Страница 16 из 155
– Ваша честь! – выкрикнул он, радуясь мне как давнему другу после многомесячной разлуки. Я не нашел слов и только холодно кивнул ему. – Избранные представители населения ожидают вашего просвещенного мнения, – сказал он, пристраиваясь со мной в ногу.
Тут мне пришло в голову, что раз уж я не пристрелил его, то могу использовать.
– Отчего мне не сообщили, что у Битон есть ребенок? – спросил я.
– Отличный вопрос, – отозвался он и замер, задумчиво разглядывая снежинки. – Видимо, я не придал этому значения.
– Как случилось, что незамужняя родила ребенка? – спросил я.
– Прошу вас, ваша честь, – хихикнул он. – Неужели мне придется объяснять вам, человеку науки, как: такое случается?
– Не то, болван! От кого ребенок?
– Ну, кажется, она была влюблена в молодого шахтера по имени Канан, который, после того как «это случилось», как вы изящно изволили выразиться, столкнулся с другой случайностью, а именно с обвалом в шахте, – пояснил мэр.
– Они не были женаты? – спросил я.
– Вы не совсем понимаете дух Анамасобии, – сказал он. – Мы, живущие на самой окраине божественного мира, то и дело отступаем от правил, принятых в рафинированном обществе, как я уже недавно объяснял вашей чести. Но не сомневаюсь, что в конце концов они предстали бы перед алтарем.
–Понимаю, – сказал я. – Ребенок женского пола мужского?
– Мужского, – ответил он, и мы продолжали путь в молчании.
– Неразборчивая молодая особа, – заметил я.
– Неразборчивая в мыслях, то и дело увлекается новыми идеями и всегда была упряма.
– Как вы допускаете подобное среди вверенного вам народа? – спросил я, снова остановившись.
– В провинции подобные качества не всегда поддаются исправлению, – отвечал мэр. – Она хорошая девушка, хотя слишком серьезна, на мой вкус.
– На ваш вкус те, кто не слишком серьезен? – спросил я, положив конец беседе.
Он прохихикал всю дорогу до церкви. Арла ждала меня у алтаря. Я безразлично поздоровался, и она ответила в той же сухой манере. Я разложил инструменты, и мы немедленно приступили к работе.
Я размышлял, какие еще разочарования может готовить мне жизнь, когда Каллу, посланный за первым образцом, ввел миссис Мантакис. У меня не хватило духу узреть ее во плоти, и я позволил старой грымзе не снимать одежду.
– Как, ваша честь, – вмешалась Арла, – разве вам не интересно исследовать ее биологические возможности?
Я закурил и, как мог равнодушно, процедил:
– Хорошо.
Пока Арла звенела инструментами, заставляя мисс Мантакис принимать самые ужасные позы, я сидел сложа руки на груди и устремив взгляд в пространство. Выслушивая показания измерительных приборов, я уже не утруждал себя представлением с булавкой и блокнотом, а просто кивал, словно запечатлевая в памяти каждую цифру. При измерении мочки уха миссис Мантакис испустила рычание.
– Воровка, без сомнения, – сказала Арла, когда старуха, одевшись, покинула церковь. «Воровка, – мысленно согласился я. – Зато не лгунья!»
Все утро перед нами тянулась вереница пороков, врожденных уродств, гениев идиотизма, оставляя в памяти одно лишь чувство смутного отвращения. Я кожей ощущал ненависть Арлы, однако девушка работала методично, лишь изредка отпуская колкие замечания.
Я понимал, что рано или поздно должен буду обвинить кого-то ради спасения собственной шкуры, понимал я и то, что наказанием за столь серьезное преступление может быть только казнь: по новой и весьма действенной системе, введенной Создателем, казнь полагалась за любой проступок, более серьезный, чем плевок на мостовую Отличного Города.
«Кто же это будет?» – спрашивал я себя каждый раз, когда передо мной представал очередной подследственный. Потом Каллу ввел отца Гарланда, и план мести Анамасобии мгновенно сложился в моей голове. Арла была явно смущена присутствием малорослого святого. Ее чистая кожа покрылась густым румянцем, когда отец предстал перед ней в одеянии райской невинности. Я кинул взгляд проверить, не являет ли его пенис такую же остроту, как ногти и зубы. Представьте мое изумление, когда оказалось, что оно и есть. Священник не сказал ни слова, только простер руки жестом религиозного благословения. Напрасно я надеялся, что своим поведением он даст мне повод приказать Каллу размазать его по полу. Руки Арлы, когда она прикладывала инструменты к его лицу и телу, дрожали. Когда она наложила губной зажим Хадриса, мне захотелось попросить оставить его навсегда, для блага всего человечества.
