Страница 42 из 43
Вон, посмотри! Скачет олень в «Деяниях», Петром исцеленный. «Вскочив, встает и ходит: ходит, и скачет, и славит Бога». О сих-то зверьках с великою важностью спрашивает Бог Иова: «Уразумел ты время рождения коз, живущих на горах каменных? Усмотрел ли ты болезнь при рождении оленей?» Вот коза! «Тавифа, восстань!» Вот! Посмотри на оленя родящего, на Исайю: «Страха ради твоего, Господи, во чреве принял, и поболел, и родил духа спасения твоего, его же сотворил на земле, не падемся, но падутся все живущие на земле». От сих-то скотин родилась и истина Божия, и с человеками поживет. Они ее для себя разжевали, а родили на земле для благосчастия иных. Вот тебе еще чистая скотина с хорошими зубами! Выслушай, что такое говорит Иаков сыну своему Иуде, начальнику фамилии тех скотов и зверей, кои для жвания доброродными зубами одарены. «Иуда, тебя похвалят братья твои. Не оскудеет князь от Иуды и вождь от чресел его. Радостотворные очи его больше вина, и белые зубы его лучше молока». Поощряет Давид потомков Иудиных: «Вкусите и увидите, сколь благ Господь».
Павел из молодых лет негодненькие имел зубы. «Когда был младенец, мудрствовал, как младенец». И до приятелей своих, не взросших в меру возраста исполнения Христова: «Молоком, – говорит, – питал вас, а не мукой». Мукой называет пшеницу, которой снабжал братию свою Иосиф и о коей Захария: «Пшеница – юношам». Она есть зерно воскресения, семя слова и премудрости Божией, погребенное в грязи плоти и крови, о коем сказуется: «Кто разумеет ум Господен?» Сия пища пшеница есть для совершенных, у коих зубы Иудины, то есть повыше уже младенческого молока. Молоком называет верхнюю ореховую корку, заключающую зерно, которое младенческое жвание раскусить не может. Об одном только себе и о подобных себе говорит: «Мы ум Христов имеем». И удивительно, как-то он везде жует действительно! Не могут ли лучшие зубы быть от сих: «Ибо сей знает книги, не учившись». Мало читать, много жевать. Ах, сколь благородный вкус! Куда не сходны со вкусом своим те, к коим вопиет: «Не сего ли ради прельщаетесь, не зная Писания, ни силы Божией?»
О Господи мой! Как же они не знают? Они с маленьких лет начали болтать Библию твою, на ней состарились, не оставили ни стишка, ни словца, не оспорив его; имя твое, крест твой всегда у них на грудях, на губах, на одеждах, на стенах, на блюдах, на церемониях… Но что пользы жевать и вкуса не чувствовать? По сей-то причине сих беззубых скотов отсылает: «Шедшие, научитесь». Что то такое значит – «милости хочу, а не жертвы»? Не любит сих неугодных Господу зверей и избранный Павел. «Водимые похотями различными, всегда учащиеся и никогда же в разум истины прийти не могущие». Называет их врагами креста Христова, а Давид – мужами кровей и лести. А для чего? Засмотрелись на церемонии, засели на мясных пирах, не взяли в ум свой искать истины Божией, к коей вела их церемония, а оставив свет ее, вернулись к тьме своей, к своей плоти и лжи, возвратясь на вечерю.
Итак, прельстясь тленными своими мясами, лишаются той пищи, о коей сын Сирахов: «Всякую мукý ест чрево; есть же мукá муки добрее». Но что то? «Блажен, кто съест обед в Царствии Божием!» Но что то за мука? «Блаженны алчущие и жаждущие правды». Вот послушай: «Плоть моя истинная есть мукá». Что за плоть? «Есть тело душевное, и есть тело духовное». Что за тело? «Сей есть хлеб, сходящий с небес…» Что за хлеб? «Дух есть, который оживляет, плоть не использует». О сей-то животворящей истине воспевает Давид: «Истина Господня пребывает вовеки». «Живи меня по словам твоим». От нее-то они возвратились на свой плачевный вечер, не захотев с Павлом гнаться за истиной. «Братья, я себе не помышляю достигнуть, только ж минувшее забывая, в будущее простираясь, к намеченному теку…» Се-то те, Сирахова сына дураки, кои, услышав доброе слово, бросают за плечи свои, о коих в псалме: «Да возвратятся вспять и постыдятся…» И Исайя: «Увы, язык грешный! Сыновья беззаконные! Люди, исполненные грехов! Семя лукавое! Оставьте Господа и разгневайте святого Израилева, отвратитеся вспять». Се-то то Хамово племя. «Проклят Ханаан отрок и ангелы, не соблюдшие своего начальства».
