Осколки (ЛП)

Ник и так был почти уже на взводе, но слушая разговор Джулии, он закипел, как электрический чайник. Джулия сначала позвонила родителям Анжелы домой, но звонок перешел на голосовую почту, поэтому она набрала Марису, старшую сестру. И Ник понял из разговора, что была какая-то вечеринка по случаю Дня рождения ее сына, и Мариса не хотела нарушать праздник мальчишки, отвлекая мать или отца. Бедная Джулия изо всех сил старалась быть вежливой и сохранять спокойствие, но Ник с каждой минутой, как Джулия становилась все более и более расстроенной. Лорен, взгромоздилась на подлокотник стула своей сестры, готова была взорваться, вся покраснела, и Ник испугался, что сейчас у Лорен может начаться кровоизлияние в мозг, поэтому Натан сжал ей руку и стал успокаивать, похлопывая ее по спине.

— Мариса, клянусь, что это важно… очень важно. Ради Бога, если бы дело касалось всего лишь сломанных ребер и синяков, я бы даже не позвонила. Но Анжелу повезли…

Спокойствие Ника закончилось, он с нетерпением выхватил телефон у Джулии.

— Давай-ка я с ней поговорю, — сказал он, и Джулия с благодарностью кивнула.

— Это Ник Мэннинг, — резко заявил он. — Я… назовем так, вторая половинка Анжелы. С ней произошел несчастный случай, и твои родители должны поднять свои задницы и примчаться сюда, как можно быстрее. Поэтому я был бы признателен, если бы ты могла сообщить об этом отцу.

На другом конце сотового телефона на несколько секунд воцарилось молчание, а затем раздался визгливый женский голос:

— Это шутка?! Откуда Анжела знает Ника Мэннинга? Она никогда не упоминала нам об этом.

Ник медленно выдохнул, просчитав про себя до десяти, прежде чем ответил на вопрос:

— Она сможет восполнить ваши пробелы как-нибудь в другой раз. Позови отца к телефону.

— Но мы собираемся разрезать торт! Разве Джулия не сказала тебе, что у моего сына день рождения, ему исполнилось одиннадцать лет? Могу я попросить отца перезвонить тебе, скажем, минут через пятнадцать? — заныла Мариса.

Нику только порадовался, что сестра Анжелы не находилась с ним в одной комнате, иначе бы, хотя он никогда в жизни не проявлял жестокость по отношению к женщинам, готов был ее придушить.

— Мне плевать на гребанный торт по случаю дня рождения твоего сына, — гаркнул он. — Честно говоря, мне было бы даже насрать, если бы у твоего отца была бы аудиенция у самим Папой римским в данный момент. Позови… Отца… К… Чертовому… Телефону… Сию… Минуту.

Мариса залепетала, заикаясь:

— Хоо-рошо. Подожди секундочкууу, я позову его.

Ник взглянул на близняшек, которые показывали ему большие пальцы, и он ничего не мог с собой поделать, как улыбнулся им в ответ. А потом трубку взял совершенно растерянный мужчина.

— Привет, дочь сказала, что ты звонишь насчет моей Энджи. С ней все в порядке? Что случилось с моей девочкой?

Ник сохранял спокойствие, быстро представившись, а затем вкратце рассказал Джино Дель Карло всю ситуацию.

— Ее повезли на операцию, мистер Дель Карло, и они не могут точно сказать сколько часов она продлится. Но я думаю, что вам и вашей жене как можно скорее нужно выехать из Кармеля, чтобы, когда она придет в себя, вы могли быть рядом с ней. У меня с собой сотовый Анжелы, так что вы можете звонить мне, когда захотите, если у меня будет какая-то информация я смогу ее вам сообщить.

Голос Джино звучал расстроенно и хрипло, но он заверил Ника, что через несколько минут они выедут.

— Моя жена… иногда ведет себя немного упрямо, поэтому мне может потребоваться некоторое время, чтобы вытащить ее отсюда. Но мы прибудем, как только сможем. Только… не позволяйте ничего плохому случиться с моей Энджи, пожалуйста? Я знаю, я был паршивым отцом для нее, меня не было с ней рядом, когда она нуждалась во мне. Но я люблю ее больше всего на свете, Ник, и всегда любил. Не могли бы вы передать ей мои слова, пожалуйста?

— Я передам, — заверил его Ник. — Хотя думаю, она предпочла бы услышать это от вас лично.

