Страница 138 из 273
– Говорят, что патринская магия предупреждает их об опасности, – говорила ему Сианг. – Она действует примерно так, как то, что мы называем шестым чувством, но только у них это получается намного тоньше. Руны, вытатуированные у них на коже, вспыхивают ярким светом. Они не только извещают их об угрозе, но и действуют как защита.
Да, Хаг с досадой вспоминал тот случай в Импераноне, когда он попытался напасть на Эпло. Вспыхнул синий свет, и резкий удар пронзил его тело, как разряд молнии.
– На мой взгляд, логично было бы предположить, что для того, чтобы этот кинжал мог действовать, он должен каким-то образом уничтожать патринскую магию или проникать через нее. Я бы предложила тебе проверить это на опыте, – посоветовала ему Сианг. – Посмотри, что будет.
И Хаг проверил. Сегодня утром, когда группа сановников собралась на Хвабрике, Хуго Десница появился среди них. Едва войдя, наемный убийца сразу обнаружил намеченную жертву.
Вспомнив все, что он знал об Эпло, Хуго предположил, что спокойный, равнодушный к почестям патрин будет держаться в тени, как говорится, “не высовываясь”, что сделает задачу Хага относительно несложной.
Хуго не ошибся. Эпло стоял отдельно от всех, около той огромной статуи, которую гномы называют Мэнджером. Но с ним была собака. Хаг тихонько выругался. Он не забыл о существовании собаки, но просто удивился, встретив ее вместе с хозяином. В последний раз Хаг ее видел с Эпло и Бейном в Срединном царстве. Вскоре после того, как пес спас Хагу жизнь, он исчез. Наемный убийца не испытывал большой благодарности к собаке и не взял тогда на себя труд разыскать ее. Он не представлял, как она сумела добраться из Срединного царства сюда, в Нижнее царство. Правда, его это мало интересовало. Но пес мог испортить ему все дело. И если понадобится, он убьет сначала его. А пока что Хаг должен был проверить, насколько близко он может подобраться к патрину и будет ли на это как-нибудь реагировать Проклятый клинок.
Вытащив кинжал и спрятав его в складках плаща, Хаг скользнул в тень. Сверколампы, которые могли бы превратить ночь Хвабрики в сияющий день, не горели, поскольку питавшая их Кикси-винси еще не работала. Люди и эльфы принесли с собой масляные лампы и факелы, но этого было мало, чтобы рассеять тьму в здании со множеством ниш, закоулков и переходов. И Хаг Рука в одежде невидимки без труда слился с этой темнотой, стал неотделим от нее.
Он неслышно подкрался сзади к будущей жертве и остановился, терпеливо выжидая удобного момента. Слишком многие в их ремесле под влиянием страха, возбуждения или нетерпения бросались в атаку сразу, вместо того чтобы ждать, наблюдать, готовить себя умственно и психически к нужному моменту, который всегда приходит. А когда он приходит, нужно уметь распознать его, уметь среагировать – часто за долю секунды. Именно это умение – терпеливо выжидать момент, узнавать его и тогда действовать молниеносно – принесло славу Хагу Руке.
Он выжидал, отмечая про себя, что кинжал отлично приспособился к его руке. Даже и на заказ кузнец не смог бы выковать более удобную рукоятку. Казалось, клинок слился с его телом. Хаг наблюдал, ждал, больше следя за собакой, чем за ее хозяином.
И момент настал.
Лимбек и Джерра начали спускаться по лестнице, когда вдруг Великий Фроман остановился. Эпло наклонился, чтобы сказать ему что-то. Хаг не мог разобрать, о чем они говорят, да и какое ему до этого дело? Потом гномы опять двинулись вниз по ступеням.
– Хоть бы эта проклятая собака удрала отсюда, – пробормотал про себя Хаг.
И в тот же миг пес стрелой бросился за гномами.
Хаг Рука, пораженный таким совпадением, все же не упустил удобного случая. Он скользнул вперед. Рука с кинжалом выскользнула из складок туники.
