Страница 3 из 22
— Артур сейчас на день рождения придет, — отозвалась Марина. — Может, уже здесь. Пойду посмотрю.
Павлик побежал за ней:
— Давай зажигать свечки на торте!
Глава 5
Уже зажгли и задули свечки, спели с малышами «Каравай» и принялись за куски торта, когда явился Рафаэль. Он вручил имениннику значок «Павлик» и наклейки со смешными рожами и надписями «Всеобщий любимец», «Налейте шипучки» и «Без телека помру», а потом развалился в кресле. Тонкий, высокий, грациозный, он был похож на цветок, выращенный в оранжерее. И хотя в больших зрачках сквозило постоянное беспокойство, а на нервном лице сменялись десятки выражении, казалось, что жизнь в нем едва теплится и вот-вот угаснет.
— А мне что-то осталось вкусненькое? А где Жанна с Артуром?
— Вы сегодня не торопитесь. Я подумала, Рахиль вас где-то заточила. И Рудик пропал.
Тут без стука, но с грохотом в комнату ввалилась Жанна. Смуглое лицо стало пунцовым, черная, заплетенная в косу грива растрепалась. Ни на кого не глядя, она подошла к столу, залпом выпила бутылку воды прямо из горлышка и только тогда обвела компанию пронзительным взглядом.
— Ничего не знаете?
Все молча уставились на нее.
— Наших бьют, — выдохнула она. — На пустыре трое «чужих» дерутся с Артуром.
Молчание длилось несколько секунд, а потом Марина, Рафаэль и Жанна бросились к выходу. Малыши, вереща, побежали за ними, но Дора их перехватила. Тогда следом понесся Рольд.
По неписаным законам Родников, еще с тех времен, когда они были деревней и не успели влиться в город, «чужими» считались все из кудринского центра. Завести дружбу с кем-нибудь из них значило подвергнуться осуждению, затеять драку — проявить свой патриотизм в высшей степени. Правда, последнее побоище было при царе Горохе. Тем не менее все мчались, полные праведного гнева, готовые дать отпор и защитить Артура.
— Наверное, опять футбол, — высказала Марина свою догадку на бегу.
Пустырь был пограничной территорией, мальчишки из обоих районов любили погонять там мяч, и когда такое желание возникало одновременно, не обходилось без стычек.
Но защитники опоздали. Артур уже шагал с пустыря, взлохмаченный, растерзанный и возбужденный.
— Как это тебя угораздило? Где они? — задохнулась Марина, подбегая. — Жанна, у него кровь на лице! Скажи отцу, чтобы он его сейчас же осмотрел!
— Ни к чему, — махнул рукой Артур, — подумаешь, нос расшибли. Вот, вытер, и все.
— Так ты врезал всем троим? — удивилась Жанна, начиная видеть в Артуре не книжного червяка, как всегда, а настоящего мужчину.
Что стоило ему согласиться! Но он, как всегда серьезно, возразил:
— Да они сами начали. Я мимо пустыря иду, они мяч гоняют. Мяч на меня полетел, я поймал, а они, может, подумали, что я не отдам, и набросились. Ну и — vae victis, горе побежденным.
Артур щеголял латинским, который сам, по доброй воле, недавно начал изучать.
Жанна вспыхнула от стыда и гнева. Как! Этот «червяк», увидев чужих на нашем — нашем! — пустыре, не только не кинулся их изгонять, а еще и поймал для них мячик! Стыд! Позор! Молчал бы уж!
Она обрушилась на Артура потоком гневных восклицаний и яростных ругательств.
— Да ладно тебе, — сказала Марина. — Какие они чужие, кто сейчас на это глядит. Что мы, ослы дремучие?
— И, кстати, честные ребята, — добавил Артур. — Могли бы навалиться оба, но я дрался один на один. Ты бы в него, Жанна, влюбилась.
— Да уж не сомневайся, — вспыхнула Жанна.
Они двинулись к Странному Дому. Но пути к ним присоединился Рудик, размахивавший «Властелином колец», которого похитил у Рахили после уроков. Особого значения он этому подвигу не придавал и тут же со знанием дела начал расспрашивать о ходе поединка. Пятнистый Рольд метался от одного к другому и подпрыгивал от избытка чувств. Артур спокойно продолжал быть героем дня и центром вселенной. Рафаэль, искоса поглядывая, плелся сбоку.
