Циклопы

«Ты все-таки попробуй. Пусть они и камикадзе, но связь должны обговорить. Серьезные ребята, не на пикник приехали».

«Лев Константиныч, давай не будем ломать настрой у девочки, - не согласился Борис. - Гляди, как лоб наморщила. Видать, шурупит: а не зря ли они всю эту бодягу затеяли, раз эта самая мадам их попытки на нет сводит? Может быть, сама дозреет до сотрудничества, а?»

«Решит, что зря погибнет? Да?»

«Угу. Одно дело ради светлого будущего многих поколений голову сложить, другое - остаться в исторических анналах полной идиоткой-камикадзе».

«Разумно. Подождем до разговора с Иннокентием».

Завьялову до ужаса хотелось поговорить с Мирандой о будущем. Задать вопросы, на которые законопослушный Капустин отказался отвечать. Поболтать о своих детях, узнать, чем же они, бедолаги, цивилизацию-то так продвинули?! Чем провинились перед поколениями? Или наоборот - оправданно прославились?

Но Миранда так ушла в задумчивость, что вмешиваться Боря не решился. Еще недавно жесткое лицо непримиримой террористки разгладилось, смягчилось. Завянь побоялся неловким разговором вернуть ее к сумасшедшей решимости и заставить вспыхнуть ненависть.

«Давай-ка, Константиныч, подремлем по очереди. Кто первым будет нашу диверсантку сторожить?»

«Тот у кого звания и опыта побольше», - вздохнул Потапов.

Завьялов уютно устроил под сиденьем теплые обрезанные валенки, запрятал руки в карманы подбитой мехом куртки и закрыл глаза.

Прежде чем уснуть, подумал, стараясь не облекать мысли в словесную конкретику. Упрятался от генерала, так как Зою вспомнил. Погрустил.

Потенциальные любовники попали в дикую и патовую ситуацию. Безвыходную - полностью.

Завянь не мог представить, как он доверит... уговорит или заставит Зою переспать с Капустиным? Как выдержит, не чокнется от ревности?!

А если не заставит... то будущее изменится, и он навсегда останется стариком.

Жестокая перспектива.

Но от самой крошечной, невнятной мысли о предполагаемом (обязательном?!) сексе Зои и оформителя, у него живот сводило! Зуд появлялся во всех местах. Кулаки сами собой чесались и челюсти трещали. Завьялов начинал  в л ю б л я т ь с я! Он чувствовал, что эта девушка предназначена ему судьбой! Она ему нужна, как ни одна другая! Он не позволит, не посмеет, не решится...

Но он - старик. Лев Константинович Потапов. Заслуженный генерал, влюбленный в (местами) собственную бабушку.

Кошмар. Он  э т и м и  руками не сможет даже дотронуться до Зои!!

И до бабушки, что немаловажно для Потапова. Так что двойной кошмар и ужас.

Леля вроде бы тоже не осталась равнодушна к бравому разведчику.

Так что не просто патовая ситуация. А шах и мат в четыре хода.

2 часть.

Лазоревый океан, крики чаек, набегающий прибой.

Босые пятки нежит прогретый белый песок, мягкий, словно пыль. Завянь вытянулся в шезлонге, мог бы задремать в тени полосатого зонта-навеса после сытного завтрака, но борется с зевотой - приглядывает.

На отмели играют мальчик и девочка. У девочки мокрые белые кудряшки, смешной сиреневый купальничек в горошек, русоголовый братишка, мелькнув попкой в черных плавках, ныряет с головой, проказничает...

-  Ванька! А ну-ка отдай Марье ее мячик! Твой - синий, вон под пальмой валяется! Сходи, не ленись!

Обычно добродушный, послушный мальчуган неожиданно отталкивает сестру. Марья падает в волны, бьет по воде руками, но - слава богу! - выпрыгивает и отфыркивается. Готова, правда, зареветь.

Завянь напрягся, подобрался, сел прямо в провисшем до песка шезлонге. Приложил ко лбу руку козырьком.

В прошлом году близнецам исполнилось пять лет. За это время не было дня и часа, чтобы отец не всматривался напряженно в близнецов и не искал в них признаки ЧУЖОГО ПРИСУТСТВИЯ. Визита уродов! Незваными явившихся всей семьей на чужой праздник. Явившихся с детьми и женами жадно подглядывать за чьим-то счастьем, за радостью, любовью, нежностью... П и т а т ь с я,  насыщаться чужой жизнью.

