Казнь по кругу

Полковник Алексей взял переговорник и негромко произнес:

— Приказываю: всем на исходные. Подтверждение получения приказа — по номерам. Прием.

Из его игрушки тихо, но так, что было слышно всем на крыше, донеслось:

— Первый. Второй. Третий. Четвертый. Пятый. Бас. Тенор. Баритон. Бас. Баритон.

— Принято, — объявил в микрофон Алексей. — На время отключаюсь. Иду с третьим. Пошли! — это Сырцову. А Демидову и Кудряшову: — Счастливо оставаться.

— Я — с вами, — робко предложил Демидов.

— Здесь приказы отдаю я, — командирским крещендо объявил полковник Алексей. — Вы остаетесь на наблюдательном пункте.

Третья штурмовая группа уже вышла к кольцевой. В заранее облюбованных полковником и командиром группы густых кустарниковых зарослях, невидимые ни для кого, залегли бойцы.

— Я пришел, — тихо сообщил кустам полковник Алексей. Из-под ног его внезапно возник стройный человек в камуфляже и доложил:

— Группа к броску готова, товарищ полковник.

— Подождем, Сережа, — решил Алексей. — Пусть они пока друг в дружку постреляют.

Сырцов глянул на часы:

— Без семи двенадцать. Надо полагать, штурмующие начнут ровно в полночь, как в страшных романах.

— Тогда я еще разок с ребятами что и как прикину? — вопросительно предложил Сережа.

— Валяй, — разрешил Алексей, и командир Сережа вновь растворился.

— Сколько у тебя бойцов в этой группе? — полюбопытствовал Сырцов.

— Тридцать три с командирами.

— А командиров сколько?

— Военная тайна, — срезал любопытного полковник Алексей.

— Да иди ты! — отмахнулся от него Сырцов. — Сколько?

— Пятеро. Ну и что? Тебя это успокоило?

— Меня пока никто и ничто успокоить не может. Пять групп у тебя, значит. Тридцать три умножаем на пять, и получается сто шестьдесят пять бойцов.

— Волкодавов, — поправил его полковник.

— А тех и других вдвое по крайней мере больше. Не пожадничал, полковник?

— Вот мы и подождем, пока те постреляют этих, а эти — тех. И сравняемся.

— Ты как Трумэн, — заметил Сырцов.

— Обидел меня, надо думать? А что Трумэн?

— Трумэн в сорок четвертом сказал: пусть русские убивают немцев, а немцы русских. И пусть убивают как можно больше.

— Говнюк твой Трумэн, говнюк и мерзавец.

— Вот когда ты прав, я с тобой никогда не спорю, — согласился с выводами Алексея Сырцов. — А что, Леша, восьмерки — самое эффективное боесоединение при такой операции?

— Идеальное, Жора. — Полковник глянул на часы. — Сейчас начнут. Пойдем глянем.

Они вышли на разделяющую полосу кольцевой, и в этот момент ударили с двух сторон. Хрен что поймешь в ночном бою. Автоматный треск, вспышки очередей в полном беспорядке, одиночные матерные выкрики-приказы, перемещение теней, исчезновение теней.

— Как сверху смотрится? — спросил в переговорник Алексей у своего зама, которого оставил на крыше при бинокле на треноге.

— Штурмующие, по-видимому, бросили в атаку все, — довольно громко, оттого что азартно, стал докладывать зам. — Обороняющиеся — по моей прикидке, человек шестьдесят-семьдесят — в окопах по главным направлениям атаки. Вроде точно определили. Но их сомнут и вытеснят из окопов наверняка.

— На это и расчет, Валера! — азарт забирал и Алексея. — Окопные в панике побегут в здание, а веселые победители за ними, где их и кончит могучий резерв. Прожектора на исходные! Включить по моей команде! — Он глянул на часы и сказал: — Мы начнем через десять минут.

Безмолвно возник командир Сережа и протянул укороченный «АК» полковнику. Тот привычно кинул его за плечо.

— Сам полезешь? — спросил Сырцов.

— А ты?

— И я.

— С чем? — поинтересовался Алексей. Сырцов охотно распахнул куртку.

Полковник склонился, чтобы рассмотреть чудную игрушку:

— Это как понимать? Из музея, что ли?

— Мой родной «байард». Привык к нему — страсть!

