Тригинта. Меч Токугавы

- У неё был меч Токугавы! - прохрипел он.

- Ну разумеется, в этом всё дело. - легко кивнул Лучано. - И тогда ты послал четверых убийц.

Вито, больше не в силах сопротивляться, рухнул ничком, пачкая посыпанную белым ракушечником дорожку. Я отошел. Дон же, одной рукой взявшись за спинку массивной каменной скамьи, небрежно подвинул её к распростертому телу и уселся, вглядываясь в искаженное мукой лицо сына.

- Ты вновь не подумал о последствиях, Витторио. - теперь голос дона звучал ласково и печально. Казалось, он искренне сожалеет обо всём, что происходит. - Четверо из Семьи Носферрату убиты. Четверо лучших, в своем роде, бойцов. И мой брат Калибан выставил счет мне… а ты знаешь, мой мальчик, что расценки на услуги его убийц неимоверно дороги. - дон скаредно поджал губы. - И это еще хорошо, что убиты они, а не девочка! Скажи, сын мой, о чем ты думал, натравливая убийц на ученицу Ярриста Барбароссы? - он говорил задумчиво и неторопливо, в то время как Вито корчился, подобно личинке майского жука, брошенной на раскаленную сковороду. - Ты решил потешить свое самолюбие и не подумал, что за смерть девчонки придется платить. Или… - дон сделал вид, что эта мысль только что пришла ему в голову. - Или ты намеренно хотел обострить конфликт с Орденом, убив любимую ученицу Командора? А?

Вито только хрипел, так как кровь истекала уже из всех пор его тела. Он силился сказать что-то, но невозможно было разобрать, что именно. По глазам его расплывалась мертвенная белизна.

Внезапно дон ослабил давление. Подул ветерок, стало легче дышать, в ветвях апельсиновых деревьев робко запели соловьи - будто только что наступил рассвет…

Вито судорожно втянул воздух, дернулся в последний раз и вытянулся. Затем перекатиться на спину и расслабился. С его губ слетали кровавые хлопья.

Дон, отвернувшись, ждал, пока тот придет в себя.

- Наняв Носферрату, ты хотел оставить меня в дураках. - сказал он в сторону. - Бойцы Носферрату никогда не бросают добычи, такова их природа. И если бы твой план удался, и они убили девчонку, гнев Барбароссы пал бы на меня. - дон скорбно покивал. - Да, да, на меня, твоего старого, немощного отца… Довольно наивно, не так ли, мой консильери? - неожиданно Лучано привлек к беседе меня.

- Я бы сказал, необдуманно и опрометчиво, мой дон.

План был не лишен хитроумия, но наследнику было ой как далеко до коварства Мастера. При дворе сёгуна Токугавы, где Вито провёл молодые годы, не любили интриги. Там предпочитали грубую силу.

- Мой мудрый консильери прав, сынок. Если Яррист вздумает предъявить счет за убийство любимой ученицы, мне ничего не останется, как предложить ему твою жизнь.

- Ты уже предал меня один раз, отец! - иногда меня пугают упорство и безрассудство Вито.

- И ты, разумеется, никогда мне этого не простишь. - дон не спрашивал, а утверждал. - Что ж, это как раз похвально. В духе Семьи. - он поднял ногу в бархатном, расшитом бисером шлепанце и аккуратно поставил её на грудь сына. Из горла Вито фонтаном хлынула черная, со сгустками, кровь, заливая тапочек отца. Лучано брезгливо отдернул босую ногу, сбросив испачканную туфлю.

- Я сильнее тебя. - сказал он. - И так будет, пока я - член Тригинты. - дон поднялся и, припадая на босую ногу, направился прочь от сына.

Глава 3

ГЛАВА 3

НАОМИ.

Россия, Тверская область.

Сердце выпрыгивает из груди, темнеет в глазах - я теряю силы. Остановившись на минутку, задрала майку и осмотрела бок. Рана снова открылась: край джинсов и бельё под ними насквозь промокли. Пока идет кровь, вампиры ни за что не потеряют след, никакая скорость не поможет. Нужно предпринять что-то неожиданное.

Выбравшись на открытое место, я понюхала воздух: мокрый снег, прелая листва, застоялая вода. Затем пахнуло старым, истлевшим в труху железом. Ржавчиной. Значит, они уже близко.

