Страница 12 из 108
Пузатые карманные часы сослужили мне ещё одну хорошую службу: под их крышку прекрасно поместился кристалл памяти вместе со своим мешочком. Для собственного успокоения я решила не оставлять его в доме, а прихватить с собой. Не то чтобы интуиция вопила об опасности и угрозе вторжения извне, но так я избавляла себя от лишнего повода для беспокойства.
Зашнуровав высокие узкие ботинки на небольшом каблуке, я удовлетворённо кивнула отражению, показывающему весьма симпатичную молодую женщину. У меня круглое лицо с большими выразительными почти чёрными глазами, красивыми полными губами, курносым носом и упрямым острым подбородком, да и фигура неплохая. Может, недостаёт изящества -- работа механика зачастую трудна именно физически, да и от родителей мне достался высокий рост при крепком телосложении. Но зато широкие плечи и крепкие руки прекрасно уравновешиваются пышной грудью, округлыми бёдрами и ярко выраженной талией.
Пригладив щёткой волосы, я вновь пришла к выводу, что внешностью своей довольна, а Чин -- полный кретин. И направилась к выходу, решительно настроенная избавиться от ненужных воспоминаний и переживаний.
-- Привет, мальчики, -- поздоровалась, заходя в гостиную и разглядывая присутствующих.
-- Всё-таки, по тебе можно часы сверять, -- рассмеялся в ответ Мух. -- Сказала -- полчаса, значит, полчаса, ни минутой больше.
Помимо лучшего друга в гостиной присутствовало трое гостей, двое из которых принадлежали к числу давних друзей -- что моих, что Муха.
Динир ту Барк, он же -- Дин, который раньше был типичным "юношей из хорошей семьи", а теперь вырос в безукоризненного обаятельного мужчину. Тёмно-коричневые брюки, жемчужного оттенка рубашка, зелёный шейный платок, серо-зелёный клетчатый пиджак по последней моде и очки в тонкой оправе прекрасно подходили его худощавой фигуре, узкому лицу с тонкими изящными чертами и серым с лёгким голубоватым оттенком глазам. Аккуратно уложенные светлые, очень яркие жёлтые волосы, к концам темнеющие до насыщенно-оранжевого, были собраны в короткую косицу.
Дин педантичен, всегда приветлив и вежлив, всегда сдержан и предусмотрителен в словах и поступках, всегда безупречно одет и подчёркнуто ровен в общении решительно со всеми. Он производит впечатление учёного сухаря и циника, что для потомственного врача вполне ожидаемо, а его осторожность и осмотрительность некоторые злые языки называют трусостью. Ту Барк в самом деле предпочтёт уйти от конфликта и извиниться, даже если он ни в чём не виноват, только это именно проявление разума, а не трусости. В вопросах принципиальных Дин упёрт редкостно, органически не способен на подлость, но зато способен на Поступок. Ещё одним немаловажным достоинством Динира являлось его умение держать язык за зубами в любом случае и в любом состоянии.
При моём появлении Дин, как и положено воспитанному мужчине, поднялся чтобы вежливо поцеловать руку и дружески приобнять. Два варианта приветствия: для женщины и для друга. Ограничиться первым -- обидеть второго, ограничиться вторым -- допустить грубость по отношению к первой. И в этом весь ту Барк.
Ширингит ту Нарш, он же Болт, третий из присутствующих, -- его противоположность если не полная, то во многом. Вечно расхристанный, взъерошенный, суетливый, пребывающий в постоянном беспорядке и куда-то спешащий. Невысокий, ниже меня ростом, шустрый и очень энергичный. Чёрные с алым проблеском вьющиеся волосы всё время топорщатся и без малого стоят дыбом, неизменный серо-коричневый рабочий комбинезон постоянно засален -- кажется, Болт его вообще никогда не чистит. И, в отличие от меня, не считает нужным сменять одежду, даже отрываясь от работы, но тут вопрос к родителям. Если меня мама таки приучила, что женщина за пределами мастерской должна выглядеть как женщина, а аккуратность была привита ею сообща с отцом, считавшим, что порядок на рабочем месте -- залог порядка в голове, родители ту Нарша придерживались иных взглядов. Милейшие очаровательные люди, они всех троих сыновей растили в атмосфере творческого беспорядка и почти вседозволенности. Однако, по счастливому стечению обстоятельств, ни один из троих не угодил на кривую дорожку, и при подобной безалаберности все умудрились вырасти достойными людьми.