Ваня догнал уплывающий за волной мячик, принес его сестре. Как принято при ссорах, чмокнул в щечку.

Завянь расслабился: обычный день, привычный приступ паранойи.

Циклоны были правы, когда уговорили стереть память беременной Зое.

Она забыла похищение, последующие дни... Ей позволили встретиться с отцом, рассказать ему сказку о героическом спасении и внезапной влюбленности в героя..

Остальные переговоры (с полицейскими) провел Павел Максимович, отбрехал от органов дочь и зятя. Не советуясь с Завьяловым, незаметно подвел к Зое психиатра, и тот убедит взволнованного папеньку, что так бывает: психика благотворно стирает жуткие моменты. Зою больше не тревожили расспросами.

Завьялов оглянулся: от домика-бунгало, через пляж шла  е г о   ж е н а.

Она предпочитала курорты, свободные от шумных соотечественников. Спасалась от назойливости. Внимания и взглядов, фотографий, сделанных тайком.

Наивная. Такая красоты везде влечет внимание, как шлейф.

Женщины ревниво поджимают губы, мужчины втягивают животы, мускулистые парни играют бицепсами.

Зоя, плавно покачивая бедрами, обмотанными ярким парео, идет через пляж к семье...

Подходит к мужу, - Борис замечает, что брови супруги нахмурены, - обойдя шезлонг, кладет невесомые, нежные руки на его горячие от солнца плечи, наклоняется и шепчет:

-  Милый, мне нужно к врачу. Ты присмотришь за детьми?

-  Что-то случилось? - Борис встревожено привстает, вглядывается в любимое лицо.

-  Не понимаю, - морщится жена. - Правое ухо почему-то перестало слышать, я договорилась на рецепшен, меня в больницу отвезут...

Завянь кричит. Страшно, жутко, дико!..

«Ты чо орешь, как оглашенный?» - Недовольное бурчание Потапова вливается в кошмар ушатом ледяной воды.

Завьялов открыл глаза...

Гостиная генеральского дома. Он сидит в кресле, укрытый пледом. Напротив большое окно, за которым уже солнце встало: празднично раззолотило осенние березы, на влажных еловых ветках лучи играют крупными, сверкающими мазками.

«Кошмар, - бормочет Боря. - Фу! Константиныч, мне такой кошмарный сон приснился!»

«Да видел я твой сон. - Борису почудился зевок в генеральском тоне. - Море, пляж, детишки...»

«Зоя с циклопом внутри, - добавляет Завянь и трясет головой. - Приснится же такая хрень! Приснилось, будто Зоя, совсем как я, оглохла на одно ухо. А еще ей память стерли. С моего же разрешения, кстати».

«Да видел я все, Боря, видел. У нас мозг один на двоих. И сны одни и те же».

Несколько минут Завьялов приходил в себя. На раскладушке безмятежно посапывал стилист Капустин (в его теле). Зоя (с террористкой внутри) тоже спать изволила. В комнате не было только собачонки.

«Лев Константиныч, мы давно в гостиную с веранды перешли?» - спросил Потапова.

«Угу, - буркнул генерал, - давненько. Ты таким вымотанным был, что даже не проснулся».

«А почему ты меня не разбудил, не попросил сменить на карауле!»

«Дак у Капустиных к тому времени уже «перемотка» закончилась, - снова словно бы зевнул Потапов. - Кеша тут приглядывал».

Завьялов поглядел на вовсю дрыхнущего Иннокентия и неожиданно подумал, что ему б  присматривать за своими близнецами он в жизни не доверил бы.

Как оказалось, подумал весьма внятно, так как внутри ухмыльнулся генерал:

«Не кати баллон на Кешку. Он пост Жюли передал».

«И где она?! Жози-Жюли?!»

Лев Константинович перевел взгляд альфа-интеллекта на открытую настежь дверь кабинета, откуда доносилось негромкое цоканье-постукивание.

Завьялов тяжело поднял стариковское тело, закостеневшее от спячки в кресле, подошел к раскрытой двери и заглянул в уставленную книжными шкафами смежную комнату.

Увидел фантастическую, выносящую мозг картину: на письменном столе, перед включенным монитором, сидит собака, приодетая в обрезанный шерстяной рукав, и бодро стучит лапой по клавиатуре. На собаку падает солнце, просвечивает розовые ушки с пучками волос, ушки направлены на звук в сторону двери, но собака не отвлекается от монитора,  р а б о т а е т.