Он завершил звонок и сжал телефон в руке. А потом он был полностью ошеломлен, когда Лорен, которая всего несколько часов назад кидала в него нож, поднялась с подлокотника стула своей сестры и обняла его.

— Ты еще более крутой, чем я, — призналась она. — И понимаешь ты или нет, Мэннинг, но ты только что доказал всем нам, что влюблен в Энджи. И как только она придет в себя после операции, тебе лучше сказать ей об этом самому или ты снова окажешься в заднице. Договорились?

Ник засмеялся вопреки самому себе.

— Да, договорились.

Прошло уже время ужина, но Ник не испытывал чувства голода, поэтому усиленно сопротивлялся мольбам Джулии съесть хоть что-нибудь. Натан, явно влюбленный в свою великолепную жену, казалось, хотел поддержать ее во всем, изящно Нику намекнув сдаться, потому, в конечном итоге, Джулия настоит на своем. Но Ник был избавлен от испытания снова отказываться от сэндвича и чашки супа, которые она пыталась заставить его съесть, появлением хирурга, который оперировал Анжелу.

Новости были положительными. Они откачали кровь, которая появилась внутри мозговой ткани. Но хирург предупредил, что наверняка они не могут пока сказать, успешно ли прошла операция, пока Анжела не проснется, и они не выполнят все необходимые тесты, тогда только выдав окончательное заключение о ее состоянии здоровья. Все еще существовала вполне реальная возможность, что ей потребуется дополнительная операция или могут возникнуть осложнения, поэтому следующие десять часов будут решающими.

И когда хирург заметил, что один из них может посидеть с Анжелой, пока она будет выходить от наркоза, Ник с Лорен схлеснулись, каждый упорно настаивая на том, что это должен быть именно он. И милая Джулия, спокойная Джулия, которая Нику нравилась с каждой минутой все больше и больше, чем ее сумасшедшая близняшка, взяла за руку сестру и тихо пробормотала:

— Энджи хотела бы, чтобы Ник был с ней. Мы обе это знаем. Так что сначала пусть идет он, а потом пойдешь ты, хорошо?

— Хорошо, — угрюмо произнесла Лорен. — Но если он не будет есть этот сэндвич, который ты купила ему, тогда его съем я.

Ник был счастлив пожертвовать сэндвичем, которого он даже не хотел, в обмен, чтобы увидеть своего Ангела. И тут же медсестра поманила его в больничную палату, он сел у постели Анжелы, взяв ее за руку, в вену, которой была подведена капельница.

У нее на голове была белая повязка, видно в том месте, где сделали отверстие, но Ник был благодарен, что им пришлось выбрить небольшое место ее прекрасных волос. Ее длинные локоны разметались по подушке, он аккуратно разложил их в стороны, пробежав пальцами по шелковистой длине. Ее лицо оставалось почти таким же белым, как и повязка, но она выглядела спокойной и какой-то умиротворенной, пребывая во сне от последствий наркоза. Царапины на ее руках были продезинфицированы и очищены, и видя ее сейчас было трудно поверить, насколько плоха она была всего несколько часов назад.

Он с нежностью поцеловал ее ладонь, потом поднес к своей щеке. Он несколько раз откашлялся, словно запершило в горле, но его голос звучал хрипло, прерываясь, когда он, наконец, заговорил:

— Я знаю, что ты не слышишь меня сейчас, Ангел… может это хорошо, — начал он. — Потому что у меня такое чувство, возможно, мне придется репетировать свою речь, которую я хочу тебе произнести, несколько раз, прежде чем все тебе расскажу. Как ты знаешь, я не очень хорошо разбираюсь… в чувствах и не люблю делиться секретами. Я всегда отмахивался от подобных вещей, как от глупых и сентиментальных, но правда заключается в том, что меня они пугают до усрачки, я боюсь открывать свою душу другим людям.

Он рассказывал ей о своих родителях, о том, как они перебрасывали его друг другу, как будто он пляжный мяч, и он все время находился, словно между двух огней. Он рассказывал, насколько отдаленным и без эмоциональным был его отец, и как сильно Ник ненавидел правила, которые он устанавливал для него. А потом он рассказывал ей о своей матери — своей милой, слегка чокнутой матери, которая каждый день устраивала вечеринки. Он объяснил ей откуда появилась его потребность в оберегании своей частной жизни, пока он проводил все свои летние каникулы с матерью и ее друзьями знаменитостями, когда его личная жизнь фактически нарушали постоянно.