Дома ждал приятный сюрприз: малыши уже разошлись, взрослые гости тоже уходили, и можно попраздновать на свободе в свое удовольствие.
— Мариночка, не забудь про книгу, — напомнил у порога дядя Алик. — И приезжай в гости, хоть на Первое мая, там же четыре выходных? Раскопки увидишь: мы в метро, где новую ветку тянут, такое, понимаете ли, откопали! Отец в Москву, и ты давай с ним.
Глава 6
Какой доход приносил этот магазинчик, трудно было понять. Наверное, спасало то, что располагался он на бойком месте, у входа на базар. Рядом с крыльцом Марина увидела несколько зевак. Они столпились вокруг старичка, который держал ковровую иглу и ловко набивал цветной шерстью коврики, целой грудой лежавшие рядом. Выпуклый рисунок рос на глазах. И коврики, и иголки предлагались на продажу. Желающие могли тут же обучиться ремеслу, которое казалось нехитрым — знай себе тыкай иглой.
Виртуозно скачущая игла была зажата в грубых, почерневших от времени и краски, узловатых пальцах мастера. Марина представила, какими они были раньше, давно-давно: мальчишеские пальцы, цепкие и гибкие, а еще перед тем — нежно-розовые ладошки ребенка. Потом потихоньку посмотрела на свои руки и попыталась увидеть процесс в обратном порядке, но затрясла ладонями, словно они запачкались, и заторопилась внутрь, в магазинчик.
Плетеные шляпы и корзинки, аудио- и видеокассеты, кипы старых журналов и безделушки из ракушек и камешков, пляжные шлепанцы и китайское тряпье, читаные любовные романы и потертый глобус — и ни одного покупателя. За прилавком Артур с отсутствующим видом читает книгу, на прилавке — мохнатые разноцветные коврики, сделанные стариком.
— Тогда этот тип навязал вам дурацкие чулочные иголки, спущенные петли поднимать, — сказала Марина без приветствия. — Так у него-то все здорово выходит, а я только изодрала вконец свои колготки и в итоге выкинула. Если у всех получилось то же самое…
— Да, нам те иголки возвращали и еще скандалили, — невозмутимо подтвердил Артур, отложив чтение. — А мама предполагала, что это будет выгодный товар.
— Зачем опять с этим игольщиком связываться?
— Маме снова мерещится, что мы сделаем крупный бизнес. Ну, может, хоть коврики продадим.
Он тут же бесцеремонно отодвинул коврики, расчищая Марине место, чтобы сесть.
— А ты ее не спрашивал насчет той книги?
— Да не помнит она. Парень какой-то приносил, я его и не заметил. Две книжки. Вторая вон лежит, специально откопал, погляди. Тоже никто не берет.
Марина открыла наугад. Между большими плотными страницами с округлившимися пушистыми уголками зашуршала папиросная бумага. Она закрывала раскрашенные изображения цветов и растений.
— Ой, я думала, они настоящие, заложены в книжку и сейчас посыплются!
— Вот и мама решила, что кто-нибудь купит из-за картинок, — довольный произведенным эффектом, пояснил Артур. — Но опять промахнулась. Главное, деньги наперед отдала, тот чудак теперь точно не вернется. Не найдем мы его дяде Алику. Разве что еще что-нибудь притащит. Да вряд ли — какой он коллекционер, он не старше нас с тобой. Может, вообще спер эти книжки где-нибудь. И даже если так, ему бы лучше их в Москву отвезти, к букинистам, там наверняка найдется, кто понимает, а здесь они не нужны никому.
— Это какая-то старинная ботаника, да? — Марина не могла оторваться и все листала. — Здесь, похоже, описания с иллюстрациями. Гляди, и классификация наподобие нашей… А это по-латински? Ну-ка, блесни познаниями.
Марина показывала на рисунок — кисть нежно-голубых цветов, у основания вытянутых в трубочку.
— Адамово дерево, — пересказал Артур своими словами, — символ совершенства. Птица Феникс удостаивает своим посещением только адамово дерево. Видимо, легенда какая-то. Это все, что я понял.
— Ну ладно, пойду. Еще уроки учить. Спасибо за книжку.
— Жанна бы сказала: а учить-то нечего, завтра история.