Осколки (ЛП)

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Это второй раз за сегодня, когда ты говоришь, что предпочитала не проводить много времени дома. Что для тебя там было настолько плохого?

Она потрясенно покачала головой на его наглый вопрос.

— Вау, ты действительно говоришь то, что думаешь, да? И такт, безусловно, не является твоей лучшей чертой, если ты не в курсе.

Ник усмехнулся.

— О, я это очень хорошо знаю. Я сказал тебе в ресторане, что я напористый и дерзкий. Поверь мне, Ангел, нет темы, о которой я не посмею тебя спросить. И ты всегда дашь мне ответы, которые я захочу услышать.

Анжела нахмурилась.

— Это часть так называемого подчинения, о котором ты упомянул?

— Да. — Ответил он без малейшего колебания. — Честность всегда.

Она упрямо подняла подбородок.

— Это работает в обе стороны? Если я задам тебе вопрос, ты честно ответишь на него?

Взгляд Ника опасно прищурился.

— Ангел, нам слишком рано говорить о… давай назовем их пока «условиях». Когда я пойму, что ты готова, мы поболтает об этом. А пока покажи мне свою золотую медаль.

Она подумала, что может быть стоит спросить его, что он подразумевает под так называемыми «условиями», но решили не испытывать удачу. Вместо этого она показала на довольно ветхий книжный шкаф, который она использовала для своих наград.

Ник разглядывал различные трофеи, значки, медали, ленты и сертификаты в рамках, которые она заработала за эти годы, за полдюжины различных видов спорта, и там была олимпийская медаль, которую он увидел.

— Можно?

Анжела кивнула, когда он взял медаль в защитном пластиковом корпусе.

— Ты можешь его открыть, если хочешь.

Он с трепетом пробежал пальцами по выгравированной надписи.

— Я никогда не видел их вблизи, представляешь? И я все еще предпочитаю иметь одну такую, чем мое кольцо Super Bowl.

— Ты не носишь кольцо?

Он отрицательно покачал головой.

— Я не любитель украшений, кроме часов. Иногда я надеваю кольцо, если посещаю индукцию Зала Славы или какое-то другое мероприятие НФЛ. В противном случае, оно просто лежит у меня, как часть моей коллекции.

Он закрыл футляр на медали и положил ее обратно на полку.

— Ты должна лучше заботиться о своих наградах, Ангел. Особенно об этой медали. Ты ведь не живешь в безопасном квартале. И замок на твоей двери — просто убожество. У твоих родителей, что нет места в доме, чтобы хранить твои награды?

— Есть. Вопрос не в этом. — Она заколебалась, не очень желая обсуждать свои запутанные отношения с семьей в данный момент.

— Тогда что?

Анжела усмехнулась, пытаясь не показывать волнения, которые он вызывал, борясь с ее упорством.

— Это очень длинная и скучная история, Ник, и я бы предпочла не вдаваться во все это дерьмо в данную минуту. Просто можно сказать, что моя мама не хотела оставлять много памятных вещей от меня у себя в доме после того, как я уехала в университет.

— Хм. — Он стоял, небрежно прислонившись к стене, скрестив на груди руки, внимательно изучая ее. — Ты права. Все звучит слишком запутанно, чтобы разбираться с этим в настоящее время. Но однажды ты расскажешь мне свою историю, Ангел, хотя я чувствую, что это последнее, о чем ты хочешь говорить. А пока иди сюда.

Он присел на край кровати и протянул к ней руку. Она медленно подошла, заметив, что ее рука дрожала, когда она вложила в его. Но Ник всего лишь притянул ее ближе, пока она не оказалась между его расставленными ногами, твердые, мускулистые бедра сковали ее. Он обхватил ее за бедра, понимая, что она не сможет отступить, даже если захочет.

Внезапно она с трудом вздохнула… немного удивляясь, как гулко стучало ее сердце и как скакал пульс. Но если Ник и увидел ее волнение, виду он не подал. Или, по крайней мере, не стал торопиться. И он, действительно казалось, совершенно не спешил подобраться к главному событию этого вечера, а именно голый и клеймя ее новый матрас чертовым сексом.

Его голос был глубоким и неторопливым, когда он обхватил ее за бедра, вернее за ее задницу.

