался голос за моей спиной.
Надо же! Опять братишка.
– Я провожу твою сестру, – сказал я парню.
– А… она… соображает? – усомнился он.
– Конечно, соображаю! – быстро среагировала Даша.
– Он тебе нравится? – строго спросил Энакин.
Даша рассмеялась и толкнула его ладошкой.
– Иди, танцуй!
Успокоившийся брат буркнул: "До свидания", – и вернулся в зал.
Даша сказала мне адрес. Она жила недалеко, поэтому мы решили не брать такси, а прогуляться по свежему воздуху. Я надеялся, что уличный морозец подействует на нее отрезвляюще.
Но едва мы двинулись по мостовой, как Даша вдруг начала декламировать стихи:
"Я вздрагиваю от холода,
Мне хочется онеметь.
А в небе танцует золото:
Приказывает мне петь!"
– Может, не надо? – попросил я осторожно.
Но Даша не послушалась. У этой миниатюрной барышни оказался на диво зычный голос. Она то и дело сбивалась на свист или крик, пытаясь, видимо, украсить чтение контрастными интонациями.
"Томись, музыкант встревоженный,
Люби, вспоминай и плачь!"
Прохожие шарахались от нас, я пытался ее урезонить, но она хохотала и призывала меня смотреть на звезды – на «танцующее золото». Похоже, Даша очень долго держала полюбившиеся ей строки в себе, и теперь радовалась возможности выбросить их в мир. Иногда незнакомые люди прикалывались над ней, о чем-то спрашивали. Она же швыряла в них готовыми строчками:
"И с тусклой планеты брошенный,
Подхватывай легкий мяч!"
Репертуар у нее был богатый. Пока мы добрели до дома, у меня голова распухла от интенсивного зомбирования стихами, и я побоялся остаться с ней наедине. Быстро завел даму в подъезд, проводил до квартиры, наказал спать спокойно и убежал. Всю дорогу преследовали меня голоса бессмертных русских поэтов, и даже ночью, какой-то тип присаживался ко мне на кровать и вопрошал гнусаво: "Разве мама любила такого, желто-се-е-е-рого, полуседо-о-о-го…" – Я просыпался и тихо костерил новую знакомую.
Следующий день был выходным. Размышляя о своем вчерашнем приключении, я подумал, что зря не остался ночевать у Даши. Необычная девушка. Ну и что? Зато не скучно провели время. Раскрылся мне человек, а я дал деру, и телефон не попросил. Теперь, может, и разговаривать со мной не захочет, на трезвую голову. Ощущение незавершенности знакомства не давало покоя. Я решил съездить к ней. Вместо цветов купил в магазине дорогой сыр, мясной балык, хлеб и вино и отправился покорять дамское сердце.