Строки Из Жизни

***

А ведь для неверующего, в самом деле, странно: человек, с виду такой же "нормальный", как он, с которым только что ехал в одном автобусе или вагоне метро, в котором по некоторым признакам угадывал, можно сказать, родственную себе душу по взглядам на жизнь, чувству юмора и т. д. - вдруг, выйдя из метро, направился к храму, остановился перед ним, осеняя себя крестным знамением! поклонился! и вошёл туда??

Что это значит для неверующего, который успел проникнуться симпатией к этому человеку, и даже готов был заговорить с ним с целью знакомства... И вот, на тебе?!

Допустим, что движимый недоумением, а отчасти из любопытства, смешанного с раздражением, он войдёт за ним следом, и что же он там увидит?

Он увидит своего незнакомца, стоящего на богослужении в окружении единоверцев - христиан разного пола и возраста, забывших о каких-то мелких различиях друг от друга. Они стоят, слушая священника, время от времени кланяясь, как по команде... они молятся.

Действительно для неверующего необъяснимо: как это может быть, чтобы современно мыслящий человек, забыв о времени, о делах, о себе, всерьёз стоял и молился и кому?! Кому? - в этом для него вся загадка, весь ужас! И что значит молиться? Вместе стоять, вместе креститься, слушать и кланяться? Неверующий разбирает, в чём дело: эти люди приходят сюда для того чтобы каяться, просить и славить. Кого? Кому и чему? Священнику? нет, он здесь просто служащий, он служит. Чему? Иконам? Но это же просто изображения, это краска, бумага, дерево... Люди молятся воздуху, пустоте, - никого же нет, кроме них; они молятся своему воображению, вернее своим мыслям о Боге?.. Самовнушение? Если это самовнушение, значит неминуемое сумасшествие. Но они же вполне нормальны! Неверующий каждый день с ними сталкивается и общается...

Вообще, всякий честный неверующий глубоко и горько обижен. Это легко понять. Ему бы обидеться на Бога, как следует, по-настоящему!..

Глядишь, и не было бы никаких обид. Стоял бы вместе со всеми.

***

Постмодернизм иссяк, уходит в песок эпоха либерального разлива в литературе. Наступает время "прямой наводки", прямого слова, насущной правды; исторический срок поджимает, надо успеть, ибо слишком мало отпущено. И те, кто уловил сей взыскующий дух, будут писать о правде - каждый по-своему - и солнцем, и кровью! дабы утолить уходящее.

***

Одно из главных в творчестве - безоглядность.

***

Не даром Розанов проиграл Гоголю, по его же собственному признанию! Где мало боли, там мало любви. Без этого никакой гениальный ум, и никакое воображение не принесёт главного сокровища для художника - Сострадание.

Только это делает имена великими, а память вечной.

***

Если речь уподобить дыханию, то молитва это вдох, а всё остальное - выдох. Вдох всегда чище выдоха; выдох же горяч, но тоже необходим. Вот почему "всякое дыхание да хвалит Господа!"

***

Я жду поста, как ждут зимы. Хотя мог бы сказать и наоборот. Хочется чистоты, бодрости, ясности.

***

Великий писатель это всегда великая идея, великий пафос, великий смысл. То, чего так не хватало Набокову и Бродскому, при всей их изощрённой метафизике, сверх чуткой ко всему мимолётному. Гениальные ловцы теней и оттенков, но всё великое, увы, прошло мимо них. Бродского трудно назвать русским поэтом всё по той же причине: русская поэзия оперирует смыслом, а великая русская поэзия - великим смыслом. В ней всё подчинено смыслу, и всё организовано смыслом. Вот почему Бродский так держался за ветхозаветные и Евангельские сюжеты, в частности за Рождество, ибо в остальной поэзии он был заворожён потоком метафизического бытия, собирая его из ритмов, из пульса времени и вещей, из полунамёков и полупрозрений... Ему не хватало высокой трагедии, он это чувствовал, и в то же время, боялся собственной интуиции, которая тянула его в направлении Бога. Боялся измены своему поэтическому диссидентству, и остался верен ему. Русский язык тащил вверх, а приверженность к отстранённости увлекала его погружением в совершенно иную систему ценностных координат, характерную для западной культуры, в которую он был влюблён по его же признанию. Как если бы человек, ходящий по дну водоёма, пытался удержать под собою мяч. Это непросто, но он справлялся с этим, пока был жив. Выше всего на свете он ставил язык, и надо отдать ему должное - был редкостно честен и мужествен в своей поэзии. Но этого мало для того, чтобы считаться классиком, ибо в это сообщество принимают по росту, - существует определённая планка, ниже которой нельзя.

