Страница 93 из 96
Хаку с печалью опустил взгляд. Райкаге сжал кулаки так, что послышался хруст его костяшек.
— Они схватили моего брата, — прорычал он, — и это по вашей вине.
Эй ткнул пальцем в сторону Наваки. Сенджу промолчал.
— Не так давно ко мне заявился один из ваших шиноби с некоей миссией, дабы предупредить об угрозе со стороны Акацуки. В этот же день оба моих джинчурики исчезли с этим вашим агентом. Прошло много времени, а я не получал ни единой новости от них. А потом узнал через своих людей в Амегакуре, что мой брат пал, ввязавшись в бой с Акацуки. Будь он в собственной деревне, этого бы не случилось! — он повысил тон, едва не срываясь на крик, — Я бы смог его защитить.
Наваки вздохнул.
— Мне очень жаль… — пробормотал он спокойным голосом.
— Жаль? — ударом кулака Райкаге едва не проломил стол, — Мой брат погиб, Кумогакуре лишилась Восьмихвостого. А Двухвостая бродит неизвестно где, покинув родную деревню!
— Спокойно, — произнес Мифуне, — Мы здесь не для того, чтобы обвинять друг друга.
Наваки поднял сдержанный взгляд на Эя.
— Я сожалею, что так вышло. И скорблю о вашей утрате. Но сомневаюсь, что, будь ваш брат в деревне, это бы что-то изменило. Тогда, вероятно, деревня Скрытого Облака могла исчезнуть вместе с вами и всеми жителями. Полем боя стала Амегакуре, и от нее практически ничего не осталось. Я не говорю, что вы не вправе обвинять меня, Эй-сама. Но возможно то счастливое совпадение, что Киллера Би не было в деревне, спасло вас и ваш народ от смерти.
— Да как ты смеешь! — ответ был вполне ожидаем.
— Наруто сознательно покинул Коноху, чтобы спасти ее в случае нападения Акацуки, и я отпустил его. Я бы ни в коем случае не отдал своего джинчурики Акацуки в лапы, уверяю вас, — продолжил Хокаге, — Я предоставил ему свободу выбора.
Эй хотел что-то сказать, но Хаку внезапно подал голос.
— Утаката, наш джинчурики, выбрал путь отшельника. Я думаю, это объясняется не только его несносной натурой, но и стремлением отвести удар от родной деревни. Утаката знал, что второго нападения Акацуки Киригакуре не переживет и поэтому ушел из нее, — промолвил Мизукаге, — Поэтому я не стал преследовать его. В конце концов, если бы мне пришлось держать его в качестве узника в деревне, я бы знал, что у Утакаты нет шанса сбежать от Акацуки.
— И ты туда же… — процедил Райкаге, устремив на Хаку недобрый взгляд.
— Я хочу сказать, что… Райкаге-сама, может быть, это и к лучшему, что Двухвостая находится на свободе? Для нее все дороги открыты, и это дает лишний шанс на выживание.
— Шиноби Кумогакуре никогда не опустятся до такого, чтобы убегать от врагов! — воскликнул Райкаге, наградив стол еще одним ударом, — Если это то, что ты имел в виду.
— Успокойтесь! — попытался утихомирить разбушевавшегося Райкаге Мифуне.
— Это глупо… — пробормотал Тсучигаке, впервые подав голос за время этого спора.
— Что, прости? — повернулся к нему Эй.
— Вы молоды и неопытны. Райкаге-доно, Хокаге-доно, Мизукаге-доно, вы потеряли джинчурики, и их уже не вернуть. Зачем же спорить о том, кто виноват? — прокряхтел старик, — в конце концов, у каждого из вас осталось по одному джинчурики, если я не ошибаюсь. Девятихвостый из Конохи по-прежнему жив, а у Киригакуре и Кумогакуре изначально было по двое джинчурики.
Райкаге стиснул зубы так, что характерный звук их скрежетания разнесся по залу.
— Сумасшедший старик! Ты не понимаешь цену жизни! Погиб мой брат. А у тебя самого в Ивагакуре еще двое джинчурики, живые и здоровые!
Хаку кивнул, приняв всё сказанное к сведению. Хокаге тоже не нашел в этой фразе ничего оскорбительного.
— Не могу сказать, что моя деревня не подвергалась нападению Акацуки. Но, в конце концов, таков жизненный путь шиноби — вечная борьба и преодоление препятствий. Ивагакуре показала себя сильной, и Хан и Роши тоже, — продолжил Оноки.
— Жизненный путь? — переспросил Хаку.
Но Тсучикаге не стал повторять.
