Волчьи судьбы

Но я остановила Ирук словами:

– Не стоит. Венгильда должна сама выбрать свой путь. Без принуждения. Пусть лишь знает, что ей здесь рады. И, если захочет, она может обрести в Бубастисе второй дом.

– Да, патра, – потупилась моя сехнут. – Снять твой нагрудник?

– Да, будь добра.

– Я приготовила ароматную ванну, – проговорила Ирук, расстегивая замок, державший нагрудник на шее.

– Замечательно, – ванна сейчас была пределом мечтаний. Но, прежде чем уйти, я сказала Венгильде, – Если что-то понадобиться, то обращайся ко мне или Ирук. Хотя никто в храме не откажет тебе в помощи.

Так в Бубастисе появилась валькирия. Честно говоря, ее появление застало нас врасплох. Мы не знали, что с ней делать. Через несколько дней, когда мы с нашей богиней были одни, Баст сама подняла эту тему:

– Не знаю, что собирался доказать Один, прислав к моему двору одну из своих валькирий. Мне вовсе не нужны такие искупительные жертвы.

– Ну, насколько я слышал, Один до сих пор принимает человеческие жертвоприношения, – проговорил Нашут-Фет.

– А может, она просто заслана к нам? – предположила Кашин.

– Один не дурак. Ему нет смысла затевать с нами войну. Мы слишком далеко друг от друга. К тому же ему бы с собственным пантеоном разобраться.

– Но, если Венгильда – жест доброй воли, то что нам с ней делать? – спросила я. – Она же не может служить комнатным украшением.

– Ну, ты же поселила ее в комнату своей бывшей сехнут, пусть там и остается, – пожала плечами Кашин.

– И все-таки. Ведь Венгильда – валькирия, в ней есть божественная сила, она почти равна нам.

– Почти, – фыркнула Кашин, но вопрос предназначался для Баст.

– Да, валькирии осенены божественной искрой, – подтвердила Баст. – Но верно и то, что Венгильда прислана в услужение. Так что пусть пока она остается на месте сехнут. Это даст ощущение какой-то стабильности. И это звание внушает уважение. Но, если ты, Ашана, захочешь избрать новую сехнут из своих – это твое право. Никто не будет тебя принуждать или неволить.

Так, с всеобщего молчаливого согласия, Венгильда оказалась официально закрепленной за мной. Не сказать, чтобы я так уж сильно возмущалась или тяготилась этим фактом. Но и счастья особого не испытывала. Я слишком мало знала Венгильду, чтобы определится в своем отношении к ней. Во всяком случае характер у нее имелся. Вопрос, сможем ли мы с ним жить.

Глава 51.

По началу Венгильда была постоянно настороже, словно ожидала подвоха во всем и от каждого. И, почему-то, именно Ирук вызывала у нее наибольшие подозрения. Возможно, из-за того, что моя сехнут меньше всего была человеком. Полубогиня от рождения, она сама пришла ко мне испросить дар. Мне иногда казалось, что человеческое естество никогда не прельщало ее. Поэтому-то она и восприняла так много от меня. И дар связал нас еще крепче. Наверное, лишь Баст значила для меня больше.

К тому же ее отношение ко мне было весьма трепетным, и в этом крылась еще одна грань нашей привязанности. Другие видели во мне воина, защитника, патру, божество. И только Ирук беспокоилась и заботилась обо мне, и только ей я это позволяла. Но, при всем при этом, Ирук тоже являлась опытным и опасным воином.

Этот-то парадокс и обескураживал Венгильду, яро считающую, что нежности – не удел воинов. Ее смущало, когда Ирук встречала меня с радостью преданной супруги, как она помогает мне разоблачиться, освободиться от доспехов, или помогает принять ванну. Они даже спорили по этому поводу, и мне не раз приходилось бывать свидетельницей этих споров.

– Ты же воин! – в очередной раз восклицала Венгильда. – Как ты можешь вести себя, как служанка?

– Потому что я хочу угодить своей патре, – улыбалась Ирук, в такие моменты инстинктивно кладя голову мне на колени. Кошачья природа ластица зачастую брала в ней верх.

– Это рабские мысли, – хмурилась валькирия.

– Вовсе нет, – смеялась моя сехнут. – Чтобы так мыслить, достаточно уважать, чтить и любить. Это скорее семейные отношения. И в них нет ничего зазорного или стыдного. Разве не уважаем и не заботимся мы о старших своей семьи?