— Когда я пошел сегодня на это бессмысленное совещание… кстати, я не хожу на многие такие встречи, независимо кто выступающий, единственное, о чем я думал, как бы побыстрее уйти. Мне не особенно нравится слушать, как люди изливают всю эту корпоративную чушь, и мне не интересны разговоры всех этих высокопоставленных директоров, которые не познали своей задницей третью базу. Но, как оказалось, я очень благодарен, что пришел. Знаешь почему, Ангел?

Она с отчаяннием попыталась пошутить:

— Ну, я так понимаю не из-за еды и дорогой выпивки.

Он улыбнулся.

— Очень наблюдательно, Ангел. Но мы оба знаем истинную причину.

Она вздрогнула, когда он неожиданно засунул руку под ее юбку, сжав ее ягодицы, на которых были маленькие стринги.

— Ах. — Ее ресницы задрожали, как только он продолжил ласкать ее голую кожу. Она уже была мокрой и готовой к нему, дрожа от необходимости при каждом смелом, уверенном движении его руки.

— Посмотри на меня.

Ее глаза распахнулись, и она послушно посмотрела на него. Ник медленно улыбнулся, его темный взгляд молча предупреждал ее не закрывать глаза.

— Хорошо. Твои глаза — они заставили меня остаться. Заставили меня понять, что мне будет наплевать даже, если ты работаешь в одной со мной фирме, я готов рискнуть и получить все это для себя — большие глаза, этот сексуальный рот, эти великолепные волосы… — он остановился, обернув длинную, блестящую прядь вокруг руки, немного потянув, заставив ее вздрогнуть. — И особенно, — добавил он хриплым голосом, — это очень и очень сексуальное тело.

Прежде чем она собралась ответить, запротестовать или даже двинуться, Ник быстрыми и отточенными движениями стал ее раздевать. Менее чем через минуту она осталась в нижнем белье и туфлях — во всем черном — и старалась доблестно остановить себя от трясучки.

Он успокаивающе погладил ее бедро.

— Успокойся. Я не собираюсь торопиться, поэтому можешь не дрожать, как испуганный кролик. Стой спокойно… хорошая девочка и дай мне тебя рассмотреть.

Ей ужасно хотелось закрыть глаза или скрестить руки на груди, но она инстинктивно понимала, что Ник не позволит ей этого сделать. Его темные глаза с особой тщательностью осматривали ее, она почти чувствовала, как его взгляд проходится по ее телу.

Без предупреждения он ловко снял ее черный кружевной бюстгальтер, небрежно отбросив в сторону, приподняв своими огромными руками ее обнаженную грудь. Она захныкала, как только он сжал соски, пощипывая вершинки цвета мокко, пока они не стали жесткими и пульсирующими.

— Твоя грудь идеальна, Ангел, — произнес он ласково, приподнимая их вместе вверх, пока они не оказались на уровне его глаз, и он легко смог лизнуть и покружить по каждому соску. — Не слишком большая, но красивая и очень упругая. Настолько упругая, что ты можешь даже не носить бюстгальтер, при условии, что наденешь соответствующую одежду для подходящего случая. — Он захватил один сосок в рот, жестко посасывая и ощущения наполовину боли, наполовину удовольствия рябью прошлось вниз по ее телу, она немного наклонилась к нему вперед.

Ник поднял голову от груди, внимательно наблюдая за ее реакцией, опуская ладонь вниз к ее подрагивающему животу.

— В хорошем тонусе пресс, Ангел. Я вижу, что ты много тренируешься, хорошо заботишься о своем сексуальном теле. Но ты слишком худая, как я и предполагал. Думаю, еще десять фунтов тебе не повредят. Они сделают тебя только лучше, и в нужных местах появятся больше изгибов. Мы над этим поработаем.

Анжела была настолько возбуждена, настолько поглощена волнением и жаром, что у нее не хватало сил ни спорить, ни протестовать на его высокомерное заявление. Она опустила руки ему на плечи, пытаясь таким образом успокоиться, как только он коснулся еле заметных маленьких черных кружевных стрингов.

— Эта вещица прикрывает с таким же успехом, как больше беспокоит, — пробормотал он, начиная снимать миниатюрный кусок ткани. — Вообще-то, я не большой поклонник стрингов, не считаю их особенно сексуальными. На самом деле, я больше предпочитаю обычные трусики. Или вообще ничего. Ты запоминаешь все, Ангел?