Тройка мечей (сборник)

Это был народ Зелёного Безмолвия. Когда катастрофа, вызванная войной Великих, обрушилась на эту землю, они переселились в долину, расположенную восточнее, и прихватили с собой некоторых из существ, созданных адептами, — кого добровольно, а кого и насильно. В своей долине народ Зелёного Безмолвия жил уединённо и замкнуто, не поддерживая никаких связей с остальными жителями этой несчастной страны.

Были ещё и другие побочные ветви расы Древних, которые не сумели овладеть запретным знанием и потому были обречены на прозябание. Гонимые порождениями Мрака, они переселялись на запад, пока не достигали Эсткарпа и Карстена. Там, подобно тому как поступили Колдуньи с войском Пагара, те из них, кто обладал Силой, вызвали мощные землетрясения, отрезавшие их от древней родины. Заклятие, которое они наложили на людей, было таким сильным, что мы даже думать не могли о востоке, он стёрся, исчез из нашей памяти. Так было до тех пор, пока полукровки, молодые лорды из Дома Трегартов и их сестра, на которых заклятие не действовало, не осмелились вернуться и позвать за собой других.

Путешествие было нелёгким. Сама местность, казалось, воздвигала бесчисленные преграды на нашем пути. У границы нас встретил Кайлан и повёл дальше знакомым ему путём, но вскоре нас выследили создания Тьмы, так что до Зелёной Долины мы добирались с таким же трудом, как предыдущее поколение спасалось от бойни в Карстене.

Зелёная Долина сама по себе в какой-то мере могла предоставить безопасность. Древние скалы, пещеры и валуны до сих пор хранили старинные знаки и руны. Тем не менее посланцы Тьмы проникали и сюда, и от соприкосновения с ними никто не был застрахован. Тьма могла вторгаться в жизнь людей и других созданий.

Дома Зелёного Народа выглядели странно, хотя и радовали глаз. Они были построены не из дерева, камня или других материалов, а скорее выращены. Кусты и деревья сплетались ветвями, образуя как сплошные зелёные стены, так и небольшие перегородки внутри, а крышей служил зелёный навес, населённый птицами. И птицы здесь повиновались Леди Дагоне.

Она словно вышла из самых древних наших легенд — лесная женщина, способная заставить растения цвести или плодоносить по одному лишь её желанию. Как и весь этот народ, она выглядела чуждой. В глазах мужчин она не была одной и той же, меняясь каждую минуту. Так в какой-то миг она имела волосы салкаров — рыжие солнечного цвета на концах прядей, а в следующий — чёрные локоны и кожу цвета слоновой кости, как у расы Древних.

Её соправителем здесь был Эфутур. Он тоже непрерывно менялся, хотя и не так разнообразно, как Леди Дагона. При всех его видоизменениях единственное, что оставалось постоянным, так это маленькие рожки, которые начинались надо лбом, от первых завитков волос. По приказанию Лорда Хорвана мы разбили в долине палаточный лагерь, потому что приближалась зима, скоро должны были наступить холода.

Казалось, сами легенды здесь претворились в жизнь. Вокруг нас летали, ходили, резвились странные создания, известные по древним песням. Мы долго считали, что создания эти — всего лишь плод нашего воображения. Так, там были фланнаны — очень маленькие, но в достаточной мере человекоподобные существа, издали кажущиеся детьми. Крылатые, они иногда танцевали в воздухе, доставляя окружающим истинное наслаждение своим видом. Там были рентаны — большие, как лошади, но с пушистыми хвостами, которыми они неторопливо обмахивались. У каждого на лбу торчал рог — красный, светлый, изгибающийся наподобие серпа. Это они привезли нас с гор, но их никак нельзя было назвать рабами своих всадников. Гордый, образованный народ, союзники, а не слуги.

Среди обитателей долины был и народ Ящериц, их я вскоре узнал достаточно хорошо, потому что мой первый здешний друг принадлежал именно к Ящерицам.

Для Криты Долина стала раем, землёй обетованной. Она расцвела, превратившись из подростка в красивую загадочную девушку, которую даже я не мог понять. Крита очень привязалась к Дагоне и неотступно следовала за ней в страстном желании познать всё, чему бы волшебница не стала её учить.

Имхар всё свободное время пропадал на совете воинов, большинство которых было старше нас; он жадно, как губка, впитывал в себя сведения о военном деле.

