Доктор Коул

Для нее бездомные были медицинской проблемой. В 1970-е годы психиатры инициировали создание сети капитальных зданий — приютов для душевнобольных, в которых те содержались в ужасных условиях. Идея заключалась в том, чтобы вылечить их и вернуть в общество, где они могли бы жить в гармонии с другими людьми, как удачно получилось в некоторых европейских странах. Но в Америке центры по работе со вчерашними пациентами приютов плохо финансировались и не справились с задачей. Пациенты постепенно разбрелись по всей стране. Социальные служащие не имели возможности проследить за тем, кто сегодня спал в картонной коробке, а завтра ночевал под теплотрассой в нескольких километрах от предыдущего места ночлега. По всем Соединенным Штатам алкоголики, наркоманы, шизофреники и прочие психически нездоровые люди образовали целую армию бездомных. Многие из них начали просить милостыню, некоторые произносили речи на автобусных остановках и в метро, кто-то сидел на тротуаре с чашкой и плакатами, на которых было написано что-то вроде «Работаю за еду. Дома четверо детей». Р. Дж. прочла исследование, где было подсчитано, что девяносто пять процентов американских нищих употребляют наркотики или алкоголь. Некоторые могли заработать попрошайничеством до трехсот долларов в день и быстро спускали всю сумму на зелье. Р. Дж. виновато подумала об оставшихся пяти процентах более-менее здоровых нищих, которые просто потеряли дом и работу. Она усилием воли заставляла себя не подавать милостыню и негодовала, когда видела, как подают другие, вместо того чтобы надавить на власть, не желающую организовать для бездомных необходимые условия.

Дело было не только в бездомных. Все составляющие ее существования в этом городе действовали ей на нервы: развод, больничная рутина, бюрократия, пробки на дорогах, нежелание идти на работу, где Аллен Гринштайн отобрал у нее место заместителя главного врача… Все смешалось в горький коктейль. Постепенно она пришла к мысли, что ей нужно резко поменять жизнь и уехать из Бостона.

Мест, где она могла бы найти применение своим смешанным медицинским интересам, было два — Балтимор и Филадельфия. Она написала письма Роджеру Карлетону из университета Джонса Хопкинса и Ирвингу Симпсону из университета штата Пенсильвания, предложила свои услуги.

Очень давно она составила расписание на весну так, чтобы у нее была свободная неделька, которую она хотела провести на острове Сент-Томас. Вместо этого она в пятницу ушла с работы раньше и отправилась домой, чтобы собрать вещи, необходимые за городом. Ей нужно было избавиться от домика в Беркширских холмах.

Она вышла из дома и уже садилась в машину, когда вспомнила о прахе Элизабет. Пришлось вернуться и забрать ящик, стоявший на комоде в гостевой спальне, куда она поставила его, когда привезла домой.

Она не смогла заставить себя положить ящик в чемодан. Вместо этого она поставила его на пассажирское сиденье рядом с собой, положив перед ним свернутый плащ, чтобы ящик не слетел, если она резко затормозит.

Она выехала на улицу и направилась на запад.

9

Вудфилд

Еще до того, как они отремонтировали и обставили дом на Брэттл-стрит, их с Томом брак начал разрушаться. Когда они нашли очаровательный домик в Беркширских горах в городке Вудфилд в западной части Массачусетса возле границы с Вермонтом, то купили его, желая превратить это место в загородный дом, где они могли бы оживить свои отношения. Маленькому желтому каркасному дому было около восьмидесяти пяти лет. Рядом с ним стоял старый табачный амбар, начавший сильно проседать, как и их отношения. К постройкам прилегали семь акров полей и тридцать девять акров густых старых лесов Новой Англии, а также река Катамаунт, одна из трех горных речек Вудфилда, протекающая через лес и поля.

Том нанял людей, чтобы вырыть бассейн на низинном лугу неподалеку от дома. Когда бульдозер приступил к работе, внезапно обнаружились останки ребенка. Ткань или одежда давно истлела. Осталось лишь то, что можно было бы принять за куриные кости, если бы не человеческий череп, похожий на затвердевший гриб. Никаких следов могилы они не обнаружили, да и местность была довольно болотистой для кладбища. Находка вызвала многочисленные пересуды среди местного населения. Никто в городке не знал, откуда там взялось это захоронение.