Прислонившись на минутку к гладкому стволу, перевела дух. Из трещины на уровне лица сочился прозрачный нектар, и я припала к струйке губами. Несколько глотков душистого березового сока смягчили дыхание, придали сил. Похлопав по дереву в знак благодарности, оттолкнулась и ринулась в бурелом.

Впереди болота. Бочаги с черной ледяной водой, едва прикрытые тонким слоем молодой весенней травки… Я легкая, проскачу по кочкам, как коза.

Должно получиться: заманю их в самую глубь, в трясину, из которой даже кровососы не выберутся.

На первом же шаге нога провалилась в яму, в щиколотке что-то явственно треснуло, прошив болью до самого колена. Ктулху меня дери, что за невезение!

Кое-как отряхнувшись и вылив воду из кроссовка, похромала дальше. Бок дергало, внутренности будто пронзал раскаленный гвоздь. Да ладно, ерунда. Не так уж много крови, и важного ничего не задето, иначе я давно бы свалилась. А кишки сводит от голода. Сколько я уже на ногах? Не помню…

…Носферратувышлинастоянкуподутро, всамыйслепойчас, когдате, ктоубегалпоохотится, ужевернулись, выпотрошилиисожралидобычу, атеперьвповалкуспаливокругкостра.

Почтигод. Почтигодябеспечноколесиласостаейоборотней-байкеров, позабывиовампирах, иоЯрристе, иомече.

Стаякочевала, незадерживаясьвгородах, тамнельзяохотиться. Иобходясторонойдеревни: крестьяненелюбятбродяг, аудержатьстаюотворовстванемогдажевожак, вервольфАкела.

Кицунэ, моялучшаяиединственнаяподруга, утверждала, чтоворовствоцыплятулисвкрови…

Снова споткнулась и растянулась поперек гнилого бревна. Бок прошило новой, неизведанной болью. Я застонала, звук одиноко заметался по темнеющему лесу.

Говорил Никодим: - когда уходишь от погони, ни о чем другом не думай…

Пыхтя сквозь стиснутые зубы, побежала дальше.

Мне не убить Носферрату. Если б их было двое - традиционно убийцы охотятся парами, за это их прозвали «неразлучниками» - можно было б попробовать. Но они послали четверых. Мне не справиться без меча.

И ведь я сама отдала его! Не знаю, что на меня тогда нашло… Теперь никакого оружия, кроме метательного ножика, спрятанного за косточкой лифчика, у меня нет.

Услышав далекий гудок паровоза, я не придала ему значения, но через секунду задумалась: а если добраться до путей и запрыгнуть в товарняк? По крайней мере, у меня появится фора! Успею залечить рану и набраться сил до того, как Носферрату вновь меня найдут.

Прикинув направление и скорость поезда, я побежала.

Совсем рядом сухо защелкало, будто кто-то ломал толстые ветки. Подскочила от неожиданности: казалось, что в лесу, кроме меня и Носферрату, никого нет. Охотничий карабин, судя по звуку... Пошла на выстрелы, прячась за стволами берез и шиповниковыми кустами.

Выглянув на полянку, увидела мужика в камуфляже и бронежилете. Горло его было разодрано, голова неестественно вывернута. Рядом, почти скрывшись под ветками ели, лежал вервольф. Тело его, редкого, бурого с пепельным окраса, сливалось с жухлой травой.

Сначала я испугалась, что это кто-то из стаи решил помочь на свой страх и риск… Но нет. Акела был черным, и он остался лежать там, у костра. Сашка? Нет, это точно не Сашка.

Чужак хрипло дышал, бок его тяжело вздымался и опадал, шерсть слиплась от крови. С языка капала розовая, с пеной, слюна. Вервольф скосил на меня желтый глаз и судорожно вздохнул. Не может перекинуться: стреляли серебряными пулями.

Опустившись на колени перед зверем, я поднесла ладонь к его носу. Пусть понюхает, поймет, что я не враг. Теперь осмотрим раны...

Одна в плече, пулю задержала лопатка. Вторая - в подвздохе, очень плохая. Если пена - значит, пробито легкое, и брюшина впридачу, от того и кровь идет горлом. Третья рана в бедре, пуля расплющилась о кость. Серебрушки мягкие, но часто в рубашку из серебра закатывают стальной сердечник. Ладно, нужно вытащить пули, и тогда вервольф сможет перекинуться.