Страница 27 из 38
Убить варвара. Забрать золото. Всё просто. Никто, находящийся в здравом уме и ценящий свою жизнь, не посмел бы вмешаться.
Всё шло прекрасно, пока Зибар не открыл дверь. От прикосновения Дангара дверь распахнулась, уже оказавшись не запертой!
Струящийся проникающий из коридора в комнату свет позволил рассмотреть Зибара, свирепо насилующего распутную девку на кровати, одной рукой зажимающего ей рот — приглушая отчаянные крики.
Зловеще усмехнувшийся Банарик быстро занял место Зибара. Однако обычного насилия негодяю было мало. Яростно дёргаясь над телом, он одновременно острым ножом наносил резаные раны на лицо и груди. И прямо перед изливанием своего семени в женщину Банарик перерезал ей горло. Умирающая попыталась что-то произнести, на некогда прекрасном лице застыл ужас, но все её усилия остались тщетны.
Из темноты донёсся рык, и офирцы вмиг разлетелись, словно пьяные — в комнату с подоконника влетела огромная фигура.
Это был варвар, и, очевидно, сильно пьяный и шатающийся как марионетка. Но всё же киммериец как-то сумел ухватить Банарика за горло. Раздавшийся сильный хруст засвидетельствовал смерть хорайца, издохшего даже прежде, чем пролетел брошенным поперёк комнаты.
Конану удалось убить и нескольких офирцев, до того как те успели пустить в ход клинки и кулаки, всё-таки свалив его.
Уцелевшие быстро ретировались, толкаясь и убегая вверх по переулку. Дангар заметил резко отлетевших к стене и сползших вниз Рона и одного из местных парней.
Шестеро мертвы — убиты пьяным!
Челюсть Дангара ломило от боли — от мощного удара, нанесённого теперь уже сдохшим мёртвым псом. Один из выживых местных парней, похоже, повредил руку.
«Проклятие! Но всё же» — подумал асир: «В этом есть и нечто хорошее. Мне достанется ещё больше золота!».
Под усилившимся дождём и зловеще сверкнувшей молнией уцелевшие отправились за причитающейся наградой.
Дангар, добравшись до намеченного места — «Зуба дракона», вошёл и быстро забрал три мешочка с золотыми у Сабанинуса.
«Остальным нет необходимости знать о дополнительном мешочке» — подумал асир, пряча его в карман жилета: «Дополнительная награда за хорошо выполненную работу!».
Теперь головорезы вновь пробирались через весь город, возвращаясь к «Украшенному самоцветами кинжалу».
Когда Дангар, Зибар и выжившие — уцелевшие местные парни вошли в заведение уже мокрыми с головы до ног.
Пламя камина и тепло от выпивки не сразу, с трудом, заставили позабыть о сырости. Приукрашенные россказни, лживая бравада и смех начали просачиваться наружу, в ночь с каждым вновь прибывающим посетителем.
Снаружи сверкнула молния, завыл ветер, и хлынул проливной ливень. Внезапно резко похолодало, казалось, внезапно приближаются заморозки. Но для обнажённой одинокой фигуры, упорно двигающейся в сторону «Кинжала», происходящее не имело никакого значения.
Стрелы сверкающих молний, вновь и вновь мерцающими вспышками озаряли фигуру. Кровь струилась из многочисленных ран. Вспышка. Огромный мужчина в набедренной повязке. Вспышка. Меч в ножнах на правом боку. Вспышка. Иссиня-чёрные волосы, струящиеся по спине, и спадающие спереди. Вспышка. Свирепо стиснутые зубы. Последняя вспышка осветила голубые глаза, горящие демонической яростью.
Незнакомец вошёл в таверну, немедленно обнажив меч и всем видом демонстрируя: пощады подонкам не будет!
Дангар поднял голову, и ужас сковал лицо.
— Конан!
Пятью минутами спустя, киммериец на коне покинул Ианту. От его скачки сотрясались полуголые деревья. Кровь продолжала сочиться, стекая по ногам, смешиваясь с дождевыми каплями, но ещё пока полностью не смытая проливным дождем. Он игнорировал полученные ранения. Мешки золота, прикрепленные сбоку, глухо позвякивали в ночи. Но, увы, даже они не были настолько полны, чтобы превозмочь те чувства, которые охватили киммерийца из-за бессмысленной потери прелестной юной девушки Оливии.
