Страница 16 из 29
Позднее я узнала[79], что на Востоке Рыба являет символ Аватара, Мессии, и, конечно, Аватар на своем проявлении не может не потрясти сферы земные и небесные.
Сон на следующую ночь. Муж и она едут в том же тарантасе по безотрадной местности, совершенно лишенной каких-либо признаков растительности и жилья. Все выжжено. Небо серое, земля того же тона – серо-желтая. Долго едут они по этой жуткой пустыне, не встречая ни птиц, ни животных. Наконец, вдали, в стороне показывается холм. Обрадовавшись, они подъезжают ближе, думая, взойдя на него, увидеть что-либо на горизонте. Но, подъехав вплотную, они с ужасом увидели, что это был не холм, но гигантский, свернувшийся и спящий змей, того же тона, что и вся земля. Встало сознание, что этот гад сожрал все вокруг себя и заснул.
Около этого же времени часто повторялся сон: черная настенная доска и большая мужская рука пишет мелом цифры. Цифры эти встречались в жизни и служили путеводными знаками.
1911 год. Сон, предвещавший смерть матери. В сопровождении матери вхожу в квартиру тетки – кн[ягини] Евд[окии] В[асильевны] Путятиной, с которой жила моя мать. При входе в гостиную нас встречает монахиня, на подносе у нее свечи и в руке зажженная свеча, которую она и протягивает нам. Берем свечи и в недоумении направляемся в следующую комнату, в столовую, которая совершенно преобразилась, все вынесено, и только посреди стоит круглый черный стол и вокруг него стоят тяжелые черные кресла, на которых, за исключением двух свободных, сидят страшные сгорбившиеся старухи, закутанные в длинные черные покрывала, опущенные на лицо. Я с матерью подхожу к этому столу, к двум свободным черным креслам, зная, что мы должны сесть за этот стол. Но как только моя мать вступила в круг и опустилась в кресло, второе кресло исчезло и круг замкнулся. Мать оказалась одна среди этого мрачного круга. В моем сознании ярко встало, что все эти черные фигуры – символы бедствий, которые обрушатся на мою мать, и все закончится смертью матери. В тоске и тревоге, опасаясь оставить мать, я стала искать глазами стул, чтобы сесть около матери, хотя бы и вне круга.
Комната, бывшая пустой, вдруг наполнилась людьми, и поверх всех их голов носилась по воздуху голова одного из двоюродных братьев, уже продолжительное время исчезнувшего с нашего горизонта. В это же время открылась дверь и вошел мой отец, как всегда с слегка затуманенным ликом, и, держа высоко за ножки совершенно белый стул, пронес его над головами всех людей и молча поставил позади матери вне круга… (Вскоре после этого сна ряд несчастий обрушился на мою мать: у нее обнаружилась сахарная болезнь, припадок аппендикса, потери денежные, перелом руки в плече, порванные связки плохо срослись, и рука перестала действовать от плеча; второй припадок аппендикса и воспаление брюшины, операция, страшные страдания от воспаления нервных стволов в ногах, затуманенное сознание с мучительными галлюцинациями и – после девятимесячных страданий – смерть от паралича сердца 24 окт[ября] 1913 г.) Первое несчастье совпало с появлением долго отсутствовавшего двоюродного брата. Одной из галлюцинаций, преследовавших мою мать в болезни, было осуждение ее на сожжение на костре за то, что она якобы убила своего ребенка. Вторая – видение схимника, сурово смотревшего на нее. (Часто она видела себя брошенной в яму, наполненную змеями и разными гадами.)
В 1911 году мы проводили лето в Смоленской губернии в имении кн[ягини] М[арии] Кл[авдиевны] Тенишевой, где Н.К. с помощниками и учениками расписывал Храм. В начале августа Н.К. должен был по делам съездить в Петроград[80]. Накануне отъезда он мне сказал: «Мне очень хотелось бы знать, что нам делать с таким количеством купленных бумаг? Постарайся увидеть во сне». Наутро на вопрос – видела ли я что-либо? – я сказала: «Не видела, но слышала голос, сказавший мне – все бумаги продать». Н.К. уехал с твердым намерением продать все бумаги. Но по приезде в столицу, когда он сказал о своем намерении знакомым банкирам и друзьям, все определенно восстали против такого решения и сказали ему: «Не продавать нужно, но покупать, все бумаги стремительно идут вверх». В результате таких настояний и советов Н.К. купил еще бумаг, а через несколько недель произошел инцидент, вызвавший Балканскую войну, и все ценности стремительно полетели вниз.
