Страница 5 из 7
– Да, – ответил Коля. – Собирайся. Я возьму ключи.
Вообще, учебные классы редко запирались, но в этом кабинете был старенький телевизор – ещё тот, с трубчатым кинескопом – и кассетный видео-проигрыватель. Конечно, такую ценность не доверили бы Коле, но Наде Марья Сергевна оставляла ключи без вопросов, лишь изредка напоминая, чтобы та потом спрятала их за стеклянный шкафчик на вахте. Внешние же двери школы были снабжены большим врезным замком, который мог открываться как снаружи, так и изнутри. У классной руководительницы был ключ и от него.
Дети наощупь сложили в портфели учебники с тетрадями, поворошили на всякий случай потухшие угли в печурке. Надя ещё умудрилась ополоснуть банки из-под обеда (у выхода из класса стояла раковина с рукомойником, и он был полон воды – видимо, раз все ушли до обеда, у одноклассников не было повода мыть руки).
Друзья вышли в коридор. Слабый отсвет луны едва пробивался сквозь вьюгу через маленькое окно в дальнем его конце, а остальные стены были заняты дверями кабинетов. Так что детей опутала чернота ещё гуще, в классе.
– Посветить? – спросила Надя, доставая маленький фонарик («от маньяков», как называли его школьники, но, к счастью, он до сих пор не подтвердил своего названия и служил больше для того, чтобы не утонуть в сугробе).
– Не, я уже всё, – ответил Коля, поворачивая ключ в замке в последний раз. – Береги батарейки!
Он отвернулся от двери и взял подругу за руку. Для него это был долгожданный момент – он мог без оправданий прикоснуться к Наде и как настоящий мужчина повести её за собой по тёмному коридору, оберегая от опасностей. А самым интересным местом будет короткая лесенка из пяти ступенек, нисходящих в холл – там он обгонит подругу и станет спускаться вперёд спиной, аккуратно находя каждую ступеньку ногой. Тогда он сможет держать Надю уже за обе руки, помогая ей найти дорогу.
Так он и сделал, ловко поймав её кисти в свои ладони.
– Потихоньку, – чуть дрогнувшим голосом сказал он и начал свой медленный путь.
Руки Нади были тёплые, ни сколько не потные, и даже на почтительном расстоянии Коля чувствовал её дыхание.
– Так!.. Одна… две… три… – начал считать он, – четыре… Почти пришли!
Но Коля замер на месте. Его нога в хлипких, стоптанных ботинках вдруг воткнулась во что-то мягкое, упругое и вроде даже тёплое. Мальчик вздрогнул, и Надины пальцы сильно сжались вокруг его ладоней.
– Что?.. – начала она и, не договорив, освободила руку, вытянув из кармана рюкзака фонарик.
Сначала луч упал на Колины брюки, высветив белёсые ворсинки потёртой ткани, затем на квадратные носы его ботинок. Прошёлся по старому паркету и остановился на чём-то тёмно-зелёном, тоже похожем на ткань. Мальчик оглянулся, всё ещё крепко сжимая руку Нади. Яркий луч пробежал слева-направо, показав свалянный овечий ворот и край выглянувшей из-под него рубашки. А в следующий миг он выхватил из тьмы страшное, неузнаваемое лицо. Рот на нём зиял огромной дырой, из которой растекалось что-то красное, густо залив ступеньки и пол за ними.
Надя выронила фонарик. Тот звонко брякнулся на лестницу, ещё успев вновь осветить часть кучи, бывшей когда-то человеком. Потом он уткнулся в зимний китель, утопив луч в его плотной ткани. Надя бросилась назад по коридору, истошно визжа.
И Коля был на волоске от того, чтобы последовать её примеру, но в последний момент всё же взял себя в руки, молниеносно наклонился и поднял фонарик, сделав это как можно точнее, чтобы не коснуться тела и ни на миг не задержаться возле него. Затем он позволил пружине, сдерживавшей его страх, распрямиться, и тоже кинулся наутёк, забывая светить себе под ноги.
Он быстро догнал Надю. К счастью, она не успела добежать до двери комнаты и не начать рвать её ручку, в ужасе забыв, что она заперта. Мальчик поймал подругу в объятья, крепко стиснув и фонарик, чтобы не выронить его и не разбить. Надя, обезумев от страха, стала колотить его ладошками, исходя отчаянным воплем, но Коля сомкнул руки у ней за спиной, крепко прижав её к себе и обездвижив.
– Ш-ш-ш… Тише! Надя! Это я… Это – я!