Болт, например, очень горячо радеет за справедливость, с искренним удовольствием помогает окружающим и тратит собственное время на чужие проблемы. С одной только оговоркой: если действительно видит проблему и понимает, что его помощь нужна. Ширингит достаточно ленив, что мешает доводить до конца начатые проекты, но это качество служит ему и добрую службу: не позволяет совсем уж распыляться. Да и весь окружающий мир от этой лени только выигрывает, потому что в противном случае ту Нарш вполне мог бы его перевернуть, причём неоднократно. Умом, фантазией и талантами он не обижен ни в коей мере, и потенциально способен совершить что угодно вплоть до сдвига мировой Оси. Надо думать, лень Ширингита -- своеобразный защитный механизм породившего его мира.
К слову, Болтом он стал не из-за любви к технике и всевозможным крупным механизмам -- ту Нарш специализируется на тяжёлых транспортных линиях, а подлинной его страстью является гидравлика. Прозвище родилось из любимой присказки мужчины "забить болт кувалдой", значение которой колебалось в зависимости от ситуации: этим обозначается и совершение большой глупости, и какое-то примитивно простое действие, и ещё добрая сотня вещей. Мне он улыбнулся и молча махнул рукой: Ширингит никогда не любил тактильные контакты и, по-моему, элементарно их стесняется.
А вот последний в компании был мне незнаком, но это не главное. Главное, что он был свелом.
-- Знакомьтесь, -- начал Дин, выпустив мою руку. -- Тринда Арат, мой коллега со Светлой стороны. Фириш ту Фрем, один из лучших механиков Тёмной стороны, и уж точно -- самый очаровательный из них.
-- Очень приятно, -- едва не в голос сообщили мы, с одинаковым интересом разглядывая друг друга.
Фамилия очень многое значила для свелов. Те, что на "а", считались привилегированными, принадлежали "высоким родам" -- своеобразной элите их общества. Вхождение в такой род давало больше прав и влекло за собой какие-то непонятные дополнительные обязанности, в этих тонкостях я не разбиралась. Но машинально отметила этот факт и припомнила, что утренний гость Ванза Алот также был из "высоких", которые на их языке назывались аррами.
Я смутно понимала, откуда взялось такое разделение и как простое сочетание звуков или история семьи может дать фору против других людей: у нас похожих традиций не было. Единственная близкая по смыслу тонкость на Тёмной стороне связана с именами -- те, что пишутся через "и", всегда считались мужскими -- но это просто старая традиция, необязательная к соблюдению, и я тому наглядный пример. А фамилии у нас ввели всего оборотов триста назад, и к их образованию подошли со свойственным тенсам прагматизмом. Независимо от города, взяли первые три буквы из начала названия квартала, и прилепили к ним последнюю, обозначающую дом внутри квартала, из расчёта, что в одном доме проживает одна семья. Не все фамилии получились благозвучными, не все с такой постановкой вопроса согласились, не обошлось без скандалов, но в целом всё утряслось довольно быстро. Зато стало гораздо удобнее именовать людей в документах, шанс путаницы существенно понизился.
Так вот, если у нас поменять фамилию просто, то свелы не расстаются с ними до конца жизни.
-- Прошу простить мою назойливость, но господин ту Трум утверждал, что вы не будете против моей компании, -- поцеловав мою руку, с обаятельной улыбкой проговорил свел. Этот, в отличие от утреннего, выглядел вполне типично: яркая жёлтая рубашка, расцвеченная стилизованными языками пламени, ярко-синие узкие штаны под цвет собранных в низкий хвост длинных волос. Светло-карие глаза подкупали озорством и мимическими морщинками в уголках. Тринда относился к числу людей неопределённого возраста, ему легко можно было дать от двадцати пяти до пятидесяти оборотов, и был весьма высок, почти на голову выше отнюдь не мелкого ту Трума. Мне кажется, он был очень высок даже для уроженца Светлой стороны.