Одевшись и уже приготовившись покинуть нас, священник вдруг заявил:
– Я не виновен ни в чем, кроме любви.
– Виновен в беспросветном занудстве, – сказал я ему вслед, раздумывая, как убедить горожан, что именно он похитил белый плод. Основной мой расчет был на высокопарную риторику – явление, настолько неизвестное в Анамасобии, что должно было убеждать уже одной своей необычностью.
– Следующий! – выкрикнул я, и Каллу двинулся к двери. Я решил, что успею отрепетировать речь за время осмотра следующих двух-трех дюжин посетителей.
Однако Арла попросила гиганта:
– Погоди, Виллин. Подожди за дверью, пока мы не позовем следующего.
– Вам нужен перерыв? – равнодушно спросил я. Она села и посмотрела на меня так, словно готова была расплакаться. Увидев ее в таком состоянии, я немного смягчился.
«Она осознала свою ошибку, – подумалось мне, – и собирается извиниться за вчерашнее».
– Вы хотели мне что-то сказать? – обратился я к ней тоном учителя, говорящего с любимым, но провинившимся учеником.
– Это он, – сказала она.
– О чем вы говорите? – в замешательстве переспросил я.
–Отец Гарланд. Это он. – Слезы потекли у нее по щекам.
– Вы уверены? – спросил я.
– Говорю вам, это видно сразу. Так же ясно, как лицо в моем окне прошлой ночью.
Я молчал. Неловкость разоблачения забылась перед радостью, что в конечном счете мне удастся пережить кошмар. Девушка углубилась в перечисление физиономических признаков, которые, разумеется, ничего не значили для меня, однако звучали вполне убедительно.
– Хотела бы я, чтобы этого не было, но невозможно отрицать очевидное. – Она вытерла слезы с глаз. – Ненавижу вас и вашу проклятую науку!
– Вы умница, – шепнул я и громовым голосом кликнул Каллу. Когда тот вошел, я передал мэру, что тот должен собрать всех горожан в церкви.
Население Анамасобии заполонило скамьи для молящихся и начало скапливаться в тени у стен, под факелами в руках твердокаменных героев. Равномерный гул голосов пронизывали отрывистые смешки и громогласные заверения в своей невиновности тех личностей, которых обычно заранее подозревают в любом преступлении.
Мэр прошел к алтарю и пожал мне руку. Видимо, он испытывал неподдельное облегчение. – Мои поздравления вашей чести, – сказал он. – Я не понимаю ваших методов, но результат поразителен.
Я с благодарностью принял комплимент и попросил его поставить кого-нибудь к двери на случай, если подозреваемый попытается скрыться. Мэр взмахом рук подозвал Каллу и прошептал ему что-то на ухо. Великан пробился сквозь толпу и занял пост у выхода.
Пока Арла снимала ширму и складывала инструменты, я взглядом отыскал в толпе отца Гарланда. Я понимал, что тот должен был что-то заподозрить, увидев, что осмотр на нем прервался. Найти его оказалось нетрудно: священник прожигал меня гневным взглядом из первого ряда. Я ответил улыбкой и встретил его взгляд. Он так долго не отводил глаз, что это пришлось сделать мне, чтобы призвать собравшихся к молчанию. Я похлопал в ладоши, словно подзывая собаку, и гомон, перейдя в шепоток, затих.
Говорить теперь настал мой черед. Я прошелся взад-вперед перед алтарем, приводя в порядок мысли. Толпа следила за каждым моим движением, и я чувствовал себя полным сил, как в первые дни. Драматическим жестом, желая подогреть ожидание, я обратился лицом к шутовскому портрету шахтерского божества, надзиравшего в последние два дня за ходом расследования. Мне пришло в голову начать речь описанием поединка с демоном, чтобы показать себя не только мыслителем, но и человеком действия.