Рассудочность и авантюризм

— Но как?

— По методу Ужаса Подземелий — подергав за гадкие воспоминания.

— А голова?

— Да пускай болит. Для своих же целей, а не для доброго дедушки.

— Ладно. Но не забудь — ты обещал выталкивать меня не больно, — напомнила Дафна.

— Лучше, я тебе скажу, и ты уйдёшь сама.

— Хорошо. Легиллименс.

*

Гарри проснулся среди ночи в гриффиндорской спальне от охватившего его отчаяния. Немедленно призвав пергамент и Прыткопишущее Перо, принялся вспоминать то, что почувствовал во сне. На этот раз впечатления были чёткими, хотя, и не вполне понятными: Стеснение, нарастающее толчками и отпускающее временами, появление света и смутных теней, громкие звуки — голоса людей, но слова звучат неразборчиво, неожиданная боль в заднице и его собственный отчаянный крик. Последние впечатления и разбудили, заставив подскочить на кровати.

Шрам пылает — больно. В голове тоже больно, а старый, заметный издалека след на лбу одновременно и горит, и покалывает.

Версия Гермионы оказалась правильной — он родился. То есть дух Тома Риддла, потеряв тело-носитель на кладбище Литтл-Хэнглтона, поспешил вселиться в человеческий эмбрион до того, как в будущем ребёнке образовалась собственная душа. И терпеливо провел там около девяти месяцев, необходимых матери для вынашивания плода.

Интересно — мальчик или девочка?

Взяв заполненный торопливыми строчками пергамент, Гарри принялся редактировать — мыслит-то он образами, а вот для внятного изложения, которое поймут другие, требуются связные фразы, использующие определённые понятия. Эх, знала бы Трелони, насколько пунктуально этот безалаберный Поттер ведёт дневник сновидений! Который не показывает никому, кроме двух умнейших женщин этой эпохи. И это с осени четвёртого курса, с тех пор, как Гермиона поставила перед ним эту задачу и принялась назойливо контролировать исполнение.

Взгляд на жестяной будильник — так поздно, что уже рано. Гермиона вот-вот выйдет в гостиную, где уткнётся в утреннюю книгу для лёгкого чтения, поджидая их с Роном на завтрак. Умылся, оделся и вышел из спальни:

— Всё, как ты и обещала, — улыбнулся он подруге в ответ на недоуменный взгляд. — Пять фунтов, девятнадцать дюймов. Разобрал слова, когда измеряли и взвешивали. Связь сохранилась и после пробуждения, но я закрылся колыбельной и продолжал подглядывать. Хотя, подглядывать там нечего — одни смутные тени. Но слух наладился.

— Имена прозвучали?

— Ты ещё спроси адреса, пароли, явки, — снова улыбнулся Гарри. — К сестре обращались по должности. И один раз прозвучало «Миссис Смит». Вот запись на свежую память. До пропадания контакта. Похоже, младенец успокоился.

Просмотрев пергамент, Гермиона машинально исправила несколько грамматических ошибок:

— Поиски начнём с Литтл-Хэнглтона. Вряд ли там слишком много жительниц с такой «редкой» фамилией, родивших в ночь со вчера на сегодня. Отправлю Луни сову. Думаю, он уже пришел в себя после полнолуния. Нет, не надо посылать Дафне Патронуса. Твой олень может напугать бедных соседок по спальне.

— Верно, мисс Грейнджер. Это не срочно. Мы даже не знаем, волшебник ли новорожденный. Насколько я помню, никто из Гонтов в городке и окрестностях сейчас не живёт. И это уже давно. То есть миссис Смит не могла прижить ребёнка от Морфина или Марволо, а других волшебников в тех местах не помнят.

— Тонкс просмотрела в архивах — у Министерства тоже нет сведений о наличии других жилищ магов, кроме той заброшенной хибарки. Жалко, что у нас отсутствует возможность узнать, обнаружил ли Хогвартс рождение этого крошки Смита.

Спраут стала провожать Дафну внимательным взглядом, — сменила тему Гермиона.

— Единственная мамка среди преподавателей школы, — продолжил мысль подруги Гарри. — И барсучки у неё всегда присмотрены. Но ведь ничего не заметно!