Мы пришли в Долину, где царил мир, однако Долина была лишь малой частью этого обширного края. Эскор вокруг нас прямо-таки бурлил. Сам Эфутур и молодой лорд Кимок Трегарт отправились к жителям вод кроганам, предлагая заключить союзнический договор. В разные стороны устремились и другие посланники, чтобы в случае войны собрать всех наших сторонников под боевые знамёна.

Мы обладали оружием, испытанными кольчугами, но всего этого могло оказаться недостаточно, чтобы успешно противостоять врагу, потому что здесь нам придётся иметь дело не с людьми, а с чуждой нам жизнью, дьявольским порождением.

Я наряду со всеми другими занимался военной подготовкой, но чувство одиночества не оставляло меня. Во всём нашем отряде не было никого, кто мог бы стать мне братом-защитником или хотя бы собутыльником. С Критой же мы теперь встречались совсем редко.

И вот наступил день, когда буря грянула! Собственно, с этого дня и начинается истинная история Йонана, потому что, если окинуть взором прошлое, приходится признать, что до этого я был всего лишь заготовкой, грубо обработанной болванкой.

В тот день проводник из народа Зелёного Безмолвия повёл на разведку меченосцев Лорда Хорвана, среди которых был и я. Нам предстояло подняться на скалистый хребет, который окружал и защищал от злых ветров нашу Долину. Нам предстояло перевалить на ту сторону и, произведя рекогносцировку, выбрать подходящее место для отражения вражеского нашествия. Когда мы выходили из лагеря, стоял солнечный день, но вскоре небо затянули тучи, и наш предводитель Ягат, глянув на них, объявил, что надо вернуться до того, как на горную цепь налетит буря.

Тучи (порождение Тьмы или каприз природы?) надвигались так быстро, что мы и в самом деле заторопились. Я был в колонне замыкающим, и когда на скалы с рёвом обрушился ураганный ветер, заглушивший предостерегающий крик нашего проводника, я потерял равновесие и начал соскальзывать вниз, пытаясь уцепиться за камни и обдирая пальцы в кровь. Каким-то чудом мне удалось задержаться в небольшой расщелине. Хлынул ливень, и водяные струи обрушились на меня. Я как можно глубже втискивался в узкую щель, пытаясь укрыться хотя бы от ветра, но это были напрасные попытки.

Кусочек неба, который я мог видеть, непрерывно озаряли молнии, и это напомнило мне о самом грозном оружии народа Зелёного Безмолвия — силовых кнутах. Одна из молний ударила где-то совсем рядом, земля содрогнулась, раздался оглушительный треск, сопровождаемый характерным запахом разряда.

Расщелина моя начала заполняться водой. Быстрые мутные струи несли с собой клочки сухой травы, ветки, мелкие камешки. Вода очень быстро поднялась мне до колен, затем до бёдер. Я извивался всем телом, пытаясь забраться повыше, но мне не за что было ухватиться, не на что опереться.

Я был совсем один в этой каменной мышеловке, под секущими струями дождя, сопровождаемыми непрерывными громовыми раскатами; мутный поток, достигавший уже моей груди, каждый миг грозил сбить меня с ног и унести в пропасть. В довершение всего я сделал неловкое движение, и лодыжку пронзила боль — такая острая, что я на секунду потерял сознание.

Внезапно при очередной вспышке молнии в стене расщелины как раз над моей головой что-то блеснуло отражённым светом. Наверно, какой-нибудь кристалл, каких немало можно найти среди скальных пород. Сбитыми до крови пальцами я дотянулся до этого «чего-то» и ощутил холодную отполированную поверхность, удивительно приятную на ощупь. В полной темноте я попытался исследовать свою находку.

Она была размером с мой большой палец, может быть, чуть побольше, и походила на обломок жезла. Я попробовал выдернуть его из скалы, и мне показалось, что он поддаётся моим усилиям, но их явно недоставало, чтобы всё-таки выдернуть эту штуковину. Что-то привлекало меня в находке, какая-то странная магнетическая сила исходила из этого отполированного куска… я не знаю чего. Поверхность его была слишком гладкой для камня и напоминала грань кристалла или отполированный металл. И можно было не сомневаться: находка моя — явно нерукотворного происхождения — она буквально вырастала из скалы.