Конан уверенно пришпоривал своего чёрного скакуна, направляясь на Юг.
«GrimFinger»
Трофеи войны
Десятки умерли прежде, чем прозвучало первое предупреждение.
Злоумышленники не были убийцами. Их жертвы уничтожались быстро, грубо, жестоко. Некоторых оскальпировали ещё живыми. Других изувечили, они пострадали, лишившись различных частей тела — где уха, там — носа. Зубы, пальцы, глаза, отрубленные руки.
Военные трофеи разнообразны. Что могло быть более уместным, чем собирать останки человеческой плоти для воодушевления к ещё одной победе?
Затрубили рога, и гул взорвал ночь, пробудив, вырвав и людей, и зверей из царства спокойного сна.
Военный лагерь оказался в угрожающем положении! Ещё до того как прозвучал первый предупредительный сигнал тревоги, многие люди уже погибли или умирали. Их тела и растерзанные члены беспорядочно валялись на земле, словно кровавой мусор. Конан одним взмахом своего меча поразил сразу двоих пиктов. Он не чурался убивать этих ублюдков. На протяжении многих лет те убили многих его соплеменников, а он, в свою очередь, прикончил многих из их народа. Всегда с особым удовольствием истреблял пиктов, ненавидя их со страстью — жаром, который, не потухая, полыхал в сердцах людей его племени более чем пяти тысяч лет.
Численность дикарей казалось нескончаемой, словно поток, но теперь уменьшилась ещё на одного, чем всего несколькими мгновениями назад.
Из темноты ближайшего леса продолжали волнами изливаться дикари.
Убив неосмотрительно приблизившегося неуклюжего, но массивного пикта, мускулистый киммериец обезглавил и следующего. Его меч смертельно гудел, лезвие сверкало в оранжевом свете факелов металлическим огнём. Свет огня мерцал и плясал, озаряя пространство на этом удаленном участке боссонской границы, где сейчас разыгрывалась трагедия.
Воцарился хаос, и в разгоревшемся сражении насилие и смерть достигли невиданного апогея, возрастая до немыслимых вершин.
Посреди всего этого возвышался Конан.
Смерть кружилась вокруг киммерийца — мужчины падали, как мухи. Его меч служил предвестником смерти, и Конан не заметил, как рассёк грудину пикта, а все внутренности вывалились на землю. Варвар отступил от кишок дьявола, и шагнул вперёд как раз вовремя, чтобы сразить ещё одного. Кровь брызнула фонтаном, когда отсечённая рука дикаря безжизненно рухнула мертвым грузом наземь. Земля жадно впитывала кровь всех тех, кто подарил ему этот день.
Огромные москиты, размером с палец Конана, соревновались с пиктами, увидеть, кто мог претендовать на самую кровь этой проклятой ночи.
Ещё один пикт набросился на Конана с копьём в руке, намереваясь лишить киммерийца жизни. Но Конан был не из тех, кто мог стерпеть что-то подобное. Он двинул своё могучее плечо вперёд, рельефные мускулы напряглись. И, точный бросок. Остриё меча варвара метнулось прямо через узкий рот пикта, зубы разлетелись от удара. Клинок неимоверным образом вылетел сбоку головы дикаря, навстречу следующей жертве.
Конан развернулся, успев уклониться и отбить томагавк от головы. Его меч ожил еще раз, ударяя по очередному из лесных демонов, отправляя их всех в пекло, ждущее пиктов, когда эти ублюдки подыхали.
Недалеко от места где стоял Конан, в агонии завопил боссонский стрелок-лучник, когда вставший над ним пикт вонзил и вращал своё копье в бедре воина. Тот молил о пощаде, но размалёванный дикарь не понимал этого, ему также было несвойственно сострадание и милосердие. Другой подскочивший дикарь раздробил череп несчастного воина грубо изготовленным каменным томагавком.
Боссонец умер, прежде чем Конан смог даже приблизиться к поверженному, лежащему всего в нескольких шагах.