Страница 74 из 87
— Катя, — позвал Махов. Она повернулась к нему и неумело улыбнулась. Он подошел к ней, погладил по коротко стриженной голове. — Здравствуй, Катя.
Она, хватаясь за его твидовый пиджак, шатко поднялась, прижалась щекой к галстуку, беззвучно истекая медленными слезами, горько и бессмысленно повторяла, повторяла:
— Леонид Константинович, Леонид Константинович, Леонид Константинович…
Он тоже повторял, продолжая гладить ее по короткой прическе:
— Но что поделать? Что поделать? Так получилось, так получилось.
Наконец Катерина поняла, о чем он говорил, отодвинулась от него, рассмотрела негодующе и твердо заявила:
— Если бы вы были в Москве, так не получилось бы.
— Выходит, я виноват, что меня не было в Москве.
— Виноваты не вы. Виноваты те, кто был в Москве, — вынесла не подлежащий обжалованию окончательный свой вариант Катерина и вспомнила о делах: — Вы от Самого, Леонид Константинович?
Леонид присел и закурил. Знал, что Катерина приступила к дотошному допросу. Сделав затяжку, ответил коротко:
— Да.
— Какие новости?
— А какие могут быть новости при взрыве? Еще и не раскопали как следует.
— Но предварительные версии, догадки хотя бы?
— Нету ничего, Катя.
— Какие мероприятия намечены?
— Катя, поимей совесть! Служебная же тайна!
— Не для меня, — жестко не согласилась Катерина.
— Ну, если для тебя… — сдался Махов. — Тогда как на духу: никаких мероприятий пока не наметили. Тычемся по углам, как слепые щенки.
Катерина села за свой столик и снова бесшумно заплакала. Она плакала, а он курил. Завершили свои дела одновременно: он загасил окурок в пепельнице, а она, вынув из ящика стола пудреницу, быстренько привела в порядок воспаленное свое лицо. Глянули друг на друга. Махов спросил:
— Демидов не появлялся?
— Вам разве Сам не сказал, что отпустил его на сутки?
— Да сказал, но я не думал, что Володька дома усидит.
— Он, Леонид Константинович, вчера такое видел… — Катерина незряче раскрыла глаза — представила, что видел Демидов, и судорожно глотнула, готовясь вновь заплакать.
— Хватит! — рявкнул Махов и командирски воздвигся. И во второй раз — участливо: — Хватит, Катя. У нас с тобой дел невпроворот.
Катя судорожно вздохнула и забыла, что хотела плакать. Поинтересовалась:
— С чего начнем, Леонид Константинович?
— Разыщи Смирнова Александра Ивановича как можно быстрее.
— Сейчас вышлю за ним машину, — решила Катерина и нацарапала что-то шариковой ручкой в рабочем блокнотике. Вдруг догадалась: — Ведь он еще ничего не знает, Леонид Константинович!
— Точно, — упавшим голосом согласился Махов. — Придется мне все ему рассказать. Который час, Катерина?
Будто у самого часов не было, будто не висели на стене казенные электрические. Катерина глянула на запястье и объявила:
— Девять сорок три.
Грянул необычайно молчаливый сегодня телефон. Отслушав два звонка, Катерина сняла трубку и сказала ей как можно более официальнее:
— У аппарата лейтенант Измайлова, — услышала ответ и замерла в испуганном изумлении. Высоко, как Пьеро, подняла брови. — Да, на месте. Сейчас закажу, — положила трубку и доложила Махову: — Александр Иванович Смирнов в проходной ждет пропуска. Хочет видеть вас.
— Выходит, он все знает, — Махов опять сел на стул. Ждать.
… Смирнов стоял в дверях предбанника и, по-старчески скривясь, тяжело опирался на свою знаменитую трость. Постоял, поймал жалостный взгляд Катерины и спросил:
— Ты что, девочка, моего Жорку хорошо знала?
Мелко покивав головой, Катерина тоненько поздоровалась:
— Доброе утро, Александр Иванович.
— Уж такое доброе, что дальше некуда, — сказал Махов, поднялся и, желая обнять, прижаться к старшему, подошел к Смирнову. — Здравствуйте, Александр Иванович.
