Страница 1 из 49
Леонид Фролов
ЖЕМЧУГ СЕВЕРНЫХ РЕК
Рассказы и повесть
Об этой книге
Хорошую книгу пересказать невозможно.
Хорошую книгу можно прочитать, прочувствовать и по прошествии определённого времени перечитывать, открывая в ней новые дали.
К таким книгам я отношу «Жемчуг северных рек» Леонида Фролова. Скажу только, что читать её надо неторопливо, с головой, как в луговые травы, погружаясь в светлый мир современной деревни, где люди полны уважения друг к другу, где младшие всегда первыми и издалека здороваются со старшими, где взрослые не только учат детей, но сами учатся у них.
Книга поведёт вас в жизнь непраздную, в мир поэзии крестьянского труда и природы, где в скошенном сене гудит шмель, а створки раковины, извлечённой на свет из лесной речки, сияют перламутром; где сладко и остро пахнет силосом, который надо успеть вовремя заготовить и сохранить, чтобы к столу всегда было парное молоко — самая желанная и полезная еда…
Не знаю, как вы, читатель, а я, по сути, не встречал человека, который в детстве и юности не пытался бы что-либо изобрести, открыть или, в крайнем случае, наладить по-своему: игрушку, машину, удочку. Человек по своей природе изобретатель, открыватель, выдумщик. И книга «Жемчуг северных рек» рассказывает об этой замечательной черте человеческой, побуждая желание развить её у себя.
Книга поведёт вас в мир чистого, окатного и красивого, как речной жемчуг, народного слова, и вы почувствуете, что слово это и в повседневной речи близко к песне, к зелёному гулу лесов, к шелесту русой ржи и голосам журавлей над скошенным полем.
Одним словом, в руках у вас, читатель, хорошая, сердечная книга. Берегите её. Она поможет вам жить, а через много лет и вашим детям тоже… Потому что хорошая книга не стареет.
С. Романовский
РАССКАЗЫ
Стакан киселя
Варвара Егоровна так и сказала старшему сыну:
— Дармоед ты у меня, больше никто. Я в твои годы в поле снопы вязала наравне с бабами. А тебе, лоботрясу, дров уж лень наколоть.
— Да я наколю, наколю, не заводись только…
— Чего уж теперь «наколю»… Без тебя наколото.
Славке было, конечно, неловко, что мать вернулась с работы и ей пришлось ещё заниматься дровами. Забегался, из головы все родительские наказы вылетели.
— Я, помню, маленькая была, так всё хозяйство на мне лежало: и корову доила, и полы мыла, а про дрова уж и не говорю…
— Ну чего ты, мам, сравниваешь старое время с нынешним! — остановил её Славка. — Ты же сама жаловалась, что выросла и детства не видела. А у меня детство.
— Ой ты, поросёнок, матери помогать, так не детство?
В дверях звякнуло.
Дверь открылась, и Тишка, налившись кровью, переставил через порог ведро воды. Силёнок у него было мало, вода плескалась через края, а ему уж ведра и не уравновесить, не нёс, а волок.
— Вот у меня хороший-то парничок, вот мамкин-то помощник растёт… — Варвара Егоровна притянула Тишку к себе. — Смотри-ка, семилетний ребёнок воду носит, с дровами возится, а ты по деревне ветер гоняешь. Ведь тебе двенадцать годов. Скоро жениться запросишься…
Тишка захохотал:
— Же-е-нить-ся!..
А Славик мстительно подумал: «Ну подожди, маменькин сынок! Будет и на моей улице праздник».
Он вышел в ограду и решил с вечера наготовить дров на завтрашний день.
Только размахался как следует топором, вошёл в охотку, а тут Володька Воронин пришёл:
— Поедем на заработки!
Вот тебе раз!
— Какие заработки?
— Тресту[1] на льнозаводе сдавать.
Славик и топор в чурбане оставил:
— Поедем.
— Да не сегодня. Завтра с утра. Ты только Маринке Петуховой скажись, что согласен. Она за командиршу у нас.
