Страница 24 из 27
К нему нетвердой походкой приближался Каспар Хёрманн из Пассау. Он направился к двери, на ходу развязывая штаны – очевидно, ему нужно было выйти по нужде.
– Э… прошу прошения, – начал Симон, по-прежнему сжимая в руках украденную книгу о микроскопах. – Я разыскиваю своего тестя и жену. Не могли бы вы подсказать, где…
Тут он заметил, с какой ненавистью глянул на него Хёрманн, и резко замолчал.
– Хорошая же у тебя семейка! – пролепетал палач из Пассау. – Стоило Куизлям попасть на Совет, и разом все пошло наперекосяк… – Он потряс пальцем прямо под носом у Симона. – И своей наглой свояченице можешь передать, что она мне и даром не нужна, эта малолетняя потаскуха! Что она вообще о себе возомнила? Мой сын заслуживает чего-нибудь получше… Ну, Видман поучит ее уму-разуму.
– Я… боюсь, я не понимаю… – пробормотал Симон.
В нем крепло подозрение, что за последние часы он пропустил куда больше, чем просто скучные посиделки.
– А собрание разве уже закончилось? – спросил он.
– Закончилось? – Хёрманн рассмеялся. – Оно и не начиналось толком! Из-за вас, Куизлей, нам волей-неволей придется ждать. Понятия не имею, когда мы продолжим… – Он громко рыгнул. – Ну, дай уже пройти, пока я штаны не намочил.
Палач протиснулся мимо лекаря и вышел за дверь.
Взглянув на хмурые лица остальных палачей, Симон решил поискать Магдалену и остальных снаружи. Он испытал большое облегчение, обнаружив на улице Пауля. В грязных штанах и тоненькой курточке, тот вертел волчок с уличными мальчишками. Из всех членов семьи Пауль, как и его дед, легче всего приспособился к жизни в Ау. Он чувствовал себя превосходно среди других грязных ребят. Фронвизер тронул сына за плечо, и тот неохотно обернулся.
– А где все остальные? – спросил Симон. – Мама, дедушка, Петер…
– А, Петер в комнате наверху, присматривает за Софией и что-то там читает на латыни, – со скукой в голосе ответил Пауль. – Остальные разыскивают Барбару. Она вроде как сбежала.
– Сбежала?
Симон в изумлении уставился на сына. Что же произошло здесь в его отсутствие? Он собрался уже расспросить Пауля, но заметил вдруг, что на другой стороне улицы стоит незнакомый мужчина и, судя по всему, наблюдает за ним. На нем был черный плащ с капюшоном. Теперь незнакомец уверенно двинулся в его сторону. Лекаря, несмотря на холод, бросило в жар.
«Господи, это кто-то из стражников! – пронеслось у него в голове. – Как я мог забыть про них? Они тайно проследили за мной от книжной лавки… Теперь все пропало!»
Симон бросился было прочь, но незнакомец его окликнул:
– Эй! Это вы Симон Фронвизер?
Лекарь помедлил. Так им уже известно его имя? Тогда и бежать, наверное, не было смысла. Оставалось только надеяться на мягкий приговор – ведь он сам только получил эти монеты в качестве платы… Или дело было в украденной книге? Симон вздохнул и развернулся.
– Да, это я, – ответил он, опустив голову.
Незнакомец откинул капюшон. У него были длинные волнистые волосы и ухоженная борода. На плаще у него Симон заметил серебряную застежку, украшенную мелкими драгоценными камнями. Черт возьми, если это простой стражник, то в Мюнхене действительно водятся огромные деньги! Губы незнакомца изогнулись в вежливой улыбке.
– Как хорошо, что я наконец-то разыскал вас, доктор Фронвизер, – произнес он. – Я ищу вас по поручению курфюршеского двора.
Теперь Симон растерялся окончательно. Да, он заплатил книготорговцу фальшивыми монетами. Но там было всего пять штук! Или его собирались обвинить в подделке целой партии монет? Может, в нем заподозрили главаря банды и теперь собираются сварить в кипящем масле?
– Послушайте, это… это все недоразумение, – пробормотал Симон. – У меня эти талеры появились совсем недавно, и вообще они достались мне от веронских купцов. А книга… книгу я унес совершенно случайно. Клянусь вам…
– Талеры? Книга? – Незнакомец смотрел на него вопросительно. – Не понимаю, о чем вы. Я здесь в качестве посланника ее светлости высокочтимой курфюрстины Генриетты Аделаиды. Она услышала о ваших способностях и остром уме и желает видеть вас завтра в полдень на аудиенции.