Смирнов во исполнение маховских желаний положил ему руки на плечи (камышовая трость небольно ударила Махова по спине), притянул к себе. Ненадолго замерли, положив подбородки на плечи друг другу. Потом Смирнов любовно отодвинул Махова и осмотрел одобрительно:
— А ты в порядке, Леня. Америка тебе на пользу пошла.
— Я ее и забыл уже, Америку эту.
— Есть от чего забыть, — согласился Смирнов и обратился к Катерине: — Лейтенант Измайлова, тебя как зовут?
— Катя, — детским полушепотом призналась Катерина.
— Если мы сейчас с твоим полковником в кабинете тет-а-тет пошепчемся, не обидишься, Катя?
— Не обижусь, Александр Иванович, — поспешно откликнулась Катерина.
— Тогда не пускай никого в кабинет с часок, дочка. И к телефону не подзывай. Договорились, родненькая?
— Договорились, — покорно подтвердила она.
60
Катер-яхточка стремительно скользил по ослепительной от предполуденного солнца чешуистой воде. Рулевой сидел в пластиковой прозрачной полусфере и твердо держался за штурвал. Голова его застыла в определенном положении, как у человечка из детской игры «лего».
За его спиной в пластиковой же гигантской мыльнице находилась совсем не игрушечная женщина. Она, отодвинув потолок мыльницы, стояла на скамейке и счастливым лицом ловила ветер движения.
Этот ветер относил назад легкое белое платье, которое под его напором как бы исчезало, сливаясь с прекрасным женским телом. Колхозница из скульптурной группы Мухиной «Рабочий и колхозница»? Античная богиня победы Нике? Бегущая по волнам?
Катер-яхточка торжествующе очертил гигантский круг почета.
Светлана Дмитриевна глянула на наручные изящные часики, опустилась на скамейку красного дерева, щелкнув тумблером, через переговорник приказала рулевому:
— К Троицкому.
Роскошный катер уверенно набегал на жалкую бетонную стенку сельского причала, на краю которого стоял майор милиции Владимир Демидов. В джинсовых шортах и бело-сине-красной — цвета российского флага — веселой маечке.
Маэстро рулевой подвел яхточку к причалу так, что Светлана, положив руку на бетонную стену, без труда удержала ее, погасив еле заметное движение. Не отрываясь от причала, она подняла голову и спросила у Демидова, возвышавшегося над ней, как фальконетовский Петр I над змеей:
— Спрыгнуть можете, Владимир Игнатьевич?
— И еще как! — заверил Демидов и, полуприсев, мягким прыжком очутился на металлической палубе рядом со Светланой.
Она положила ему обе руки на плечи, признательно заглянула в глаза и, задушевной интонацией — стараясь выразить невыразимую благодарность, сказала:
— Спасибо вам за все, Володя.
Майор Демидов существовал в отдельности: через ее голову смотрел на воду. Опомнился, нехотя усмехнулся, расхоже и странно откликнулся:
— Не за что, Светлана Дмитриевна.
Извилистым и ловким бабьим ухом она ощутила ненужность в данный момент выражения благодарности и, живо моргая шальными глазами (знала, что так — хороша), азартно предложила:
— Знаете, что, Володя?! Тут неподалеку — прелестная бухточка. Позагораем, искупаемся, спрячемся от всех! Идет?
— Идет, — согласился Демидов, — только сначала покатаемся. Ощущаемой скорости хочу.
Они уселись на скамейку, и Светлана барски приказала в переговорник:
— Большой круг, пожалуйста.
Демидов через голову в пузыре смотрел вперед на мчащуюся на них низкую воду и не сразу ощутил, что на его шорты легла ее рука. Ощутив, обернулся, чтобы взглянуть на Светлану. Она тоже глядела вперед, не на него. Почувствовав его взгляд, она, не повернув головы, требовательно сказала:
— Хочу.
Он захотел тоже. Она с томным ожиданием осязала, как под джинсовой тканью поднималось и твердело. Он тихо и сладостно застонал. Легкая ее рука, медленно двигаясь, развалила молнию и проникла под джинсовую ткань, охватывая и теребя.
— Хочу! Хочу тебя! — кричала она, а он аритмично и шумно дышал.
Она приподнялась и, не отрывая левую руку, правой сорвала с себя миниатюрные невесомые снежные трусики. Перед его глазами возник маленький округлый нежный зад. Трусики зацепились за каблук, и она, падая, успела все же левой рукой в падении ввести его в себя.