Страница 64 из 70
Пришлось играть в открытую.
«Навык «Ловушки» — плюс пятнадцать процентов!» — похвалил себя Ричард, когда три дня спустя один из сенсоров засёк биение сердца чудовища. Гидрофон тут же направил к поверхности мощный кодированный звуковой сигнал. Конечно же, Левиафан его засёк — и понял, какую ошибку допустил. Но это уже не имело значения.
Он мог бежать на максимальной скорости — и отрастить за собой ясно видимый «хвост», который запросто отследят буи на поверхности. Или мог уходить медленно и осторожно — и не успеть выйти из зоны поражения глубинных атомных бомб. Но это уже тоже не имело значения.
Ричард ракетой устремился к обнаруженному объекту. Как и в прошлый раз — астральной проекцией. Только на этот раз без бомбы.
— Дагон! Я пришёл договориться!
— Слушай, креветка. Я отлично понимаю, что ты ещё не проиграл. Что ты ещё даже не размялся толком. Что обнаружить — не значит уничтожить. Что ты можешь сбить всё, что я в тебя направлю, а удалённые взрывы, даже ядерные, ты переживёшь.
— Ты понимаешь. Это хорошо.
— Я также понимаю, что если тебя по-настоящему загнать в угол, ты можешь сделать… очень плохие вещи. Не будем их описывать.
Левиафан мог иметь спрятанные бомбы в каждом городе Беломорья — он уж точно не глупее Ричарда и не хуже разбирается в технологиях. Он мог приказать всем жителям Марса — или хотя бы значительной их части — убить себя. Он мог позвать на помощь своих собратьев с других звёзд. Ричард не произнёс этих вариантов вслух только потому, что боялся навести тварь на «конструктивные» мысли.
— Не будем. Чего ты тогда хочешь?
— Тебе ведь всё равно придётся покинуть Марс. Не сейчас — так через несколько тысяч, в крайнем случае миллион лет. Мой народ хорошо разбирается в планетологии. Этот мир будет быстро терять атмосферу и воду.
— Быстро по геологическим меркам. Десять-двадцать миллионов лет — очень много даже для меня.
Ричард мысленно выругался. Он сам подозревал нечто подобное. Снижение уровня моря на много километров всего за миллион лет не является естественным процессом. Тут произойдёт что-то нехорошее… некий природный или искусственный катаклизм.
И он не мог рассказать об этом Левиафану, не раскрыв, что сам является путешественником во времени.
— И тем не менее, ты ничего не потеряешь, если уйдёшь отсюда пораньше. Я готов дать тебе пару десятилетий на подготовку, чтобы ты не бежал совсем с голыми щупальцами.
— И почему я должен позволять тебе давать мне что-то, а не раздавить тебя и твой народ, как червей?
— До моего народа ты не доберёшься. Если ты ещё не догадался, мы не отсюда. Убить меня и двух моих друзей ты, вероятно, сможешь — Но это обойдётся тебе слишком дорого. Во-первых, потому что мой народ не злопамятен, но память у него хорошая. Тебе предстоит жить потом тысячи, возможно миллионы лет в ожидании возмездия — не имея возможности ударить на опережение. А во-вторых — потому что я уже закончил ультимативное оружие против тебя.
Он развернул белый лист, на котором, с невозможной для карандашного рисунка чёткостью, проступило изображение некой конструкции во льдах. Рядом, для масштаба — фигурка человека. Судя по ней, конструкция не намного уступала в размерах самому Дагону.
— Что это? — Левиафан, похоже, уже понял, но ещё надеялся, что ошибся.
— Радиотелескоп, который мы возвели возле северной полярной шапки, и нацелили на ближайшую опорную базу Жнецов. Сигналу, конечно, идти до неё лет триста, но для тебя это не такой большой срок.
— Самоубийцы! Ничтожные медузы! Вы не понимаете, с чем играете! Жнецы уничтожат и вас, и всё живое на этой планете!
— Я знаю. Поэтому телескоп настроен по принципу «мёртвой руки». Сигнал будет отправлен, только если мы погибнем.
Левиафан уходил медленно и величественно, как и подобает чудовищу из бездны. Теоретически он мог прорвать пространство и время просто мысленным усилием, но это было бы для него слишком некомфортным.
