Страница 2 из 10
– Юра, ты что – уснул ?! – заорал Викстан. схватившись за подтяжки. – Сколько раз тебя учить ? Повторить вступление !
Он муштровал нас как худший фельдфебель прусского образца.
Мы повторяли долго, мусоля всю композицию раз пять прежде., чем, видимо, она надоела ему самому. После чего Викстан смилостивился и объявил общий вальс – последний номер нашей программы.
Этот танец был задуман с подлинно европейским размахом: множество перепутанных, плохо стыкующихся фигур, схождения пар к центру и расхождения со сменой партнеров, и так далее, что смехотворно напоминало показательные выступления, виденные когда-то мною на самом деле в хороших залах.
* * *
При перемене во время этого самого общего вальса я имел возможность сравнить всех трех партнерш и, стоило отметить, что танцевали они по-разному.
Рая еще училась в школе, но была высокой и – по выражению Арсена – бедрастой. Насквозь пропотевший черный гимнастический купальник не скрывал нужных выпуклостей на ее теле. В ней вовсю бродили, кипели и переплескивались через край горячие соки юности, она и на танцы наверняка пришла лишь затем, чтобы безопасно побыть в мужских руках. В этом смысле для нее не могло найтись худшего партнера, нежели Андрей, который танцевал из высокой любви к искусству. Настолько высокой, что с ее высоты, похоже, само искусство делалось для него уже неразличимым. Впрочем, я все-таки грешил против истины: он имел какие-то задатки настоящего танцора и вполне мог бы стать таковым, если бы его слегка опустили на землю и научили правильно вести себя в танце. Хотя в нашем городишке, где не было по сути дела ни одной настоящей студии танцев, а имелись только ансамбли вроде нашего, ведомого Викстаном, шансов не оставалось. Но в любом случае, его нельзя было ставить в пару с Раей ни при каких условиях, поскольку девчонка, забываясь в своем телесном трепете, в определенный момент начинала идти черт-те куда, выбивалась из такта и безбожно врала элементы. И тогда Андрей – в отличие от настоящего партнера, который незаметно держит партнершу железной хваткой, не позволяя ее миллиметр самодеятельности – взрывался нешуточной яростью. Кричал, сверкая стальным зубом, грубо толкал или со злостью дергал ее за руку, что убивало сам танец. Меня Рая – Рая из сарая, как аттестовал ее Арсен – за мужчину не считала; я для нее наверняка представлялся дяденькой из другого поколения. Но порой она забывала о том и неожиданно приникала ко мне всем телом от коленок до плеч – приникала так неожиданно и жарко, что даже мне, давно профессионально переставшего видеть во время танца женщину в партнерше – даже мне становилось не по себе.
Галя была старше ее на пару лет, но у нее успела вызреть иная психология. Я бы сказал – в ней проснулось нечто вроде девического стыда одновременно с осознанием собственной женственности. В танце она любила сам танец, шла легко и хорошо подчинялась – но боялась партнера, даже меня. Всегда старалась откинуться, отстраниться насколько возможно, не выдерживая даже положенного европейской техникой контакта в области диафрагмы. На партнера не глядела, завесившись ресницами, но если при повороте ей случалось задеть его любой частью тела – не дай бог, выпирающей перед грудью… – то она молниеносно выстреливала стыдливым взором и краснела вся, и родинка на ее верхней губе делалась совершенно черной. И всегдашний аромат болгарской розы вспенивался ключом.
И только Люда – опаздывавшая на каждую репетицию – танцевала по всем правилам. Держалась просто и точно. как положено себя вести. Конечно, ее поведение сглаживал возраст и тот факт, что она давно уже была не девочкой. Впрочем это, пожалуй было вторичным. А первичным оказывалось то что она танцевала со мной. Я выбрал ее здесь с первого дня своего прихода и за год натренировал по хорошо знакомой, отработанной истинными педагогами системе. Натаскал тщательно и методично, сделав из нее настоящую, почти профессиональную партнершу…
* * *
– Молодчина, – шепнул я Люде во время очередного вальсового тура. – На румбе сегодня шла по зондер-классу.
