Страница 69 из 72
Нарочито расслабленная поза, а внутри все замерло.
После свадьбы пришлось сложно.
Нет, все было прекрасно.
Они все вместе.
Совместные завтраки и ужины, вечера наедине, когда Кирилл улепетывает из дома на свидание с очередной красавицей или просто с друзьями, или наоборот они собирались узкой компанией, весело и интересно проводили время.
Она, оказывается, отвыкла жить с ним. Года с хвостиком хватило, чтобы привыкнуть жить без постоянного присутствия Димы рядом.
И, поначалу, было трудно и непривычно, хоть и все трепетало внутри от каждого проведенного вместе мгновения.
Кажется, она летала.
На работу и с работы, да и просто. Жизнь чуточку изменилась.
Она привыкала заново заботиться о нем, о Кирилле. Распределять время, чтобы ее хватало на всех, в том числе и на себя.
Училась понимать мужа, отгонять свои страхи, свою неуверенность. Делиться всем, что внутри, порой выуживая из закромов памяти такие вещи, что Дима подолгу потом ходил весь на взводе, проклиная ее мать и отца. Но прошлое не исправить, а будущее можно,- что они и делали.
Дима чертыхался в прихожей, пока снимал куртку и ботинки, стряхивал с себя холодные капли дождя.
А она ждала.
У него были проблемы на работе, что-то сильно не ладилось и, кажется, в их компании обнаружился недобросовестный сотрудник,- промышленный шпионаж - это серьезно, это статья. Дима, Костя и Олег, последние месяцы, ходили мрачнее тучи, старались держать себя в руках, но... вот именно «но».
Она уже могла определить его настроение: по стуку двери, по звуку шагов и чертыханья. Уловить тонкие нотки едва сдерживаемой злости: потому что тот, кто сливает информацию конкурентам, очень близкий ему человек, иначе картинка не складывается. И от этого предательства он растерян, не знает, как быть и что говорить. Только злится и думает: кто, зачем и почему. Деньги? Или, может быть, что-то личное?
Заглянул в гостиную.
Глаза сузились в полутьме, различая ее силуэт.
- Привет! - Таня откинула теплый плед, включила торшер, и мягкий свет озарил комнату.
- Привет, - едва слышно выдыхает он, и прячет сжатые руки в кулаки, в карманы брюк, лишь бы она не видела и не стала переживать и волноваться. Дима меньше всего хотел беспокоить свою женщину рабочими проблемами, - Кирилл дома?
- Нет, заночует у Кристины, сказал, - она наблюдала, как по его лицу тонкой линией стекает капля дождя, - Так и будешь стоять?
О, да! Он был упрям, не меньше, чем она в свое время, и считал, что свою злость стоит от нее прятать, вроде, чтобы ее саму же и не волновать, только выходило наоборот. Последнее время, всё чаще выпадали такие вечера, как этот .Она ждала мужа, и уже знала каким злым и расстроенным он приедет домой, просто из-за того, что не писал свои дурацкие смс-ки со всякими глупостями и вопросами, ну и еще потому, что ей Олег позвонил и сказал быть поласковей, если что.
Неожиданно они столкнулись не с ее кошмарами и тараканами, а с его.
И говорили, обсуждали,- и сами, и с психотерапевтом,- но Дима, отчего-то считал, что Таня не должна видеть его в таком состоянии.
И запирался в кабинете, закрывался от нее на все замки и сидел там почти до утра. Думал, размышлял и предполагал...кто эта паскуда? А она, первое время, его ждала. Так и сидела в кресле, отгоняя от себя уже свои страхи и неуверенность. Пыталась с ним говорить, достучаться, но тщетно.
А потом пришлось уходить в спальню,- спина затекала, и было невыносимо больше сидеть,- утром на работу, ведь.
Дима приходил, тихо ложился рядом, прижимал к себе и дышал ее запахом, успокаивался. Правда, хватало ненадолго. Утром извинялся, говорил, что просто не хочет сорваться на ней и такого больше не будет.
Только все повторялось с завидной регулярностью.
- Есть хочу, - она не поверила его словам, ему бы сейчас спуститься в зал и поколотить грушу, но ее пугать не хочет.
- Иди ко мне, - протянула к нему свою руку, - Пожалуйста, иди ко мне.