Левиафаны вообще не любили спешить. Это, собственно, было единственной причиной, по которой он дал Ричарду себя загнать. Привыкшие мыслить в масштабах тысячелетий, строить сложные и долговременные планы, они некомфортно себя чувствовали, когда тактический расклад менялся каждый день. В позиционной игре с Ричардом морская тварь чувствовала себя так же, как чемпион в шахматах по переписке, вынужденный играть блиц-турнир. Ну, или, если угодно, марафонец, которого заставили бежать спринт. Он не успевал собрать полную информацию, как она уже устаревала.
Именно поэтому Ричард и Змея не готовы были предоставить ему столетия для подготовки отступления. Дать собраться с мыслями — означало уступить ему инициативу. После длительного торга сошлись на пяти марсианских годах, примерно равных десяти земным.
За это время Глубоководные собрали все нужные вещи для путешествия на другую планету, начиная от больших грузовых кораблей, заканчивая маленькими фляжками с культурами водорослей и телами домашних животных в спячке.
Сам же Левиафан был занят куда более серьёзным делом — он строил портал. Вернее, строили шогготы под его управлением — Владыка Дагон был выше примитивной работы руками. Поскольку под водой плавить металл затруднительно, строительным материалом стал генетически модифицированный коралл, в раковинках которого откладывались нужные микросхемы. Основные блоки, как выяснилось, хранились в кладовых подводного города уже давно, теперь нужно было их срастить в единую конструкцию, над чем и трудились пять лет живые полипы. Коралл растёт медленно.
Готовый портал получился весьма впечатляющей конструкцией — готического вида арка между двумя скалами, двух сотен метров в высоту и трёх — в ширину. Питали его два электрогенерирующих шоггота — настоящих живых озера по обе стороны от арки. Когда пространство между ними начало закручиваться водоворотом, Ричард развернул своё тело десятком телескопов, чтобы не упустить ни малейшей детали — для него, как для специалиста по многомерной физике, этот опыт был бесценным.
В океане вода была. В Эмпирее её, разумеется, не было. Поэтому, когда колоссальный пролом соединил две вселенных, Левиафану не пришлось работать щупальцами, а кораблям — включать двигатели. Их просто подхватило течением и швырнуло в бездну в одно мгновение. Будь портал немного поменьше, их бы просто расплющило водоворотом, а так поток получился достаточно равномерным.
Ричард знал, что происходит сейчас по ту сторону портала. Левиафан защищён пузырём трёхмерности, который он сам же генерирует, остальные по сути превратились в потоки информации, в чистую энергию. Ощущение приятным не назовёшь, однако ничего фатального им не грозит. Разумное существо в чистом Эмпирее может превратиться не пойми во что под влиянием собственных мыслей и чувств — поэтому Левиафан контролирует их сознание, удерживая в «статическом» режиме. Затем он притянет разбросанных путешественников эмпирейными щупальцами и втянет внутрь своего пузыря.
На планете прибытия стационарного портала нет, поэтому Левиафан взял с собой более компактный эмпирейный двигатель. Портал, который он создаёт, имеет всего десяток метров в диаметре. Через эту дыру вылезут Глубоководные (в атмосферу над водой, или неглубоко в море — на большую глубину их давление не пустит). Уже на месте они отгрохают лет за десять стационарный портал, через который Владыка Дагон вступит в свои новые владения.
Довольно неуклюжий метод, но гораздо более надёжный, чем кажется на первый взгляд. Если планета прибытия окажется негостеприимной, он снова откроет малый портал и заберёт своих слуг обратно, чтобы поискать другую.
А вот на Марсе, откуда Левиафан ушёл, всё было далеко не столь спокойно. Втягиваясь в огромный провал под чудовищным давлением восьмикилометровой глубины, вода создала катастрофической силы шторм. Прекрасный коралловый город оказался стёрт течением за несколько секунд, обломки выбросило в портал. От грохота и перепада давлений заложило уши у всех морских созданий в радиусе пары километров. А Ричарда ещё и жестоко скрутило эмпирейным возмущением, так что он почти не мог сопротивляться, когда его подтаскивало к дыре.