Отличный Город

Разумеется, я не приписывал плоду чудесных свойств (я свободен от суеверий), но разве тот, кто верит, что стал гением, бессмертным, или приобрел способность летать, может вести себя по-прежнему? Как я говорил своим студентам в начале каждого семестра в Академии: «Физиономист – это не просто никелированные инструменты. Главное его орудие – острый и логичный ум. Полагайтесь прежде всего на собственный рассудок». К тому времени когда эта блестящая мысль полностью оформилась в моей голове, за поворотом открылась резиденция мэра. В двухстах ярдах, по-видимому на крутом холме, светились ярким огнем окна широкого фасада. Я уже начал подниматься по склону, когда в лесу позади раздался гул. Он быстро приближался, нарастая с каждым мгновением, и раньше чем я успел задуматься о его причине, из леса сорвавшимся с цепи кошмаром вылетела и остановилась передо, мной запряженная четверкой карета.

На козлах сидело то самое свинообразное чудище, что доставило меня из Отличного Города. Оно ухмыльнулось, щурясь от света висевшего на оглобле фонаря. – Создатель поручил мне сопровождать вас, – сказал он. Мне на язык просились тысячи сильных выражений, но упоминание Создателя заставило сдержаться. Я просто кивнул и сел в карету.

3

– Где же Битон? – встретил меня мэр. – Я собирался послать его в город за льдом.

Гости, разодетые со всей убогой роскошью, на какую были способны, встретили его выступление взрывом хохота. Окажись при мне скальпель, я накрошил бы из них конфетти, теперь же заставил себя улыбнуться и с достоинством поклонился. В зеркале на противоположной стене отразился мэр, обнимающий меня за плечи.

– Позвольте показать вам дом, – предложил он, издавая сильный запах спиртного. Я изящно отстранился и со словами: «Как вам угодно», последовал за ним сквозь толпу горожан, пивших, куривших и ломавшихся, как стадо мартышек. Краем глаза я заметил миссис Мантакис и задумался, как ей удалось опередить меня. Какой-то пьяный болван приблизился ко мне и произнес: «Вижу, вы беседовали с мэром», указывая на пятно птичьего помета у меня на рукаве. Мэр неудержимо расхохотался и похлопал болвана по спине. В какофонию бессмысленной болтовни врывались фальшивые ноты мелодии, извлекаемой неким старцем из диковинного деревянного инструмента. Из напитков подавали только «разлуку» – напиток шахтеров, с легким голубоватым оттенком. Дежурным блюдом были запеченные крематы – нечто вроде колбасок собачьего дерьма, красиво уложенных на твердых, как обеденные тарелки, галетах.

Мы остановились поприветствовать жену мэра, которая с ходу принялась убеждать меня устроить мужу место в Городе.

– Он честнейший человек, – заверяла она меня. – Честнейший.

– Не сомневаюсь, мадам, – поклонился я, – но Отличный Город не нуждается в новом мэре.

– Он годится на любой пост, – воскликнула мадам и потянулась губами к супругу.

– Вернись на кухню, – велел тот. – Крематы кончаются.

На прощанье она поцеловала мой перстень со всей страстью, предназначавшейся мужу. Я вытер руку о штанину и стал на ходу прислушиваться к перекрикивавшему гомон приглашенных мэру. Он провел меня вверх по лестнице. На площадку выходило несколько дверей. Та, которую он распахнул передо мной, открывалась в библиотеку. Три стены были скрыты рядами книг, их прерывала только раздвижная стеклянная панель, за которой виднелся балкон. Мэр подвинул мне столик с бутылкой разлуки и двумя стаканами. Я обвел взглядом полки и сразу выхватил четыре из двух десятков опубликованных мною трудов. Готов поручиться, что он не читал «Слабоумие и кретинизм с философской точки зрения», поскольку еще не покончил с собой.

– Вы читали мои работы? – спросил я, когда он протянул мне бокал.

– С большим интересом, – ответил он.

– И что вы из них вынесли? – спросил я.

– Ну... – начал он и умолк.

– Они не подсказали вам, что я не тот человек, с которым позволительно шутить такому тупице, как вы? – продолжал я.

– Что вы хотите сказать, ваша честь?