— Это нам с тобой не заметно. А у неё опыт, какой нам и не снился. Седьмая часть учениц — совершеннолетние. Среди них и замужние могут быть. И хоть одну с животиком ты видел? Только Помфри знает правду о реальном положении дел в этой сфере, но она никому не скажет. А вот профессор Спраут… я мало о ней знаю. Добрая и внимательная. Так в том и дело, что внимательная.

— Применит к Дафне диагностические чары — и узнает, — сообразил Гарри.

— Легко, — кивнула Гермиона.

— Это более срочная проблема, чем новорожденный. Лучше мне прямо поговорить со Спраут и убедить её помалкивать. Других столь внимательных к студентам среди профессуры я не заметил.

— Почему ты, а не Дафна?

— Потому, что я так решил, шёлковая моя. Гринграсс об этом вообще знать не следует — не стоит ей лишний раз волноваться.

— Слушаю, и повинуюсь, — шаловливо сверкнула глазами Гермиона.

========== Глава 26. Нет ничего постоянней, чем временные затруднения ==========

Сову с просьбой о встрече Помона Спраут получила за завтраком. Ответ пришел после окончания уроков — первокурсник передал записку, где было указано время визита в кабинет декана Халпаффа.

— Итак, мистер Поттер, я вас слушаю.

— Профессор, прошу вас не обнародовать секрета Дафны Гринграсс, студентки факультета Слизерин.

— Я не стала бы его обнародовать в любом случае — в женском кругу есть своя солидарность. Но, простите моё любопытство. Что в этой девушке привело к озабоченности, которую вы в данный момент проявляете?

Гарри потряс головой — разговора в подобном ключе он долго не выдержит. Чересчур вычурно пошла беседа. Поэтому пошел сразу с козыря:

— Мы ждем двойню. Рассчитываем, что до мая Дафне удастся продержаться, не выдавая беременности — потом ведь начнется повторение пройденного в плане подготовки к СОВ. Так что материал учебного года она усвоит, а сами экзамены сдаст в августе. Об этом мне удалось договориться.

— Замечательно, мистер Поттер, — слегка подумав, ответила хозяйка кабинета и смолкла.

— Я — Гарри. Просто Гарри, — чтобы прервать затянувшуюся паузу негромко произнес гриффиндорец.

— Просто Гарри. Низкорослый, щуплый, вечно нечесаный «Просто Гарри», тайком от всей школы соблазнивший первую красавицу Хогвартса — Ледяную Королеву змеиного факультета, — как бы про себя проговорила декан барсуков. — А я полагала, что вас заинтересует мисс Всезнайка. Она, если честно, очень недурна собой и испытывает к вам вполне дружеские чувства.

— Что вы, профессор, Гермиона настоящая красавица! Ничем не уступает Дафне. Просто они разные — их невозможно сравнивать. И Гермиона мой друг.

— А Дафна? Надеюсь, она вам не враг?

— Она тоже друг. Близкий и искренный.

— Остаётся понять, а только ли друг вам мисс Грейнджер? Или она тоже близка с вами и в этом искренна?

— Да, — ответил Поттер, почувствовав себя схваченным за руку воришкой.

— То, о чём мы разговаривали, я никому не скажу. Кажется, мы исчерпали тему?

— Тогда, с вашего позволения, я пойду.

— Ступайте, голубчик. Да! Гарри! Я заметила тогда в Большом Зале ваш встревоженный взгляд. Помню, еще подумала — такой молодой, а уже по походке заметил, что у девушки отстегнулся чулок!

Выйдя из кабинета, Поттер постучался лбом о стенку, увидел откручивающего руку от доспеха полтергейста и сказал:

— Пивз, дружище! Ты ведь многое повидал. Посмотри на меня, запомни — перед тобой самый придурошный придурок, какие когда либо жили на свете. Как ты там меня называл?

— Обормоттером.

— Отлично сказано! Так держать!

— Могу держать, могу не держать, — окончательно отломав руку, полтергейст поплыл по коридору, бормоча: — Поттер-обормоттер.

«Как изящно она меня сделала! — восхищался Гарри по пути в гостиную. — Встречаются же настоящие умницы кроме Гермионы и Дафны. Встречаются»

*

В фойе школы, которое изредка именовали холлом, происходило нечто отвратительное — выходящие из Большого Зала ученики стали свидетелями сцены публичного изгнания профессора Прорицаний Сибиллы Трелони.