Страница 18 из 24
Прием состоялся 28 сентября 1602 г.
Что же касается колокола, то Пискаревский летописец датирует его отливку не 1601 г., а 7108-м, т. е. 1599–1600 гг. Одно за другим в летописце помещены сведения о двух примечательных событиях: «Лета 7108 царь и великий князь велел прибавить у церкви Ивана Великого высоты 12 сажен и верх позлатити, и имя свое царское велел написати. Того же году слит колокол большой, таков колокол весом не бывал, и поставлен на колокольнице древяной тягости ради»[185].
В первом случае речь идет о надстройке колокольни Ивана Великого, высота которой достигла 81 м. Под самым куполом на верхнем барабане тремя поясами золотом на медных листах была исполнена надпись: «Изволением святые Троицы повелением великого государя царя и великого князя Бориса Федоровича всея Руси самодержца и сына его благоверного великого государя царевича и великого князя Федора Борисовича всея Руси сий храм свершен и позлащен во второе лето господарства их 7108 (= 1600)». По мнению некоторых исследователей, надстройка колокольни и надпись, сделанная на ней, должны были знаменовать стремление Годунова увековечить начало новой династии[186]. Для звонницы около колокольни и был предназначен новый колокол, поднять который на звонницу, однако, не решились «тягости ради».
Копия надписи на колоколе сохранилась в архиве И. X. Гамеля: «Божиею милостию и пречистыя его Богоматери великий государь царь и великий князь Борис Федорович всея Русии самодержец и его царица и великая княгиня Марья и их царские дети благоверный царевич князь Федор Борисович и благоверная царевна и великая княжна Ксения Борисовна при святейшем Иове патриархе московском и всея Русии сей колокол велели слити в преименитом царствующем граде Москве в дом пресвятые Богородицы чеснаго и славного ея Успения к соборной церкви. Лета 7109 году сентября в 1 день в третье лето государства их»[187].
Отливка, таким образом, была закончена 1 сентября 1600 г. Имени Андрея Чохова, как видим, в надписи нет. Но И. X. Гамель в этом не сомневался. В «Краткой выписке из вновь приисканных мною исторических сведений о Царе-колоколе и об обоих больших Успенских колоколах» он писал: «…первый большой (благовестный) колокол, прозванный Царь-колокол, для Успенского собора вылит в 1599 г., 1 сентября (И. X. Гамель ошибочно переводил даты в новое летосчисление. — Е. Н.).
…Вероятно лил Царь-колокол лучший в то время в Москве литейный мастер Андрей Чохов»[188].
Предположение это подтверждается выписками из неизвестной нам сейчас в подлиннике расходной книги Пушечного приказа 7107 г. (1598–1599 гг.); выписки сохранились также в архиве И. X. Гамеля. 5 сентября 1598 г., рассказывают выписки, на Пушечном дворе «к колокольным образцом глину били, дрова секли и к образцом на поворот, что делает Ондрей Чохов»[189]. Речь идет о формовке так называемого болвана и изготовлении шаблона, очерчивающего контуры внутренней и наружной стенок будущего колокола. О колокольных образцах говорится в множественном числе. В записи от 22 октября 1598 г. идет речь о трех колоколах, «что делает Ондрей Чохов». Что же это за колокола? Записи позволяют ответить и на этот вопрос.
23 октября рабочие Пушечного двора «чистили колокол Троецкой». Два дня спустя они «зубила точат, чем на Иване Великом на колоколе слова выбивать». Упоминается также «Екатерининский Веденский колокольный образец», который мы сейчас не можем связать ни с одним известным нам колоколом.
Работа, таким образом, одновременно шла над тремя большими колоколами. Для одного из них только делали образцы; 26 сентября «в яму образец закапывали». Огромную яму, в которой производили отливку, выкапывали неподалеку от литейной печи. Другие колокола были уже готовы. Их «окапывали», затем «чистили». Записи фиксируют даже расходы на свечи для молебна по случаю окончания отливки.
Арсений, архиепископ Елассонский (1549–1625), впервые приезжавший в Москву в 1586 г., затем оставшийся в ней и в момент отливки бывший архиепископом при Архангельском соборе в Кремле, свидетельствует, что Борис Годунов «отлил два больших колокола, один для Москвы в патриархию, в который звонят в большие праздники, а другой в монастырь святой Троицы. Подобной величины колоколов и такой красоты нельзя найти в другом царстве во всем мире»[190].