У Симона отвисла челюсть. Несколько долгих мгновений он не способен был вымолвить ни слова. В голове не затихали услышанные только что слова. А может, ему это просто снится?
Курфюрстина услышала о ваших способностях и остром уме…
Неужели это правда и при баварском дворе узнали о его записях? Да, он говорил о них кое с кем из коллег, живущих недалеко от Шонгау. И однажды в пациентах у него побывал советник из Мюнхена – когда Симон рассказал ему о своем трактате, он слушал его с видимым интересом. Но лекарь ни за что бы не подумал…
Фронвизер сглотнул, и к нему наконец-то вернулся дар речи.
– Э… я… я непременно буду. Передайте ее курфюршескому высочеству тысячи благодарностей и…
– Значит, с этим разобрались, – посыльный вручил Симону сложенный и запечатанный документ. – Вот ваше дозволение, предъявите его на аудиенции. И не забудьте, ровно в полдень! – Тут он обвел брезгливым взглядом тесный вонючий переулок. – А теперь прошу простить меня. Необходимо доставить еще несколько посланий в других кварталах.
Он сдержанно поклонился, накинул капюшон и гордо зашагал прочь.
Некоторое время Симон неподвижно стоял посреди переулка, сжимая в дрожащих руках запечатанное письмо. Он не обращал внимание ни на играющих вокруг него детей, ни на шум, доносившийся из трактира. В голове беспрестанно звучали слова, которые, вероятно, раз и навсегда изменят его жизнь.
Курфюрстина услышала о ваших способностях и остром уме…
И только когда в нос ему угодил снежок, брошенный Паулем, лекарь пришел в себя.
Когда Магдалена вернулась с Барбарой и остальными в Ау, Симон вышел к ним навстречу, взволнованный не на шутку. Из носа у него текла кровь, но это, похоже, нисколько его не заботило.
– Это… это невероятно! – произнес он сиплым голосом. – Она… она услышала обо мне!
– Ты о чем? – Магдалена остановилась и покачала головой. – Кто так тебе по носу съездил, что ты несешь теперь этот бред?
– А, нет, это Пауль. – Симон вынул из кармана платок и с рассеянным видом вытер кровь. – Но это сейчас неважно. Потому что… потому что меня ждет большое дело!
– Сдается мне, тебя чем-то большим по башке приложили, – проворчал Куизль. – О чем ты толкуешь? Говори уже, пока Дайблер не увел тебя в богадельню для умалишенных.
– Приходил… посыльный от курфюрстины! Ко мне!
Задыхаясь, Симон рассказал о неожиданной встрече и предстоящей аудиенции при дворе. На некоторое время воцарилось молчание.
– Ты приглашен к жене курфюрста? – Магдалена уставилась на него с раскрытым ртом. – Может, это недоразумение? Что, если посыльный с кем-то тебя спутал?
Симон помотал головой и показал запечатанное письмо.
– Он назвал меня доктором Симоном Фронвизером. И говорил про мой острый ум. Видимо, при дворе заинтересовались моим медицинским трактатом…
У Магдалены вырвался стон.
– Ну что ж, все-таки не зря ты столько времени корпел над этими бумажками. Как бы там ни было… – Она решительно взглянул на мужа. – Один ты все равно туда не пойдешь.
– Магдалена, прошу тебя, пойми меня правильно. Я не думаю, что при дворе дочь палача…
– При чем здесь я! – перебила его Магдалена. – Я говорю про Петера. Такая возможность нам больше никогда не подвернется! Если при дворе увидят, какой он умный и воспитанный, может, ему удастся поступить в Мюнхенскую коллегию иезуитов. – Она поджала губы. – Я всегда говорила, что Петеру нечего делать в нашей гимназии в Шонгау. Ха, у старого Вайнингера глаза на лоб полезут, если я скажу ему, что мальчика и вправду приняли к иезуитам! Пусть сам разучивает свои жалкие катехизисы.
– Но мой трактат… – начал было Симон.
– Петер пойдет с тобой, и точка! – Магдалена уперла руки в бока и свирепо уставилась на мужа. – Не так уж много я прошу. Я не хочу, чтобы и мои сыновья стали презренными палачами. По крайней мере, Петер! – добавила она мрачно.