Это отлично понимал такой блестящий писатель как Михаил Булгаков. Первые его значительные произведения вполне в русле традиционной русской литературы. Но. Они малорослы, ведь и "Дни Турбиных" и "Бег", в сущности, мелодрама, а "Белая гвардия" заметно уступает трилогии Алексея Толстого, и уж конечно не "Тихий Дон". И тогда Булгаков, выбрав себе звездой одну из вечных тем человечества, рванулся за Гоголем, апогеем чего предстал в конце концов его знаменитый роман "Мастер и Маргарита" (опять за Гоголем! Вообще, по силе влияния на русскую, советскую и пост советскую литературу, Николай Васильевич не имеет равных. Кто только не бредил и не гонялся за этим призраком Гоголя. И все промахнулись... Я советовал бы начинающим авторам держаться подальше от Гоголя). Итак, он рванулся за ним, но, похоже, оседлал не того коня. Всё дело в иронии. Кстати, Бродский отлично осознавал опасность иронии, старался избегать её в своей поэтической речи, иногда это ему удавалось. Булгаков позволил себе сотворить роман-иронию, мистифицируя на вечную тему добра и зла. Разумеется, ирония не только языка, с виртуозным владением её разновидностями, но ещё и ирония смыслов, идей, ирония духа. Ошибка в том, что ирония не может служить голосом вечности (между прочим, интересная тема: ирония, - как понижающее качество в искусстве и в литературе. "Евгений Онегин" - не пример иронии! не путать с иронической интонацией). Но более самого романа примечательна неутихающая дискуссия вокруг него в наших интеллигентских кругах последнего времени. Слышится много "за". Этому, как минимум, две причины: во-первых, классно написано; а во-вторых, если таков "Христос" и таков "диавол" (что чрезвычайно льстит интеллигентскому сознанию), то бояться-то в общем нечего, жить можно. И, пожалуй, главное его очарование в том, что он явился предтечей и знамением грянувшего вслед за ним модернизма (разумеется, в первую очередь, как этического мировоззрения), а нынче и совсем уж распоясавшегося постмодернизма. Что же касается аргументов, вроде того, что кто-то прочитал и уверовал, и стал прилежным христианином, то этого не стоит даже рассматривать, потому что сие целиком и полностью дело Божие, и напрямую не может зависеть от конкретного обстоятельства или предмета, и уж тем более никак его не характеризует. В доказательство, представьте себе, что девушке нахамил и плюнул в лицо подонок, и вот, через какое-то время, она осознаёт вдруг свою греховность, приходит к раскаянью о своём недостойном образе жизни, идёт в церковь, принимает крещение и так далее... Что же, оправдать ли того подонка? или начать хамить и плеваться?

Если говорить о славе, значении и проч., то, несомненно, Булгаков развалил классический русский роман.

***

Времена меняются, право: перестали подбирать бутылки, это с каких же пор?!

Оказывается, перешли на алюминиевые банки.

***

Я, кажется, уяснил первые три постулата нынешнего либерализма:

первое, - ты должен обязательно произойти от обезьяны;

второе, - вместо Евангелия, свято чтить права человека (того самого, который вышел из обезьяны);

и третье, - всенепременно любить евреев... это уж как хотите, но без этого настоящего либерала из вас не получится.

***

Но вот чего я не могу понять: как может быть Церковь отделена от государства, ежели эта Церковь состоит из людей этого государства?