Кинтарский Марафон

— Как мило. Тогда ты уже знаешь, что в этом шприце. Это не просто вирус дрола, милый, — это вирус женщины-дрола. И когда ты станешь лысым, жирным, медлительным и послушным, когда согнешься под тяжестью четырех гигантских сисек, где-то в глубине души ты все равно будешь помнить. А я буду держать тебя, нестареющего, под рукой, чтобы ты мог как следует поблагодарить меня за свою судьбу.

Она поднесла шприц к его щеке. Его охватила паника, он попробовал отвернуться, но безуспешно. Она же не торопилась вводить вирус, наслаждаясь его ужасом и отвращением.

Неожиданно чья-то рука схватила ее за горло, а другая рванула вниз руку, державшую шприц. Несмотря на потрясение, она извернулась, пытаясь рассмотреть, кто напал на нее, и наконец ей удалось скользнуть по нему взглядом.

— Вот как! — выдавила она, крутнулась, выполняя профессиональный уход от захвата, и ударила Джимми левым ботинком в промежность. От силы удара он слегка пошатнулся, но и только. Воспользовавшись ее замешательством — почему он не катается по полу, хрипя от боли? — он повалил ее на пол.

В распоряжении Калии была невероятная мощь, но у нее не было времени сосредоточиться и призвать нужные силы. Однако годы тренировок не прошли даром — реакция у нее по-прежнему была что надо, и они схватились в рукопашную. Джимми зажал ее, как в тиски, прижимая руку со шприцем. Она оставалась отличным бойцом, но мощь развратила ее, и она начинала заметно сдавать.

К тому же он тоже был замечательным бойцом.

Наконец, она рванулась из последних сил, вывернулась и оттолкнула его левой рукой. Ей бы хватило времени что-нибудь сделать, но она упустила мгновение. И пока она собиралась с силами, он отпустил ее, продолжая держать лишь правую руку, и нырнул ей за спину. Автоматически он подтащил руку с иглой к ее лопатке и нажал ее же пальцем на кнопку. Раздался громкий хлопок, как будто вылетела пробка, она заорала и вырвалась из его хватки. Шприц с лязгом упал на пол. Там, где в нее вонзилась игла, расплывалось мокрое пятно, по коже стекала кровь.

Она ни на что больше не обращала внимания; она каталась по полу, визжала, тянулась к ране на спине, но не могла до нее достать. И при этом постоянно менялась: из красавицы в ведьму, и снова в красавицу, и снова в ведьму, и так при каждом движении.

В этот момент Джозеф ощутил, что его оцепенение прошло.

— Быстро! — закричал он. — Туда, откуда вылез тот дрол! Там должен быть выход!

Оба побежали к правой двери; Джимми успел первым и попытался открыть ее.

— Заперто, черт ее дери!

— Может, она открывается только с той стороны! — крикнул Джозеф. — Попробуй хлопнуть в ладоши, как она!

Внезапно снизу раздался глухой, зловещий рокот, настолько громкий, что они сначала решили, будто взрывчатка сработала раньше срока. Они оглянулись назад и обомлели.

В центре мозаики стоял князь демонов, почти трех метров в высоту и с мускулатурой, которой позавидовал бы и Джозеф. Одеяние его составляла прекрасная мантия из багрового и темно-пурпурного атласа и ниспадающий плащ, добавлявший ему еще больше величия.

Неожиданно Джозеф и Джимми очень растерялись. Последним, что помнил каждый из них, была их остановка на живописном, безмятежном мире, куда они сбежали из Города демонов. И вдруг они оказались здесь, в этом огромном зале, в скафандрах — и лицом к лицу с князем демонов! И не Калия ли так жалко хныкала там на полу?

Калия прекратила извиваться, сосредоточилась, сохраняя свой прекрасный облик, подняла взгляд на гигантскую тварь, и протянула к нему руку.

— Хозяин! Исцели меня!

— Ты начинаешь меня разочаровывать, — заметил князь Кинтара. — Успокойся и потерпи. Я займусь тобой в должное время.

— Нет! Хозяин! Сейчас! Прошу тебя!

— Молчать! Или я предоставлю тебя твоей собственной судьбе, и пусть снадобье подействует! Выпусти меня отсюда! — Она подползла к центральной пентаграмме и коснулась внутреннего контура. Затем отодвинулась и лишь продолжала глядеть на него, жалобно хныкая.

Громадные копыта загрохотали по полу: демон подошел к двум мужчинам. Джозеф не стал дожидаться; он решил действовать — но, как и Калия, инстинктивно, забыв, как можно убить Кинтара. Он бросился на пол, перекатился и, встав на колено, всадил в великана полный заряд.