Славик сразу к Маринке и побежал.
Работа была несложная, но очень уж пыльная. Треста за зиму слежалась, и пыли в ней накопилось как на дороге. У ребят и лиц уже не видать — одни глаза оставались чистыми.
— Ой, миленькие, вас ведь и девки не будут эдаких чумазых любить. Смотри-ко, ухристосались до чего.
Маринка Петухова, женщина лет пятидесяти, сохранившая своё молодое имя Маринка за то, что была непоседлива, как подросток, стояла в кузове машины, а Славик с Вовкой бросали ей снизу снопы. Маринка укладывала их поровнее и всё поторапливала ребят:
— Ой, милые, поздно на льнозавод приедем, так в очереди долго придётся стоять. А вам ещё и умываться надо бежать.
Шофёр Коля Попов, белобрысый молодой парень с Заречной Медведицы, сидел в кабине и подыгрывал Маринке:
— А я их, неумытых, и не повезу. Пускай до Берёзовки пешком бегут!
— Ты бы лучше, Коля, помог нам, чем барином-то посиживать, — не выдержал Славик.
— Нет, парень, — сказал Коля, — Я шофёр. У меня заработок с колеса начисляется: сколь на спидометр накрутит, столь и запишут. А у тебя с тоннажа — вот и покидай снопики-то. Для мускулатуры полезно…
Коля всё-таки не выдержал: натянул на себя комбинезон и стал помогать ребятам.
— Всё равно не уберечься, и меня запылили.
Перед Маринкой вскоре выросла гора из снопов.
— Ой, милые, перегодите немного, а то кривой воз накладу, — взмолилась она.
Платок у неё сбился с головы, она работала простоволосая. Руки мелькали, как спицы в колесе. Но втроём-то на одну навалились, разве ей успеть.
Коля снова сел в кабину курить.
А Славик лёг на траву. Спина с непривычки-то подзанемела.
Воз едва возвышался над кабиной, ещё класть да класть. А силы были уже на исходе.
— Посмотри, — показал Вовка руки. Ладони у него были искрашены ссадинами. — Восемь заноз достал!
Славик посмотрел на свои повнимательней: господи, да и у него в занозах! А он-то думал, чего руки горят? Не натёр пока, вроде мозолей нет. Стал булавкой выковыривать застрявшие под кожей иголки льняной костры. Насчитал одиннадцать штук.
После перерыва работать было куда тяжелее. Снопы то вырывались из рук, то перелетали через машину, и их приходилось бросать наверх по второму разу. Славка брался за них теперь уж двумя руками и сначала раскачивал, а только потом запускал к небу.
Глаза саднило от пота.
Маринка всё так же легко и сноровисто укладывала воз.
Ей, конечно, что, не велика тяжесть выравнивать снопики. Пофуркала бы снизу, так сразу бы скисла. Затрата энергии в десять раз больше.
— Ой, милые мои, и я выдохлась, — возвестила Маринка неожиданно и вытянулась на возу. — Посидите, ребята, дайте в себя прийти.
Смотри ты, а ещё сейчас как заводная крутилась, с одной стороны на другую лазила. Славка сразу сообразил, что Маринка их, своих помощников, бережёт. Увидела, наверно, что рубахи взмокли, и пожалела.
Вовка повалился в траву снопом.
— Безобразие, конечно, — сказал он, отдуваясь. — О чём только конструкторы думают? Неужели машину не изобрести? Чтобы нажал кнопку — и воз готов.
Он уже и занозы на руках не считал: бесполезное дело — не сосчитать.
Маринка свесилась сверху.
— Николай, у тебя часы-то есть? — спросила она озабоченно. — Скажи, сколь время?
— Три беремя, — пошутил Коля.
— Нет, правда, сколь?
— Скоро десять.
Маринка заохала:
— Ой, ребята, давайте воз накладём, дак в дороге наотдыхаемся.
1
Треста — льняная солома.