Понемногу она стала затихать, и, всхлипывая, опустила голову ему на плечо. Теперь они стояли, обнявшись, как настоящая пара, и Коля робко поглаживал подругу по спине, хотя и сам с трудом боролся со слезами.
– Там… – начала она.
– Дядя Ваня, – смягчая голос, спокойно ответил он. – Что-то случилось…
– Надо что-то сделать!
– Нет, уже поздно. Мы пойдём в Вершки и вызовем участкового.
– Нет! – вдруг взвизгнула, противореча себе, Надя. – Я больше не пойду туда… где он!
Коля ничего не ответил. Он осторожно опустил руку и достал из кармана ключ от классной комнаты. Надя вздрогнула, когда тот тихо звякнул на стальном колечке.
– Пойдем пока внутрь. – Твёрдо сказал мальчик и немного отстранился, положив руку Наде на плечо и осторожно разворачивая её к двери.
Когда они зашли в комнату, Коля повернул два раза защёлку и тщательно подёргал дверь, убедившись в надежности замка, будто бы они с Надей заперлись от погони. Затем он снова обнял подругу и повёл её к партам. В темноте они сели на край длинной лакированной скамьи.
– Я больше не пойду туда, – всхлипывая, повторила Надя, и её плечи затряслись.
– Ну всё, – приговаривал Коля. – Тише! Ничего, я пойду.
– Нет! – воскликнула Надя. – Не уходи!
***
Прошло немного времени. Над старой меловой доской висели часы, но они давно не тикали. И даже если бы шли, это бы ничего не изменило. Вряд ли родители Нади или Колин отчим, с которым он остался после смерти мамы, стали бы о них беспокоиться. После горячих споров и горьких слёз Нади друзья всё же договорились идти вместе.
– Я буду с фонариком впереди. Возьму тебя за руку. А ты закрой глаза и не смотри! – уверенно, почти спокойно говорил Коля, тайно надеясь, что сам сможет всё выдержать и не дать дёру, бросив Надю одну в темноте.
– Ладно, – стоически вымолвила девочка. – Давай! А класс тогда закрою я.
После недолгой возни пляшущими пальцами с неподдающимся замком, да ещё заминки, когда Коля сжал фонарик слишком сильно, случайно его выключив, всё устаканилось, и дети начали медленно продвигаться к холлу. Коля старался не направлять луч на ступеньки впереди и светил себе под ноги, упрямо бормоча ободряющие фразы.
– Ну вот, Надя… Тихонько… Не смотри… Я здесь… Всё хорошо.
Он чувствовал слабое сопротивление, когда тянул её за руку, но потом она всё-таки переставляла ноги, иногда пробуя пол перед собой сначала носком. «Как в игре, – подумал Коля, – где тебя раскручивают и надо ловить друзей с завязанными глазами. Арами́я Гусия́-я-я, Гусия́-я-я, Гусия́-я-я…»
Вдруг он остановился. Надя открыла рот, готовясь закричать, но Коля упрямо двинулся дальше, и она покорно последовала за ним. Теперь они двигались ещё медленней, не пройдя и половины коридора. Коля прислушивался. Вскоре Наде показалось, что и она что-то слышит.
– Не бойся! Это, наверное, электросчетчик. – Сказал Коля, не упомянув, что тот не должен крутиться, когда всё выключено.
Они почти подошли к ступенькам, и Коля сглотнул, решительно направив луч на то, что было раньше дядей Ваней.
Его там не было. Ступеньки были пусты. Только залиты красной жижей вперемешку с какими-то ошмётками. Озадаченный, Коля даже не испугался, а сразу направил луч вперёд – дальше в холл.
Возле вечно распахнутой двери раздевалки был желанный выход из школы. Он был плотно заперт. Рядом стояла старая маленькая парта со стулом – прямо под стеклянным шкафом с ключами. Обычно за этой партой восседал охранник. Он был там и сейчас.
– Ах-ха-ха-а-а… Ы-ы-ы… Ы-хы-хы-хы-ы-ы… – тихо плакал дядя Ваня.
Всё тело его сотрясалось от рыданий, и алая кровь стекала из безвольно раззявленного рта, окаймленного бурыми ошмётками. Его глаза были закрыты, только краешки белков выглядывали из-под странно расслабленных, отвисших нижних век.
Коля замер, не в силах отвести от картины луч фонаря. У Нади перехватило дыхание. К счастью, глаза она не открыла, лишь больно вцепилась в Колину ладонь пальцами, скрюченными от страха.