Возможно, похороненный ребенок был индейцем. Медицинский осмотр показал, что кости старые. Конечно, они пролежали там не века, но тельце определенно было похоронено очень давно.

В земле над телом нашли осколки керамической тарелки. Когда ее отмыли, обнаружилось несколько букв красного цвета, практически выцветших. Надпись никто не смог прочесть. Большинство букв стерлось напрочь, осталось всего несколько: «ис» и «ор». Потом «ос» и «ир». Несмотря на тщательные поиски, несколько костей от маленького скелета так и не нашли. Местный патологоанатом собрал скелет и определил, что это был немного недоношенный младенец неопределенного пола. Коронер забрал кости, но, когда Р. Дж. попросила оставить ей фрагменты тарелки, пожал плечами и не стал спорить. С тех пор она хранила их в шкафу.

Массачусетская магистраль безынтересна почти на всем своем протяжении. Лишь когда Р. Дж. свернула с нее на шоссе I-91, она заметила вдали низкие горы и обрадовалась.

Подниму глаза к горам, откуда придет мне помощь[3].

Через полчаса ее обступили холмы. Машина петляла, то взбираясь на холм, то съезжая в ложбину. Р. Дж. проезжала фермы и леса, пока не повернула на дорогу Лорел-хилл, а затем — на длинную подъездную дорожку к домику цвета сливочного масла, расположившемуся на опушке леса в дальнем конце луга.

Они с Томом не были здесь с прошлой осени. Когда она открыла дверь, на нее пахнуло застоявшимся, прогорклым воздухом. На подоконнике она увидела помет, похожий на мышиный, но больший по размеру. Она поняла, что в доме завелась крыса, и расстроилась. Однако в углу кухни обнаружились высохшие останки летучей мыши. Первым делом Р. Дж. вооружилась веником и совком, чтобы избавиться от мыши и ее помета. Она включила холодильник, распахнула окна с целью проветрить комнату и занесла припасы, два ящика с овощами и крупами и маленький кулер со скоропортящимися продуктами. Ей очень хотелось есть, потому, недолго думая, она приготовила ужин из безвкусного магазинного помидора, сыра, двух чашек чая и пакета шоколадных конфет.

Смахивая со стола крошки, она с досадой поняла, что позабыла об Элизабет.

Она вышла на улицу, внесла в дом коробку с прахом и поставила ее на каминную полку. Ей придется найти красивое место, как поручила Элизабет, и предать ее прах земле. Она вышла на улицу, сделала несколько шагов в сторону леса, но в нем было темно и ветви густо переплетались чуть ли не до самой земли. Она никак не могла продраться сквозь эту чащу. Ей пришлось бы пролезать над или под упавшими деревьями, раздвигать густые заросли кустарника. Она не была к этому готова, потому быстро сдалась и пошла вниз по покрытой щебнем подъездной дорожке к Лорел-хилл, которая представляла собой гравийный тракт, растянувшийся на несколько миль и опоясывающий соседние холмы. Р. Дж. нравилось шагать. Пройдя километра полтора, она приблизилась к небольшому фермерскому дому, рядом с которым стоял огромный красный амбар Хэнка и Фреды Крантц. Именно они продали им с Томом желтый домик. Она замедлила шаг и остановилась перед дверью. Ей не хотелось отвечать на вопросы о Томе и объяснять, что они разводятся.

Когда она вернулась к своему дому, солнце уже село и прозрачный воздух пронизывал холодом до костей. Она закрыла все окна, кроме одного. В амбаре был сухой хворост. Р. Дж. разожгла огонь в камине. Когда опустились густые сумерки, из распахнутого окна стали доноситься крики озерных птиц. Она села на край дивана и принялась потягивать горячий черный кофе, который был достаточно сладок, чтобы она получила ненужные калории, и смотреть на огонь в очаге.