Ивановский, Успенский, или Царь-колокол, первоначально установили, как об этом уже шла речь выше, на деревянной звоннице. В годы польско-шведской интервенции он, видимо, был поврежден. Исправлял его сам Андрей Чохов. Об этом идет речь в расходной книге 7135 г. (1626–1627 гг.), рассказывающей о том, что 16 марта 1627 г. «переливали в трети Ивановской колокол», а 24 марта «чистили колокол Ивановской, который перелит в трети»[191]. Андрей Чохов в ту пору был уже глубоким стариком, и всю работу под его присмотром делали ученики.
Видимо, в том же году колокол подняли в большой проем каменной звонницы, построенной в 1532–1543 гг. В книге 7135 г. записан «росход большому подъемному делу, что делал немчин Иван Самойлов»[192]. На звоннице колокол висел и в 1655–1656 гг., когда в Москве, сопровождая своего отца, антиохийского патриарха Макария, побывал Павел Алеппский. Он рассказывает о поразившей его воображение колокольне Ивана Великого, а далее пишет: «Близ этой колокольни находится другая большая колокольня — четырехугольная постройка с четырехугольным же куполом, разукрашенная разноцветными изразцами. Эта колокольня имеет четыре арки наверху. В ее куполе висит самый огромный колокол. Когда мы увидели и услышали его, пришли в изумление. Мы измерили его окружность и оказалось 62 пяди; толщина его края один локоть, а высота более пяти локтей (около 2,5 м.). На нем висят с двух сторон, сверху донизу, весьма большие камни на веревках, дабы он не качался и звонить в него было легче. В известное время несколько человек снизу раскачивают эти веревки. Его железный язык, быть может, по объему равняется одному из больших колоколов в Молдавии: десять человек, стоя внутри, насилу могут раскачать его и ударять им о края колокола с той или другой стороны. Когда ударяют в этот колокол, он издает звук, подобный грому; не только стоящие подле не слышат, что кричат друг другу, но и те, которые находятся внизу, и даже те, которые стоят в соборе и в других церквах. Об этом колоколе сказал приснопамятный митрополит Иса: «Внутри дворец царский, насупротив великой церкви; в ней утвержден высокий, огромный колокол, перетягивающий всякий вес: тридцать юношей нужно, чтобы раскачать его веревками, скрученными из сердцевины конопли». Да, это тот самый колокол… вес его 4000 пудов, как написано на нем».
«Но мы благодарим всевышнего бога, — продолжает Павел Алеппский, — за то, что при нас был сделан другой (колокол), огромнее его не было, не может быть и нет подобного ему в мире!»[193]
Этот новый Царь-колокол весил 12 500 пудов. Отлил его, по словам Павла, «молодой человек, малорослый, тщедушный, худой, моложе двадцати лет, совсем еще безбородый»[194]. Мы знаем сейчас его имя — Александр Григорьев. Колокол этот погиб во время пожара 19 июня 1701 г. Из его обломков в 1735 г. Михаил Иванович Моторин отлил тот Царь-колокол, который и сегодня стоит в Московском Кремле[195].
Что же касается чоховского большого колокола, то он был перелит в 1760 г. В 1812 г., когда кремлевская звонница была взорвана французами, он разбился. Снова его отлили в 1817–1819 гг. мастера Завьялов и Русинов. Этот колокол — его называют Успенским, Праздничным, или Воскресенским, — по сей день висит в центральном пролете звонницы. Его вес по новым подсчетам 65 320 кг[196].
185
Пискаревский летописец. — В кн.: Материалы по истории СССР, т. 2. Документы по истории ХV–XVII вв., с. 103–104.
186
См.: Иванов В. Н. Московский Кремль, с. 127.
187
ЛО ИИ АН СССР, ф. 175, т. 27, с. 72.
188
Там же, с. 41–42.
189
Там же, с. 452.
190
Дмитриевский А. Архиепископ Елассонский Арсений и мемуары его из русской истории по рукописи трапезундского Сумелийского монастыря. Киев, 1899, с. 97.
191
ЛО ИИ АН СССР, ф. 175, т. 27, с. 475.
192
Там же, с. 405.
193
Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в. М., 1898, вып. 3, с. 110.
194
Там же, с. 111.
195
См.: Богуславский Г. А. Царь-колокол, М., 1958.
196
См.: Захаров Н. Н. Кремлевские колокола. М., 1969, с. 14.