Доктор Коул

Четверги.

Когда Р. Дж. была моложе, ей было проще. Теперь же казалось, что у нее остались только четверги.

Она любила младенцев, потому ей не доставляло никакой радости делать аборты. Это было отвратительно и грязно, некоторые коллеги не одобряли ее занятие. К тому же Тома пугали возможные последствия этой работы для их репутации.

В Америке шла настоящая война из-за абортов. Многие доктора вынуждены были увольняться из-за отвратительных угроз организаций, выступающих против абортов. Р. Дж. считала, что женщина имеет право принимать решение относительно собственного тела, потому каждый четверг утром она ехала на Джамайка-плейн и заходила в клинику с черного хода, избегая демонстрантов с плакатами, распятиями и эмбрионами в банках.

В последний четверг февраля она подъехала к клинике. Дорожка была расчищена от снега Ральфом Айелло, который жил по соседству и зарабатывал тем, что расчищал территорию вокруг клиники. Его же собственный двор был засыпан глубоким свежим снегом. Задний двор клиники находился с другой стороны ворот. От него шла узкая дорожка к черному ходу.

Р. Дж. всегда старалась быстро попасть в здание, опасаясь, что демонстранты могут обогнуть его и увидеть, как она заходит в клинику. Она злилась и почему-то стыдилась того, что ей приходится проникать на работу тайком.

В тот четверг со стороны главного входа не доносилось никаких звуков — ни криков, ни проклятий, но Р. Дж. была очень озабочена. По дороге в клинику она заехала к Элизабет Салливан.

Элизабет уже потеряла всякую надежду и вступила в царство непрерывной боли. Кнопка, которую ей позволяли нажимать для того, чтобы в кровь впрыскивались необходимые препараты, была бесполезна практически с самого начала. Когда она приходила в сознание, то испытывала такие страдания, что Говарду Фишеру пришлось назначить ей лошадиные дозы морфия.

Она спала без движения.

— Привет, Беттс, — громко поздоровалась Р. Дж.

Она приложила два пальца к теплой пульсирующей шее Элизабет. Спустя мгновение, почти против своей воли, она взяла ее за руку. Каким-то образом Р. Дж. почувствовала, что в Беттс осталось очень мало жизненных сил и этот запас потихоньку улетучивается.

— Ах, Элизабет. Мне очень жаль.

Губы Элизабет дрогнули. Р. Дж. наклонилась, пытаясь расслышать, что хочет сказать подруга.

— …зеленую. Возьми зеленую.

Р. Дж. рассказала об этом одной из медсестер, Беверли Мартин.

— Бог любит ее, — сказала медсестра. — Обычно она никогда не просыпается настолько, чтобы говорить.

В ту неделю, казалось, мир сошел с ума. Ночью кто-то поджег клинику абортов в Нью-Йорке. То же нездоровое поветрие обнаружилось и в Бостоне. Массовые демонстрации осадили две клиники в Бруклине. Одна из этих клиник принадлежала компании «Планирование семьи», а другая — компании «Претерм». Это вызвало паузу в обслуживании клиентов, вмешательство полиции и массовые аресты. Предполагали, что клиника на Джамайка-плейн должна стать следующей.

Гвен Габлер пила кофе в ординаторской. Она была на удивление молчалива.

— Что случилось?

Гвен поставила чашку на стол и потянулась к сумочке, достала из нее сложенный вдвое листок. Когда Р. Дж. взяла его, то увидела, что это листовка, стилизованная под полицейские объявления о розыске преступников, какие обычно вывешивают на почте. Там было имя Гвен, ее адрес, фотография, расписание работы. Было написано, что она оставила прибыльную практику во Фрамингэме, «чтобы разбогатеть на абортах». Также указывалось ее преступление: убийство младенцев.

— Там только нет приписки «живым или мертвым», — горько произнесла Гвен.

— Они и про Леса сделали подобную листовку? — Лешек Устинович двадцать шесть лет проработал гинекологом в Ньютоне, прежде чем присоединиться к их коллективу. Он и Гвен были единственными врачами, работавшими в клинике полный день.