В 1913 году, приблизительно в июле мес[яце], на рассвете, ясно слышала Голос, сказавший мне: «Все бумаги продать». (Совет не был исполнен.) Год Балканской войны[81].
Март 1914 года. Сон – большая столовая в квартире брата матери В.В.Голенищева-Кутузова. За столом вся семья дяди и много родственников. Она сидит рядом с теткой, женой дяди, которая вся светится, но в то же время покрыта темными пятнами. Тетка поворачивается к ней и говорит: «Я не боюсь смерти, но мне жаль оставлять их» (семью). Проснувшись, поняла, что тетя больна и скоро умрет. Утром, в тот же день, дядя позвонил по телефону и сообщил, что у тети был новый припадок болезни, которая у нее сидела уже продолжительное время, но сейчас ей лучше. Недели через три она умерла.
В Дворянском собрании на концерте Гофмана подошел к нам знакомый художник Ционглинский; остро почувствовала в нем уходящую жизнь. На следующий день его отвезли в больницу, где пришлось сделать операцию печени, и через неделю он умер.
В Америке, посетив знакомую семью и увидев их необычно живую девочку, определенно ощутила недолговечность этой девочки. Причем чувствовала страшную антипатию к няне девочки; казалось, что она выпивает всю жизнеспособность девочки. (Девочка умерла через несколько месяцев.)
Сон – видение, сопровождавшееся необычайно сильным переживанием духовного восторга, под утро на 31 октября 1913 года.
Иду длинным светлым коридором, дохожу до дверей, открываю их и вхожу в большое светлое помещение, но без окон, ищу глазами следующую дверь, чтобы пройти дальше. Смотрю направо, но стена исчезла и передо мной открылась красно-розовая сфера, посреди – широкая и высокая лестница, сужавшаяся в перспективе кверху, вершина ее тонула в розовом свете. По обе стороны этой лестницы, на каждой ступени, стояли группы людей в одеждах одинакового покроя. У подножия лестницы – группы в красных одеяниях с безобразными черными пятнами на лицах и одеждах. На следующих ступенях пятна постепенно уменьшались, и по мере дальнейшего продвижения вверх и люди и одеяния их становились светлее, и на вершине они уже сливались с чистым розовым светом.
На самом верху лестницы обрисовалась гигантская прекрасная фигура в красном одеянии с темным плащом, перекинутым через плечо. Прекрасные черты и длинные черные волосы до плеч. Облик этот стремительно несется вниз по лестнице, крыльями развевается темный плащ, но у самой подошвы лестницы он остановлен как бы выросшей перед ним преградою и в полном изнеможении склоняется на нее, причем необыкновенно красиво свешиваются волны темных волос и ложатся складки его одежд.
Оборачиваюсь к противоположной стене, но и тут происходит то же явление – стена исчезла, вместо нее блистающая, радужная сфера. Такая же лестница посреди, и вершина ее тонет в солнечном свете. То же по обеим сторонам и на каждой ступени. Внизу, у начала лестницы, одежды их голубятся, но по мере подъема они сами и одежды их светлеют, серебрятся, сливаясь на вершине с блистающим светом. Как и в первой сфере, на самой вершине, на фоне ослепительного света солнца вырисовывается Величественный Облик; лик из-за света невозможно рассмотреть, но сердце-сознание подсказывает, что это Образ Христа.
Медленно, страшно медленно начинает Он спускаться, протягивая в стороны то правую, то левую руку и дотрагиваясь до групп стоящих людей. При этом прикосновении над головами людей вспыхивают языки огней, причем у каждой группы свой цвет, и все эти огни являют радугу нежнейших тонов.
79
С этого момента в записях речь в основном идет от первого лица.
80
Тогда Санкт-Петербург.
81
В действительности было две Балканских войны: 1912–1913 гг. и 1913 г.