– И все равно Ирук – как служанка, – продолжала настаивать Венгильда.

– Думаешь? – усмехнулась я, гладя сехнут по черным как ночь волосам. – В таком случае спроси у Ирук, согласиться ли она так же служить кому-либо еще, например Кашин или Нашут-Фету, которые равны мне во всем.

Воительница перевела вопросительный взгляд на Ирук, та стала серьезной, проговорив:

– Никогда. Я уважаю их, как Сейши-Кодар, воинов Баст, но моя преданность и любовь, все мои таланты принадлежат Ашане. Она моя патра, моя возлюбленная госпожа.

– Но нужно же иметь собственную гордость! – фыркнула Венгильда. – Как же свобода?

– Гордость – плохой советчик. И я свободна в своем выборе. Я добровольно пришла к Ашане. Просто ты еще не понимаешь, а это нужно именно понять самому, так как объяснить сложно.

– Почему же?

– Это нужно чувствовать. Гордость – это не все. Есть чувство долга, забота, любовь, наконец. Когда ты принадлежишь кому-то, то и он принадлежит тебе. Тогда помогать, заботиться в радость.

– Служить, ничего не получая взамен, – хмыкнула воительница, нервным жестом откидывая за спину заплетенные в косы волосы.

– Отчего же, вовсе нет. Пойми, отношения – это не встреча двух купцов на базаре, каждый из которых блюдет лишь собственную выгоду и боится прогадать. Главное чувствовать, что твои усилия важны и нужны.

– Это ты пока так говоришь, – продолжала стоять на своем Венгильда.

Тут уж мы с Ирук не смогли сдержаться и рассмеялись, что заставило нашу оппонентку еще больше нахмуриться. Отсмеявшись, моя сехнут проговорила:

– Не обижайся. Просто я сехнут Ашаны уже более ста лет. К тому же с тех пор, как погибла Нала, вторая сехнут, на мне лежит еще больше ответственности за Ашану. А должна стараться за двоих.

– Тогда почему меня тоже называют сехнут?

– Так было предложено Баст, – ответила я. – К тому же я подумала, что это подойдет тебе более всего.

– С чего бы? – Венгильда была преисполнена подозрениями.

– Ты еще не поняла, как устроено наше общество? – не сдержалась Ирук. – В нашем городе первые после Баст – Сейши-Кодар, за ними мы – шесть сехнут, и только потом жрецы и все остальные. Даже фараоны, наместники Амон-Ра на земле, не вправе нам приказать, а вольны лишь попросить. Запомни это.

Похоже, слова Ирук озадачили валькирию. Она не думала о своем положении в таком ключе. Ей предстояло на многие вещи взглянуть по-новому и даже в чем-то измениться. Великий Египет не изменится из-за одного чужестранца, скорее изменит его, кем бы он ни был. Так когда-то он изменил меня, и подобный путь предстояло пройти и Венгильде.

Она пыталась, во многом искренне. Пыталась стать сехнут. Но некоторых аспектов продолжала избегать. Гордый нрав порой устраивал бунт. Уж слишком наша жизнь не походила на ту, что она вела раньше. Как выяснилось, корень проблемы был еще и в том, что у нее не было семьи как таковой. А среди валькирий ей ее заменял долг воина.

Я не раз замечала, как Венгильда смотрит на нас с Ирук, особенно когда та помогает мне снять доспехи, кормит буквально с рук после тяжелого боя или изматывающих учений. Во взоре валькирии в такие моменты смешивались непонимание, гордость и тоска. Когда же мы вместе принимали ванну, Венгильда спешно ретировалась.

Эта непокорность, даже скорее упрямство, забавляли остальных Сейши-Кодар и их сехнут, но им хватало такта не показывать это виновнице. Они подшучивали надо мной, но я лишь отшучивалась в ответ. Я не собиралась ни к чему принуждать воительницу. Захочет – сама придет, а нет – так нет.

И перелом все-таки произошел.

Это случилось после небольшой, но кровавой стычки с соседями. Мы победили, как обычно, но в бою серьезно ранило Ирук. Я винила себя за свой недогляд.

В храм я вернулась с сехнут на руках. Не утруждая никого объяснениями, я спешила в наши покои. Я знала, что Ирук выживет, но к этому нужно было приложить усилия, и немало.