— Тем не менее, я должен согласиться с Райкаге. Будь Восьмихвостый в деревне, он был бы защищен. Я не разделяю вашего либерализма, Хокаге-доно. И ваших идей, Мизукаге-доно. Джинчурики всегда был частью деревни и не покидал ее надолго. Наваки-сан, нарушать традиции — плохая примета. Деревня — ничто, если ее джинчурики может самовольно путешествовать по миру. Мало ли, что взбредет ему в голову? Своим поступком вы подставили под удар все другие деревни. Если ваш Девятихвостый взбесится, вы не сможете его остановить, так как находитесь на другом конце мира…
— Он не взбесится, — заверил его Сенджу.
— Узумаки Наруто не поступит так. Содержать джинчурики взаперти… Это глупо и негуманно! — промолвил Хаку, — В деревне он еще опаснее, чем на свободе. И больше шансов, что он захочет разнести собственную деревушку, чем напасть на чью-то другую.
— Нет, Мизукаге-доно. Сейчас я поясню. Джинчурики Девятихвостого побывал в Кумогакуре. Потом навестил вашу деревню. Призвал джинчурики идти за ним. Создал организацию, намного более опасную, чем Акацуки. А потом решил одну за одной уничтожить деревни, а потом захватить и великие страны.
Эй кивнул. Похоже, его тоже посещали такие идеи.
— Подумайте только, на что способна группа джинчурики! Ни одна армия не устоит против них! — произнес Оноки.
Наваки вздохнул.
— Сейчас речь не о джинчурики. Мы собрались здесь, чтобы решить, что делать с Акацуки, — пробормотал он, — Споры предлагаю оставить “на потом”.
— Акацуки? Да их сила меркнет по сравнению с мощью джинчурики, бродящих на свободе, — захохотал Тсучикаге.
— Тем не менее… Как вы могли заметить, Сунагакуре, подвергшаяся нападению Акацуки вообще не смогла прислать своего Каге на Совет! — резко возразил Сенджу, и в зале повисло неловкое молчание.
Внезапно послышался шум со стороны входной двери.
— Уберите руки, — донесся из-за дверей требовательный голос, принадлежащий девушке, — мы пришли из деревни Скрытого Песка.
— С дороги, а то лишишься жизни, — угрожающе процедил мужской голос, принадлежавший второму незнакомцу.
Двери отворились, и самураи-охранники нехотя пропустили новых гостей.
Все присутствующие уставились на красноволосого парня в рваных лохмотьях и на блондинку в черном кимоно с огромным веером в руках.
— Казекаге-сама, я полагаю? — первым подал голос пришедший в себя Мифуне.
Гаара и Темари, остановившиеся у дверей, переглянулись, пытаясь сообразить, к кому из них обращается старик в самурайских доспехах. Потом Темари кивнула Гааре, и тот вышел вперед.
— У деревни Скрытого Песка больше нет Казекаге, — процедил он, обводя взглядом всех присутствующих, — Сасори-сама был убит… Акацуки.
Он неуверенно потоптался на месте, а потом подошел к пустующему за столом месту и неожиданно для всех остальных, сел в него.
— Я — Гаара Песчаный, готов говорить от лица Сунагакуре, — ухмыльнулся парень.
Наваки, кинув взгляд на тощего и изрядно уставшего красноволосого парня, забросившего себя и выглядевшего, мягко говоря, неважно, улыбнулся.
— Гаара-сан, джинчурики Шукаку, рад, что вы живы. До меня дошли иные сведения от моего информатора, — произнес он и тут же поймал на себе мрачный взгляд Гаары.
Темари, стоявшая у входной двери, замерла. Вдруг брат растеряется и выдаст их тайну? Тайну о том, что теперь джинчурики Шукаку — она, его сестра. В планы блондинки не входило раскрытие всех козырей, даже перед теми людьми, которые, как казалось, являлись их союзниками.
— Я — джинчурики? Да… Жив… Конечно… — повторил красноволосый парень странным пустым голосом, и поспешил измениться в лице, натянуто улыбнувшись, — Спасибо, Хокаге-сама.
— Что ты делаешь здесь, юнец? Тебе бы не мешало поучиться правилам этикета, — проворчал Оноки, смерив Гаару неприветливым взглядом, — Это место для Казекаге.
— Я посмотрю, как вы будете учиться правилам этикета в темном подземелье, когда кандалы сковывают ваши запястья, а горячий песок жарит кожу на ваших обессиленных ногах! — резко ответил Гаара, — Я — узник, которого держали в клетке долгие годы. Ненависть и безумие — последствия моего заключения, с которыми мне приходится бороться даже сейчас.