На коих столь ужасно гремит раб Христов Иуда, называя их, между прочим, звездами прелестными, для которых мрак тьмы вовеки блюдется, и плотью, духа не имущею. Сии хамы несмышленые совсем обнажили Бога, отца своего, и все дела его, в вере и в духе находясь, уничтожив, сыскали на то место свои руки, свои ноги, свою плоть и дрянь и всей оной мудрствуют, чтоб постигло их страшное проклятие из «Второзакония»: «Понеже не послужил ты Господу Богу твоему с весельем и благим сердцем и послужил врагам твоим, и наведет Господь язык на тебя издалека, от края земли, и сокрушит тебя во всех градах твоих, пока разорятся стены твои высокие и крепкие, на них же ты уповаешь, и съешь детей утробы твоей, плоть сынов и дочерей твоих, их же дал тебе Господь Бог твой…»
Вот какая погибель находит тех, кои худые зубы имеют! Послушаем об них еще Иова: «У них погибло скончание». Приметь тотчас, что они к намеченному с Павлом не достигают. А что же далее? «В скудости и голоде безводные». Для чего? «Они бежали в безводное вчерашнее стеснение и бедность». Не удивительно, что попали в скудость. Не надобно было бежать им в тесноту вчерашнюю, вечер всегда голодный. «Взалчут на вечерю».
Вон было чего искать должно! «Дух есть, который оживляет…» Разве они не разумеют, что такое дух? В том-то и беда, что худо жуют. Для того-то далее Иов: «Они обходили, – говорит, – былие в дебрях, им же былие было мукою, бесчестные же и похуленные, скудные всякого блага, они и коренья деревьев жевали от голода великого». Можно ли сквернее сих зубов? Скажи, пожалуй? Сии уроды не родные ли потомки оказуются страшного того у Даниила зверя, кой все перевел и пережевал, но то беда, что останки ногами потоптал! Приметь, что останок топчут те же сами, о коих теперь же Иов: «У них погибло скончание», – сказал. Что за чудо? Все порвали, пожрали, поглотали зубами отца своего железными, да без останка. Где ж ваш останок? Ах! Потоптали вы останок! «Увы, язык грешный! Семя змииное! Потоптали вы того, кто жалуется у Давида: „Попрали меня враги…“» И того: «Я есть начало и конец».
Один Израиль гонится и постигает всеблаженнейшее начало свое – то, о котором Моисей, благословляя их, говорит Асиру: «Покроет тебя Божие начало». Один он постигает и останок. «Останок Израилю есть». Он один все съедает, сокрушает, топчет, лишь бы только добраться и сохранить себе то, о чем пишется: «Благословен ты во граде и благословен ты на селе, благословенны исчадия чрева твоего, и плоды земли твоей, и стада волов твоих, и паствы овец твоих; благословенны житницы твои и останцы твои!» Куда как не сходны зубы твои, род, спасаемый от Господа! Как небо от земли, разнятся от проклятых тех железных.
Вот послушаем, до чего дожевался любезный Давид. «Начало». А что ж, скажи, начало? «Начало словес твоих – истина». Так, следовательно, знал ты, Давид, и кончину? Конечно, так. Начало и конец – все одно. Ах, хорошее твое кушанье тем, что останков не топчешь. Да и как тебе топтать, если сам просишь: «Скажи мне, Господи, кончину мою». Она тебе меда и сота слаще. Я уже получил сие от Господа: «Всякой кончины видел конец». А что ж то такое за конец? Ах, куда широка заповедь его! «Все, как риза, обветшают…» «Небо и земля мимо идут…» Подлинно, Давид, белые зубы твои, и радостотворные очи, и красные ноги твои! Вкусил Господа, увидел его, постиг истину, правду и царствие Божие. Вот вам скотина и зверь, отрыгающий жвание!..
Конон. Подлинно сие животное чистое! Ни хромое, ни слепое, ни… сказать, никакого порока не имеющее. Не напрасно оно любезно Богу. Оно достойно Господа, а Господь его. Теперь, кажется, я и неграмотный начинаю разуметь то, что часто мы с Филоном слышим в собрании читаемое: «Сыновья человеческие, зубы их – оружие и стрелы… Бог сокрушит зубы их».
Филон. «Ах, Конон! Нам бы молчать надобно и слушать. Но за тобою и я не умолчал. Нас, простаков, называют скотинами. Но дал бы Бог, чтоб мы немного пороков имели! По крайней мере будем беззлобны». Мне любо, что будто нечто разжевать могу то, что вбилось в память. «Вменил себе, как овцы на заколение». «Благословен Господь, который не дал нас в добычу зубам их…»