Позволила маске слететь с лица и открылась ему, чтобы понял, наконец, как ей больно от его закрытости и отстранённости. Что сердце на миг перестает биться, и кровь в жилах стынет, а ладонь предательски начинает дрожать.
Но она ждет.
Открыла свою ладонь ему навстречу.
Правую руку, с кольцом на пальце, совсем простым золотым тонким ободком, но оно сверкнуло гранями из-за падающего света торшера, и Дима успел заметить, что у жены глаза полные слез и невысказанной боли за него, Диму, ее мужа, и рука едва заметно, но дрожит. Потому что, ей тоже страшно, и ее тоже вновь мучают сомнения и старые кошмары.
И этот ее жест его сломал,- всю его выдержку, стену и терпение.
Бог свидетель, он не хотел делать Тане больно, пытался защитить от себя же, потому что чувствовал бурю внутри, целый ураган, который не мог контролировать, и порой доставалось всем подчиненным, заслуженно или же не очень... не выдерживал, срывался. И единственные люди, которых он больше всего хотел защитить от своего гнева, страдали, оказывается.
Кирилл отдалился, но Дима все списывал на возраст: парень взрослеет, матереет, что ж ему как, мальчишке маленькому бегать за вечно занятым отцом? Нет. Вот и спустил на тормозах, только сейчас понял, как на самом деле ошибался.
И Таня.
Ей и так было нелегко.
Работа. Кирилл и первый курс, новые сложности и проблемы. Естественно она волновалась и переживала за сына, старалась найти новые точки соприкосновения между ними всеми, чтобы семья оставалась целой всегда, чтобы было единство даже тогда, когда Кирилл окончательно вырастет.
Все было сложно, и она держалась изо всех сил, потому что было ради кого и чего.
К Диме привыкала. Заново.
Себя перекраивала, боролась со страхами, сомнениями, кошмарами.
Она умела побеждать себя и, кажется, весь мир. И все ради него. Точнее, ради их общего будущего,- обязательно счастливого,- а он опять чуть было все не испортил.
Идиота кусок.
Она ему доверилась и открылась окончательно. Он это понял и ценил, дороже всего на свете, только, к хорошему быстро привыкаешь и, порой перестаешь ценить и обращать внимание на дорогих людей, считая, что все так, как и должно быть.
Происходит обесценивание чувств...
И сейчас, Таня сидела в своем любимом кресле, отбросив кашемировый плед и ждала, протянув к нему руку.
Правую, с кольцом.
Как бы говоря: «Я твоя жена и в горе, и в радости, всегда и во всем. Потому что люблю. А ты? Ты со мной только в радости? А горе разделить со мной не желаешь? Почему?»
Немой вопрос в зеленых глазах, полных слез и невысказанной боли. Не обиды. А именно боли.
Она делилась с ним всем. Радостью. Грустью. Нежность. Страстью. Страхом. Болью. Злостью. А он забыл! Забыл насколько это важно быть с ней во всем и всегда, потому что любовь стала восприниматься, как само собой разумеющееся.
Подошёл еще ближе.
Сжал аккуратно теплую ладошку.
И сел прямо на пол возле ее распроклятого любимого кресла.
Точнее встал на колени.
А ладонь, чтобы грела не только его холодную руку, но и душу, прижал к колючей щеке, потерся, впитывая нежное тепло дрожащих пальчиков.
- Простишь меня? - не поднимал на нее глаза, боялся увидеть в них... что? А черт его знает, просто боялся смотреть в колдовские глаза.
- Посмотри на меня! - не просьба, приказ. И он подчинился, поднял свое лицо и заглянул в мерцающие от мягкого света зеленые глаза.
Дима не увидел там отчуждения, обиды или злости. Он сам, только в миниатюре, отражался в колдовской зелени. А еще любовь, нежность. И она простила, потому что понимала его, как никто другой.
Облегченный выдох.
Если бы мог, он бы рухнул прямо сейчас к ее ногам, но он и так стоял на коленях. А силы вдруг покинули, напряжение схлынуло и не осталось сил даже, чтобы голову держать.
Склонился ниже и положил голову ей на колени, ему было не так уж и удобно, но чертовски приятно полулежать-полусидеть.