– Зато на медленном… – она улыбнулась, вскинув пепельные глаза. – Занудный он какой-то…
И мы покинули друг друга в очередном разъединении.
– …Все ! – неожиданно провозгласил Викстан, выдергивая штепсель из розетки. – Хватит на сегодня. Кто поможет отнести аппаратуру?
Молчаливо безотказный и вежливый со всеми, кроме своей партнерши, Андрей поправил очки и принялся сворачивать удлинители.
Закрепляя достигнутое, мы с Людой еще раз пять прогнали под мой счет начало румбы, затем пошли наверх переодеваться.
В полутемном коридоре навстречу прошуршали Рая с Галей, уже в нормальных платьях – за ними, силясь ощупать обеих сразу, волочился неутомимый Арсен.
Викстан и Андрей молча курили в тупичке коридора, стряхивая пепел в кадку с чахлым фикусом.
В классе я быстро переобулся – сменил раздрызганные бальные туфли на кроссовки – и опустился на стул у окна.
В маленькой комнате дрожала вечерняя пустота. Сколько раз я уже сиживал тут, от нечего делать разглядывая добела вытоптанный по кругу пол, железную вешалку в углу, обшарпанный стол, побитый трельяж у окна и закуток для переодевания, выгороженный шкафом возле двери. И блеклые, покрыты лепешками клея журнальные вырезки танцоров на стенах – изящные партнеры во фраках и затейливых комбинезонах для латины, партнерши в пенистых пачках, без пачек и вообще почти без ничего…
Моя партнерша шуршала, ворочаясь за шкафом – цветастая занавеска колыхалась под мимолетными касаниями ее тела и вызывала во мне ненужные желания.
Заглянул Викстан, покосился на меня, щелкнул подтяжками, но промолчал и выбежал опять.
Наконец в джинсах и кофточке, с расчесанными после заколок волосами, Люда вышла из-за шкафа, и мы отправились вниз.
* * *
На трамвайной остановке волновался недовольный народ – видимо, где-то произошел затор – и мы пошли пешком до автобуса.
Прошагали три квартала по заросшей темными, еще не собравшимися цвести липами улице, свернули к старому универмагу, потом еще пару минут ждали под желтой табличкой.
Автобус пришел быстро. Я подал Люде руку, помогая ей взобраться на ступеньки, и она с улыбкой оперлась на мое плечо, оказавшись на секунду выше меня. Чувствуя томительное удушье, я отметил, как пропечатались через кофточку швы ее лифчика на самых выпуклых местах.
Мы опустились на горячее сиденье.
– Жена со столяром изменяет, надо же…– пробормотала Люда. – Кстати, ты давно женат?
– С чего ты взяла ? – искренне удивился я, привыкший хранить свои семейные дела в тайне и уверенный, что это удается.
– Да так… – она прищурила глаз. – Ни с чего. Просто чувствую.
И рассмеялась, остро сверкнув зубами.
– Ты права, как ни странно, – я вздохнул. – Я был женат, в самом деле.
– Развелся ? – она спросила спокойно, точно ждала именно такого ответа.
Я молча кивнул.
– А дети ?..
– Детей нет. Жена в другом городе. Работает парикмахершей. Дамской, – перечислил я, отсекая дежурные вопросы. – И вообще все это было давно и неправда.
– И у меня муж не здесь. В Белоруссии, хотя я с ним не разведена.
Я ничего не сказал.
– Пока не разведена, – добавила она.
И мягко толкнула меня плечом, отчего ее грудки дрыгнулись вверх-вниз.
Я вспомнил, что прежде Люда никогда не вдавалась в подробности своей жизни.
И подумал – неужели Арсенов анекдот сегодня побудил ее разговориться ?
Автобусное окно вкрадчиво засинело, словно напоминая о том, что летние вечера даются не всегда и не просто так.
И что все, таимое и сдерживаемое прежде, сейчас имеет право на осуществление.