Он не удивился, заметив, что Эпло вдруг обнаружил его присутствие. Хуго отдавал должное своему противнику и не рассчитывал, что задача окажется легкой. Кинжал извивался в руке Хага – отвратительное ощущение, будто держишь в руке змею. Хаг все ближе подбирался к Эпло, ожидая, что эти пресловутые руны оживут и загорятся. В этом случае он приготовился замереть на месте, позволяя сливающейся с темнотой волшебной одежде невидимки укрыть его от взглядов.
Но руны не отреагировали. Никакой синий свет не вспыхнул. Это, кажется, смутило Эпло. Почуяв опасность, он смотрел на свое тело, ища подтверждения, но ничего не видел.
И тогда Хаг Рука понял, что сможет убить Эпло, что патринская магия подвела его, что, должно быть, кинжал разрушил ее и разрушит еще раз.
Но время для удара еще не пришло – слишком много народу. И потом, это нарушило бы церемонию. Кенкари в своих наставлениях особо подчеркивали, что Хаг Рука ни в коем случае не должен помешать пуску Кикси-винси. Так что это была только проверка его оружия. И теперь он знал, что оно годится.
Конечно, жаль, что он спугнул Эпло, настроил на возможную опасность. Патрин будет настороже, но, может быть, это и к лучшему. Тот, кто оглядывается через плечо, обязательно споткнется и упадет, как говаривали члены Братства. Хаг Рука не планировал нападать на свою жертву из засады, застав ее врасплох. Одним из условий договора – это тоже подчеркивали кенкари – было то, что Хаг должен назвать Эпло в последний миг его жизни имя того, кто заказал убийство.
Хуго наблюдал за процессией из темноты. Когда последний эльфийский лорд скрылся из виду, спускаясь по лестнице, наемный убийца последовал за ним, неслышный и невидимый. Его время еще придет тогда, когда Эпло окажется один, отрезанный от толпы. И в этот момент патринская магия не спасет его. Об этом позаботится Проклятый клинок.
Теперь все, что требуется от Хага, – следовать за жертвой, следить и ждать.
Глава 14. ВОМБЕ, ДРЕВЛИН. Арианус
– Смотрите! – воскликнул Лимбек, остановившись так резко, что несколько гномов, следовавших за ним по пятам, натолкнулись на него. – Это же мой носок!
Сартанские туннели, темные и мрачные, внушали идущим суеверный страх. Их единственным освещением было синее мерцание рун по нижнему краю стен. Эти руны вели процессию меншей к месту назначения, во всяком случае, они в это свято верили, хотя были и такие, кто уже начинал серьезно сомневаться. Никто не захватил факелов или ламп, потому что Лимбек уверял всех, что туннели прекрасно освещены (возможно, с точки зрения гнома, так оно и было).
С тех пор, как отсюда ушли змеедраконы, атмосфера зла, витавшая в туннелях, подобно смраду падали и разложения, рассеялась. Но осталось ощущение печали, сожаления о сделанных в прошлом ошибках и о том, что не будет будущего, чтобы исправить их. Словно бы призраки строителей Кикси-винси бродили среди пришедших, доброжелательные, но скорбные.
Из мрака, казалось, доносился шепот:
“Простите нас… Нам очень жаль…”
Настроение у всех было подавленное, энтузиазм пропал. В темноте сановники сбились в кучи, с радостью ощущая прикосновение теплой руки, неважно, руки человека, эльфа или гнома. Триан был заметно встревожен, а Джерра начинала чувствовать першение в горле, когда Лимбек воскликнул:
– Мой носок!
Гном резво подбежал к стене, с гордостью тыча пальцем в обрывок нити.
– Простите, Великий Фроман! – Триан не был уверен, что правильно понял слово, произнесенное на гномском языке. – Вы что-то сказали… насчет…э-э…
– Носок, – в третий раз повторил Лимбек и уже был готов начать захватывающий рассказ – один из его самых любимых – о том, как они обнаружили металлического человека, как потом Эпло был взят в плен эльфами и как его, Лимбека, бросили одного, он безнадежно заблудился в туннелях и только его носок спас его от неминуемой гибели.
– Дорогой мой, – сказала Джерра, дернув его за бороду, – у нас нет времени.
– Но я уверен, его будет у нас предостаточно после того, как машина заработает, – поспешил добавить Триан, видя крайнее разочарование на лице гнома. – Я был бы счастлив послушать ваш рассказ.
– Правда? – просиял Лимбек.