— Нет, козлом отпущения здесь сделали меня, хотя, я так понимаю, в больнице Диконесс подобной чести удостоился Уолтер Хёрст.

— Что ты собираешься с этим делать?

Гвен разорвала листовку пополам, потом еще раз и выбросила обрывки в корзину для мусора. Она поцеловала кончики пальцев и нежно похлопала Р. Дж. по щеке.

— Они не смогут выжить нас отсюда, если мы этого не позволим.

Р. Дж. допила кофе, одолеваемая грустными мыслями. Она работала в клинике уже два года. Лес Устинович, отличный наставник с огромным жизненным опытом, учил ее правильному прерыванию беременности. Если все делать четко и правильно, то оно было абсолютно безопасным, потому она очень старалась всегда делать все правильно. Однако каждый четверг она была так напряжена, будто ей предстояла сложная операция на головном мозге.

Она вздохнула, выбросила бумажный стаканчик, встала и пошла работать.

На следующее утро в больнице Тесса торжествующе взглянула на нее, протягивая рогалик и кофе.

— Дело близится к развязке. Все серьезно. Говорят, доктор Рингголд отобрал четырех претендентов и ты среди них.

Р. Дж. откусила кусочек рогалика.

— А кто остальные три? — не сдержавшись, спросила она.

— Пока не знаю. Я только знаю, что все они очень серьезные кандидаты. — Тесса покосилась на нее. — Ты знаешь, что женщина никогда не занимала эту должность?

Р. Дж. невесело улыбнулась. Это давление было ей неприятно, тем более что оно исходило от ее собственной секретарши.

— Это же не удивительно, верно?

— Верно, — согласилась Тесса.

В тот день Р. Дж. встретила Сидни перед административным корпусом больницы.

— Привет, — сказал он.

— И тебе привет.

— Ты уже что-нибудь решила по поводу моего вопроса?

Она заколебалась. По правде говоря, она старалась не думать об этом. Но это было несправедливо по отношению к Сидни.

— Нет, еще нет. Но я скоро приму решение.

Он кивнул.

— Ты знаешь, что делает любая больница в этом городе, когда им нужен человек для руководящей должности? Они ищут кандидата, который уже привлек их внимание как кабинетный ученый. Им нужен тот, кто опубликовал достаточное количество работ.

— Как молодой Сидни Рингголд с работами по снижению веса и кровяного давления…

— Да, как когда-то молодой и горячий Сидни Рингголд. Именно исследования принесли мне эту должность, — согласился он. — Это так же логично, как то, что комитеты, ищущие президента для колледжа, в первую очередь обращают внимание на блестящих преподавателей. И вот ты. Ты опубликовала несколько работ и заставила о себе говорить, но ты врач, а не кабинетный ученый. Лично я считаю, что давно пора назначить моим заместителем настоящего врача, работающего с людьми, однако мне нужно, чтобы это одобрил коллектив и медицинское сообщество. Потому, если такой человек, как ты, далекий от исследований, собирается стать моим заместителем, необходимо отразить в твоем резюме столько профессионализма, сколько вообще возможно.

Она улыбнулась ему, уверенная в его дружбе.

— Я все понимаю, Сидни. Я скоро сообщу тебе решение по поводу комитета по публикациям.

— Спасибо, доктор Коул. Удачных выходных, Р. Дж.

— И тебе, доктор Рингголд.

С моря пришла гроза, сопровождаемая приятным теплым ветром. Она обильно полила Бостон и Кембридж дождем, смывая поздний снег. Кругом стояли лужи, а канавы были полны воды.

Пришла суббота. Р. Дж. лежала в постели и размышляла, прислушиваясь к шуму дождя. Ей не нравилось собственное мрачное настроение. Она понимала, что оно может повлиять на ее решение.

Она была не против стать преемницей Макса, но ей не нравилось текущее положение ее дел. Она не хотела огорчать Сидни, ведь он давал ей столько возможностей, сколько не дал бы ни один другой мужчина на его месте.

Она вспомнила выражение лица Тессы, когда та говорила, что ни одна женщина еще не занимала эту должность.