— Может, все-таки автомат? — по-хозяйски предложил Алексей и, не получив ответа, уставился на циферблат светящихся часов. Так и стояли молча. По нынешнему экстремально текущему времени очень долго.

— Включайтесь! — заорал в переговорник Алексей.

Десять слепящих все, что с глазами, прожекторов вырвали из тьмы и серую громаду здания, и неровную в жестких тенях ее территорию. Смертельная трескотня там, в отгороженном от мира отвратительно сияющем пространстве, слегка поутихла.

— Что там? — спросил у зама полковник.

— Окопные побежали.

— А те?

— Вроде за ними. Но без уверенности.

— Слушайте все! — заорал Алексей. — Начали!

— Вы — сзади, — строго сказал подошедший к Сырцову и Алексею командир Сережа.

— Как прикажешь, — покорно согласился полковник. — Ты здесь сейчас главный.

Невидимые теми, кого слепили, прожектора, да и вообще почти невидимые восьмерки рванулись в бой.

Ударили тяжелые пулеметы, а затем четко вступили короткими целенаправленными огневыми ударами стрелкового оружия, принялись за дело спецназовцы, вступили с пяти сторон.

И прожектористы знали свое дело: по мере приближения к объекту спецназовцев переносили свет, оставляя наступающих в темноте.

Бойцы третьей группировки как бы непроизвольно, но старательно и неотвратимо отодвигали Алексея и Сырцова на зады.

— Мерзавцы, а, какие мерзавцы?! — жаловался на них Сырцову полковник.

— И пострелять нам не дают, — флегматично согласился Сырцов.

Теперь по спецназу неприцельно палили неизвестно кто — те или эти. Скорее всего, и те и эти. Но дело подходило к концу.

— Радиомашину ко мне! — приказал в переговорник Алексей.

Переваливаясь, как подагрик, с боку на бок, доковылял до них «рафик» с тремя репродукторами на крыше. Выскочил шустрый офицерик, зарапортовал:

— Товарищ полковник…

— Микрофон! — рявкнул Алексей. Микрофон из руки офицерика перекочевал в его лапищу. И разнеслось:

— Всем сложить оружие! Вы окружены отрядом специального назначения. Каждый выстрел, произведенный после того, как я закончу говорить, будет расцениваться как злостное сопротивление при задержании. И каждый, кто произведет такой выстрел, будет уничтожаться без предупреждения. Выходить по одному с поднятыми руками к воротам на кольцевую. Дистанция между сдающимися — десять метров. Жду три минуты. Командир отряда специального назначения полковник Панкратов.

Раз выстрелили, два… Потом долгий, как волчий вой, крик:

— Мусора!

Алексей смотрел только на часы. А Сырцов видел, как к воротам (их предварительно осветил один из прожекторов) двинулась одна фигура с поднятыми руками, вторая, третья… Фигурки эти напоминали примитивных человечков с доисторических стенных росписей.

— Бойко пошли, — обрадовал полковника Сырцов.

— А что им еще делать? — презрительно откликнулся Алексей.

И грянул гром небесный. С невидимых высот донесся мощный рокот и свист невидимых крыл.

— Что это? — в почти бабьем ужасе осведомился у мира полковник Панкратов.

— Вертолет. Судя по всему, довольно крупный, — объяснил Сырцов.

— Чей?! Чей?! — шамански выкрикивал Алексей.

Все спутал пришелец с неба. Снова застучали автоматы, снова вступили в работу крупнокалиберные пулеметы. Панкратов отбросил микрофон громкоговорителя (офицерик поймал на лету подотчетную ему штучку) и взялся за переговорник. Первое слово было:

— Штурм! Первый, второй, третий, четвертый и пятый, слышите меня? Штурм! — отдав окончательный приказ, он поостыл слегка и, хлюпнув носом, вызвал прожектористов: — Миша, светики мои дорогие, с одной лампочки покажите мне летуна!

Прожекторная голубая лента недолго порыскала по черному небу и нашла. Могучий вертолет с армейскими опознавательными знаками спокойно усаживался на крышу склада.

— Чей он?! Чей?! — опять забесновался Панкратов. Вспомнил про переговорник: — Валера, ты связался с начальством? Чей это вертолет?

— Связался, — горестно ответил зам. — Выясняют.

В освещенный армейский вертолет по лесенке взбирались неизвестные граждане. Забрались все, кому положено, и вертолет, засвистев, завизжав, боком поднялся и стал уходить в неизвестность.