Я выплеснул бокал разлуки ему в глаза, а когда он, вскрикнув, принялся протирать их, вогнал кулак ему в кадык. Он откинулся назад, захрипел и упал со стула, корчась на полу и судорожно ловя ртом воздух. Я нагнулся над ним.

– Помогите, – прошептал он. Я пнул его в голову, ссадив кожу. Затем, не дожидаясь новой просьбы о пощаде, наступил каблуком на кривившиеся губы.

– За эту шутку с Битоном вас следовало бы убить, – сказал я.

Он попытался кивнуть.

– Еще одна вольность, и я сообщу Создателю, что этот городишко следует уничтожить вместе со всем населением.

Он попытался кивнуть снова.

Я оставил его на полу, открыл дверь на балкон и вышел в темноту в надежде, что ночной ветер высушит дот. Ненавижу насилие, но иногда приходится к нему прибегать. В данном случае насилие послужило символической пощечиной, которая должна была пробудить городок от долгой спячки.

Через несколько минут мэр пошатываясь подошёл и встал рядом. Ссадина на его голове еще кровоточила, а рубашка на груди была запачкана рвотой. Когда я оглянулся на него, он, привалившись к перилам, поднял бокал.

– Первоклассная трепка, – проговорил он с улыбкой.

– К сожалению, это было необходимо, – отозвался я.

– Отсюда, ваша честь, вы можете кое-что увидеть, – он указал в темноту.

– Не вижу ни зги, – возразил я.

– Мы находимся на северной окраине города. Отсюда начинается огромная неизведанная чаща, которая тянется, быть может, до бесконечности. Говорят, что в глубине ее лежит Земной Рай, – вынув из кармана жилета платок, он промакнул ссадину над ухом.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Много лет назад мы составили из шахтеров экспедицию для поисков этого небесного сада. Вернулся, два года спустя, только один. Он был едва жив, когда добрался до города и рассказал о демонах пустых земель. «С рогами, крыльями и гребнем на спине, как в детском катехизисе», – твердил он. Еще они повстречались с огнедышащим котом, черной собакой-ящером с длинными клыками, видели стадо оленей, у которых рога срослись вместе и в них устраивали гнезда красные птицы.

– Я могу продолжить ваше воспитание, – предостерег я. – К делу.

– Дело в том, что вам трудно понять нас, жителей Анамасобии. Жизнь в тени неведомого рождает своеобразное чувство юмора. За последние несколько лет демоны появлялись на северных окраинах города. Один в туманную ночь утащил собаку отца Гарланда. Видите ли, нам приходится продолжать жизнь перед лицом этой угрозы, потому-то мы и стараемся чаще смеяться. – Закончив, он кивнул мне, словно что-то объяснил.

– Приведите себя в порядок, – сказал я, – и спускайтесь за мной вниз. Я обращусь к горожанам.

– Очень хорошо, ваша честь, – сказал он и вдруг насторожился. – Вы слышали?

– Что? – спросил я.

– Там, в кустарнике.

– Демоны? – спросил я.

Он ткнул в меня пальцем и расхохотался.

– Ага, попались? Вы тоже поверили.

Сжатым кулаком я с размаху ударил его в левый глаз. Пока он корчился и подвывал, я сообщил ему, что оставил свой плащ в библиотеке, и велел вычистить его к разъезду гостей.

Потом оставил его, чтобы продолжать мучения среди гостей.

Супруга мэра подала мне запеченный кремат, но я распорядился расставить для гостей складные кресла.

– Сию минуту, – пролепетала она и к тому моменту, когда я к ней обернулся, уже отдавала приказания слугам. Ароматы дежурного блюда пронизывали воздух, и я невольно стряхнул его с тарелки. Галета покатилась по ковру. Некоторое время я с интересом наблюдал, как ничего не подозревающие гости ставили на волосок от нее каблуки – метафорическое изображение их способности к точности мысли. Затем одна из женщин все-таки проткнула лепешку острым каблучком и унесла с собой в толпу.

– Мы готовы. – Голос супруги мэра отвлек меня от наблюдений. Для обращения к большой аудитории у меня есть свой метод, который я разработал, чтобы добиться внимания толпы и внушить ей свою мысль. Я выхватываю наугад несколько лиц, прочитываю их и объявляю свое заключение. Все собравшиеся немедленно обращаются в слух.