Луч энергии, достаточный, чтобы проделать дыру в каменной стене, заставил ткань мантии потемнеть, но даже не зажег ее. Тварь, не замедлив шага, продолжала двигаться к нему. Когтистая лапа вытянулась вперед, и из нее вырвался разряд энергии, хлыстом обвившийся вокруг Джозефа. Он потянул — и Джозеф, будто оплетенный стальным тросом, поднялся с пола и повис перед мордой твари, почти в метре над землей.

— Так один из вас оказался Миколем! Это объясняет, как вам удалось прожить так долго и не попасться нам. Это объясняет даже, как вам удалось сбежать. Но я не вижу объяснения тому, зачем ты появился здесь, и для чего с тобой этот терранин, носящий цвета Миколя, однако принадлежащий Бирже. Почему вы не знаете? ПОЧЕМУ?

Энергетический трос затянулся, прорезая практически несокрушимый скафандр, и Джозеф закричал от боли.

— Ты слишком невежествен и слишком глуп, чтобы мне пригодиться, даже для развлечения. — Сказав это, демон левой лапой проткнул грудь Джозефа, обнажив кости и плоть. Джозеф еще раз закричал, и Джимми понял, что это предсмертный крик. Джозеф упал на пол с зияющей дырой в теле, а его внутренности остались в лапе у демона.

Джимми с ужасом наблюдал, как демон отправил отвратительную смесь себе в пасть, прожевал и проглотил. Он даже слизнул кровь с руки своим длинным, черным, раздвоенным языком.

Теперь его внимание переключилось на Джимми, который ожидал для себя той же судьбы, а может быть, и чего-то иного, гораздо худшего.

Кинтара рыгнул.

— Тебе не стоит волноваться, священник, — проговорил он. — Я не намерен давать тебе того, чего ты жаждешь более всего — возможности получить венец мученика в борьбе с нами. И я не буду изводить тебя кошмарными видениями. Боюсь, раз испытав их в Городе, ты просто предпочтешь приказать себе умереть. Нет, я желаю этого не более, чем распять тебя на кресте, прямом или перевернутом. Ну, ты понимаешь, разумеется.

Джимми вздохнул.

— Да, думаю, что понимаю. И я также полагаю, что, поскольку с мученичеством не вышло, мне рано умирать, пока я не выясню, зачем, во имя всего святого, я оказался здесь — да еще в одежде, похожей на миколианский скафандр.

— Это-то меня и беспокоит. Равно как и то, что ты вообще здесь Очутился. Для чего? Чего вы двое надеялись достичь? Или, может быть, вас здесь больше, чем двое? Из Города ушло шестеро.

— Ты лучше знаешь мое сознание, чем я сам. Скажи мне об этом сам.

Он почувствовал, что ему в бок что-то упирается, и почти бессознательно сунул руку в карман, чтобы проверить, что это такое. Удивленный не меньше демона, он вытащил из кармана крест. Князь демонов расхохотался.

— Ты полагаешь, что этот бесполезный кусок металла может как-то на меня повлиять? Даже если его поддерживает искренняя вера, он все равно не способен создать мне серьезных проблем.

Уже само это замечание вернуло Джимми уверенность. Он сжал крест и начал читать молитву изгнания бесов.

— Брось, брось, Маккрей! Я же ни в кого не вселялся! Я — здесь! Мы оба здесь, в материальном, а отнюдь не в сверхъестественном виде!

И все же Джимми чувствовал, что твари немного не по себе, и даже если эффект был сравним хотя бы с изжогой, это уже было кое-что.

Демон подошел и взял крест. Раздался шипящий звук, словно капля воды упала на раскаленную сковороду, но демон не обратил внимания на боль. Он взял крест и взглянул на него, забавляясь.

— Ты потерял почти всю свою веру, Маккрей, а тех крох, что ты собрал по пути, слишком мало. Ты уже видел вполне достаточно, чтобы понять, как все устроено. Все дело в геометрии, математике и физике, пришедших из иного мира. В действительности никакой магии нет. И никогда не было. Ты слишком умен, чтобы не понимать, что те чувства, что еще сохранились в тебе, — всего лишь остатки прежнего воспитания. Ты священник церкви неудачников, поклонников смерти и мучения, практикующих ритуальный каннибализм, но тем не менее приходящих в ужас от моих гастрономических пристрастий. Крошечная, затерянная религия, отколовшаяся от еще более мелкой и редкой. — Демон презрительно вернул ему крест.